«На выходных мы с Лешей идем в кино. Присоединяйтесь», — пишет Слава.
Славе – 32 года, он учитель английского; Леше – четырнадцать, он детдомовец. Семь лет назад они познакомились, когда Слава пришел волонтером в программу «Старшие братья, старшие сестры». С тех пор дружат и встречаются по выходным: ходят в кино, на катки и картинги. «В Москве, кажется, закончились места, где мы еще не были» – сообщает Слава о главной проблеме своей волонтерской миссии.
Славу, Лешу и Лешиного друга Стаса я встречаю с утра у билетных касс – они собрались на «Хоббита», но в кинотеатре торгового центра просят за билет 700 рублей, рассчитывая явно на иную публику, чем учителя английского и ученики интерната. Поэтому мы идем в кафе, в ожидании дневных киносеансов с менее людоедской стоимостью.
Я нервничаю. Я общалась с детдомовцами лишь раз, в санатории в Евпатории. Мне самой было шесть, а они, четырехлетние, обнимали меня и называли мамой. Когда не стало моей собственной мамы, я долго избегала дружеских компаний, где за стол могли невзначай подсесть чьи-то родители.
Со стороны мы кажемся счастливой семьей, и это бередит мою мнительность – не больно ли детям?
Со стороны мы кажемся счастливой семьей, и это бередит мою мнительность – не больно ли детям? Не бестактны ли расспросы? Леша и Стас улыбаются во весь рот, и, перекрикивая друг друга, рассказывают, как мазали зубной пастой дверные ручки в лагере. Славино отношение к происходящему тоже успокаивает. «Не бойтесь, — говорит он мне тихо, — вы не лезете в душу; здесь ровно противоположное – дефицит общения; им не хватает, они счастливы, что вы ими интересуетесь».
Волонтеры, приходящие в программу «Старшие братья, старшие сестры», заключают договоры на год. И сначала тоже ужасно нервничают. Боятся причинить боль, задеть бестактностью. Боятся, что ребенок начнет видеть в них родителя. Для этого программе нужны психологи – отвечать, например, на вопросы «А что, если воспитанник привяжется к «старшему брату», а тут и год и закончился». Ребенок, участвующий в программе, проходит специальную процедуру «закрытия пары». Но часто волонтеры остаются на следующий год и дальше. Слава и Леша дружат уже семь с половиной лет. Работа психолога оплачивается пожертвованиями: деньги может сдать каждый желающий. На 1000 рублей, переведенных проекту, психолог сможет помогать волонтеру в течение месяца.
На 1000 рублей, переведенных проекту, психолог сможет помогать волонтеру в течение месяца.
Всегда думала, что благотворительность нужна помогающему не меньше нуждающегося. Что жизнь ради собственного удовольствия в какой-то момент перестает быть удовольствием; а забота о других неизбежно выводит из сумрака собственных мыслей, поскольку, как написал Гюго, «во внутреннем мире человека доброта — это солнце». Ну и с поисками смысла жизни понятнее.
Волонтерами в программу «Старшие братья Старшие сестры» чаще приходят молодые, без детей, больше женщины. Берут, как в космонавты, не каждого: отбор проходит один из десяти. Многие, тестируясь, понимают – не готовы, самому бы старшую сестру или нянечку. Тесты выявляют, как человек справляется с трудностями: это, пожалуй, самое важное качество волонтера. А еще отсутствие приступов агрессии и терпение. Потом успешные кандидаты проходят обучение. В общем, отмеривают семь раз и подбирают в месяц семь пар.
«Мне все говорят, что у меня хорошо получается быть вратарем», — сообщает Леша. И рассказывает про друга, увлеченного футболом, волонтер которого устроила ему встречу с футболистом Manchester United. Вспоминают, как на день рожденья Леши ходили в аквапарк с другом-выпускником и его волонтером Дианой — они продолжают общаться после того, как мальчик закончил интернат.
«Надеюсь, мы тоже продолжим дружить, — говорит мне Слава, — думаю, мне уже никогда не будет все равно, где Леша и что с ним происходит».
«Мне уже никогда не будет все равно, где Леша и что с ним происходит»
Когда они смеются на все кафе, то вполне кажутся детьми из вполне благополучных семей. Стас с Лешей вместе живут в комнате, дружат с детства. Любят фэнтези и хип-хоп, не любят писать сочинения. Леша хочет в Лондон и Лос-Анжелес, Стас — в Майами. Леша думает, не стать ли учителем танцев, Стас учится на повара. Однако в теплую беззаботность нашего разговора сквознячками то и дело задувает тревожные фразы. «Я подарил Леше телефон года четыре назад, и потом его быстро не стало. Круговорот вещей, сами понимаете». «Когда мы на третьем этаже спали, это была самая холодная комната в интернате, мы постоянно болели». «На меня на практике в ресторане один мужик стал матом орать, и я его кулаком ударил».
Лешина мама умерла, когда он был маленьким, отец попал в тюрьму. Стас рассказывает, как его «забрала мама», он прожил в ее доме четыре года, но потом вернулся в интернат – и директор теперь приглашает его, когда приезжают снимать репортажи о непростых судьбах. Рассказывает без обиды, как факт. Вздрагиваю от этих слов только я, час назад вышедшая из своей зоны комфорта: мальчики уже снова смеются, вспоминая, как клали пауков другу под подушку в лагере. Привычный к разным разговорам, Слава невозмутимо пьет чай. «Наши отношения не родительская модель. Мы точно не папа и сын. Я ему скорее как взрослый друг или брат. Старший брат».
Когда Слава, Леша и Стас уходят на слегка подешевевшего «Хоббита», я начинаю замечать других посетителей кафе, усталых, издерганных, глазеющих в бессмысленность чужих инстаграмов, с тревогой изучающих курсы валют. Кажется, я только что провела два очень ясных часа своей жизни в обществе тех немногих, кому было легко и весело этим утром.
Узнать подробнее об организации «Старшие братья, старшие сестры» можно на сайте www.nastavniki.org А помочь проекту можно, нажав кнопку «Пожертвовать».