Такого греха, как «ксенофобия» в известной скульптурной группе Михаила Шемякина на Болотной площади нет. А, наверное, бы стоило бы доработать произведение. Дело было в 2004 году в моем родном подмосковном Красногорске. При мне обсуждали страшный теракт в бесланской школе. «Нет, ну я все понимаю, террористы. Но почему столько крика из-за каких-то нерусских детей?!», — возмущалась одна девушка. С ее подругой нам, периодически переходя на очень повышенные тона, приходилось разубеждать знакомую. Мы пытались объяснить казавшуюся нам очевидной вещь — у детей (у людей вообще, но у детей-то уж точно) нет и не может быть «неправильной» национальности. У них одна национальность — дети.
«у детей нет и не может быть «неправильной» национальности»
Прошло десять лет и тут мне рассказывают, что директор одной из школ категорически сопротивляется, насколько это вообще в его власти, при приеме на учебу детей из семей мигрантов из республик бывшего СССР и национальных республик России. Официально, конечно, ничего такого нет, но все же все видят и знают.
В общем, понятна мотивация анонимного директора. Плохо говорящие по-русски ученики, а то и не говорящие вовсе, не только портят статистику сами, но и тянут вниз показатели одноклассников. Учителям приходится тратить больше времени на ребят, которые не знают языка, а страдают от этого все. Учителя в том числе. Вот и появляется универсальное решение — не брать «иноземцев» вовсе.
«Учителям приходится тратить больше времени на ребят, которые не знают языка, а страдают от этого все»
Ксенофобия — это же еще и вполне рациональная гадость, при иррациональном страхе в основе ее. В результате принцип, что у «детей нет национальности», зато есть нужда в образовании и воспитании со стороны российского государства если и прописывается в разнообразных программных документах, то на практике никак или почти никак не работает.
В реальной жизни реальных школ сразу за МКАДом неактуальны рассуждения типа: «задачи по формированию системы социальной и культурной адаптации и интеграции мигрантов: … содействие в процессе социальной и культурной адаптации и интеграции мигрантов (при их готовности) развитию речевого взаимодействия, межкультурному общению в целях повышения уровня доверия между гражданами и искоренения национальной и расовой нетерпимости; противодействие формированию замкнутых анклавов мигрантов по этническому признаку; обеспечение взаимодействия государственных и муниципальных органов с общественными объединениями, способствующими социальной и культурной адаптации и интеграции мигрантов; стимулирование создания в странах происхождения мигрантов курсов по изучению русского языка, истории России и основ законодательства Российской Федерации».
Выше процитирована не какая-нибудь писулька, что массово плодятся в отечественных госучреждениях, это — «Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года», подписанная президентом Владимиром Путиным и как бы уже действующая. Стратегия реализуется уже год. Что на практике — видно по истории с упомянутым директором школы.
«до трети всех мигрантов из стран Центральной Азии сталкивались с ограничениями при приеме детей в школу»
Это не единичный случай: по данным Центра миграционных исследований за 2010 год, от четверти до трети всех мигрантов из стран Центральной Азии сталкивались с ограничениями при приеме детей в школу. Отношение в школе, даже если детей туда берут, тоже далеко не самое благожелательное. Две трети опрошенных «Российской газетой» (опрос проводили на сайте издания) выступили против того, чтобы вместе с их детьми учились дети мигрантов.
Но кто-то должен заниматься социальной адаптацией этих детей, даже если население в массе не хочет, а государство ограничивается (пока?) красиво упакованными «хотелками». Подвижники есть, хотя их и немного, а их возможности ограничены. Еще в 96-м году в Москве начал работу центр по адаптации детей из семей беженцев, а затем и из семей трудовых мигрантов. Проект, конечно же, сугубо волонтерский — на базе благотворительной организации «Гражданское содействие». Государственных денег и масштабных планов общественники, разумеется, не имели и не имеют, да и вообще денег на такие вещи всегда не хватает. Зато у них работа вполне конкретная и наполненная вполне понятным смыслом.
Волонтеров всего полсотни. Учат детей приезжих русскому языку, математике и английскому, а кроме того организуют культурную программу — походы в музеи и театры. Еще в центре есть библиотека, собранная из подаренных книг и даже почти настоящий кинозал.
Это немного, но больше, чем способно дать детям равнодушное государство и общество. И, наверное, тут важен даже не только результат, конкретные маленькие люди, которые смогут войти в жизнь и не сломаться. Это символ того, что некоторые помнят — у детей нет национальности, даже если большинство взрослых об этом старается забыть.