Денис Ланщиков, Центр адаптации и обучения детей беженцев
Я решил поступать в педвуз и одновременно, пока учусь, найти какой-нибудь благотворительный проект. До этого я был инженером, работал во всяких компаниях, занимался настройкой сетевого оборудования, компьютеров. Каждый месяц ездил в детские дома во Владимирскую область. Но подумал, что надо как-то влиять на проблему на более ранних стадиях.
Я пришел в Центр адаптации и обучения детей беженцев на собрание волонтеров. Собирался преподавать детям историю, я-то думал, что история нужна всем, потому что история — это и есть адаптация, но оказалось, что история почти никому не нужна.
Центр занимается образованием и адаптацией детей беженцев и мигрантов. Состав наших учеников напрямую зависит от того, что происходит в мире. Как у деревьев есть годовые кольца, так по нашим детям можно понять, что происходит в мире, где какие конфликты. Весь тот ужас, который творится в мире, отражается на том, какие дети к нам попадают. Конго и Афганистан присутствуют у нас перманентно, сейчас появилась Сирия и даже Украина, хотя последним адаптироваться, конечно, легче.
По нашим детям можно понять, что происходит в мире, где какие конфликтыТвитнуть эту цитатуУ нас проходят индивидуальные занятия для детей, которые учатся в школе. Большинство из них несколько лет не ходили в школу или даже вообще никогда нигде не учились. Еще два раза в неделю мы делаем «школу на коленке», это такая протошкола, занятия для детей, которых не берут в школу. Им в первую очередь нужно учить русский, английский и математику. Еще мы устраиваем для них прогулки, водим в музеи, по воскресеньям читаем с ними книжки и смотрим кино.
Так получилось, что в конце года у нас не было волонтера на математику для старшей группы, и поскольку у меня были свободны эти дни, я стал с ними заниматься математикой. Я примерно знал, что мы должны пройти программу где-то до третьего-четвертого класса. Ко мне на занятия ходило человек шесть, старшие ребята. Некоторые из них были посильнее, другие — послабее, но, так как их немного, все равно для каждого из них был толк. Уровень у них может быть и разный, но между «почти ничего» и «нет совсем» не слишком большая разница. Я собирался натаскивать их на задачи, чтобы они учились понимать условия, но потом наткнулся на то, что они просто не читают. Самые сильные ребята знали таблицу умножения и делили столбиком. Им я давал более сложные примеры, мы немножко даже уравнения успели пройти, и я точно знаю, что если бы они занимались, например, год, то до пятого класса можно было бы их всех дотянуть.
Конго и Афганистан присутствуют у нас перманентно, сейчас появилась Сирия и даже УкраинаТвитнуть эту цитату Еще в прошлом году я занимался историей с 17-летним мальчиком из Афганистана. Это было фиаско. Его папа решил, что ему нужна история. Оказалось, что мы не можем вообще начать заниматься историей, потому что с ним надо учиться пересказывать, учиться запоминать предложение, которое ты только что прочел. Но даже это задание мы не выполнили, потому что он просто не ходил на занятия. В итоге я сдался, после того как он в очередной раз без предупреждения не появился.
В этом году мне трудно приходить работать по будням, поэтому мы придумали проводить с детьми по воскресеньям тематические дни. Сейчас мы готовимся к Хэллоуину, который у нас будет посвящен рыцарству. Поэтому мы читаем с детьми «Короля Артура», а потом делаем щиты, придумываем гербы и девизы. Потом мы смотрим с ними кино, оно уже не обязательно тематическое, последнее было про робота, который научился испытывать человеческие эмоции. Смысл этих наших воскресных встреч не в обучении, а в передаче культурных кодов. Самое сложное в работе с любыми детьми — непредсказуемость. То есть ты можешь сколько угодно готовиться к уроку, прийти в класс и оказаться совершенно не готовым. Каждый раз это — импровизация, потому что даже чтобы что-то объяснить, всегда приходится подбирать какие-то примеры, которые понял бы именно этот ребенок.
Параллельно с работой в Центре я преподаю историю в обычной школе в пятых и шестых классах. Недавно я объяснял им, что такое демократия — на пельменях. Я пытался рассказать, чем демократия отличается от монархии. Я говорю: «Ты приходишь домой и спрашиваешь, что будет на ужин. Тебе говорят: “Пельмени”. Если ты говоришь, что не хочешь пельмени, и тебя в ответ спрашивают, что ты хочешь, и ты, например, решаешь, что картошку — то это демократия. А если ты заявляешь, что не хочешь пельмени, а тебе говорят: “Ешь!”, то это монархия». Потом у них было творческое задание, им нужно было решить, какая форма правления будет у них на острове. Один мальчик сказал: «Я хочу быть вождем», а второй ему ответил: «Нет, я хочу выбирать пельмени». И я понял, что мой пример до них дошел.
Когда ты вдруг видишь, что человек понял, что ты ему пытался объяснить, это большое облегчение, и домой ты идешь с каким-то приятным чувством.
Я с самого начала собирался выбрать школу поменьше, совсем не мажорную. У меня самого было много школ, когда я учился, потому что папа военный. В том числе я учился несколько лет в селе, и я хорошо понимаю, что это за место — сельская школа. Ну и еще я начитался разных книжек, у меня появились идеи про теорию малых дел и тому подобные вещи. Этот романтический позыв у меня до сих пор остался, но я стал меньше уверен в своих силах. Если я к обычным московским детям не могу найти подход, то как я буду на селе сеять свет, зажигать?
Ольга Белова, учитель в ресурсном классе в школе «Ковчег»
Моя история довольно тривиальная. Я получила педагогическое образование, была учителем географии, экологии и немецкого языка. К особым детям меня привел мой сын, ему сейчас девять лет, у него аутизм.
Когда стало ясно, что Саша не сможет самостоятельно развиваться как нейротипичные сверстники, мне пришлось перепрофилироваться под потребности сына и стать педагогом дома, а через какое-то время захотелось применить накопленный опыт, и я начала работать тьютором в центре для особых детей «Кашенкин луг». Мы занимались подготовкой детей с РАС (расстройства аутичного спектра) к школе. В прошлом году родители решили создать ресурсный класс, то есть продолжить дальше обучение своих детей по модели инклюзии, и меня пригласили в проект учителем.
Ресурсный класс — это модель инклюзивного образования для детей с особыми потребностями. Он создан для того, чтобы постепенно включать таких детей в регулярный класс, к их нейротипичным сверстникам. В таких классах может быть максимум восемь детей, потому что у каждого ребенка еще свои тьюторы. Получается, что в кабинете находятся 16 человек — для детей с аутизмом это довольно много.
Дети с аутизмом нуждаются в четко определенных и предсказуемых повседневных рутинных процедурахТвитнуть эту цитату В нашем ресурсном классе по периметру стоят восемь двухместных парт с перегородками спереди и по бокам. Там дети индивидуально занимаются со своими тьюторами. Есть обычные парты, они стоят перед доской, есть игровая часть, набитая всякими подушками, батутами, фитболами, где дети на перемене получают свою сенсорную разгрузку. У нас разные дети — есть невербальные, есть вербальные, но речевые навыки их достаточно ограничены. В нашем классе семь первоклашек и один второклассник.
Занятие проходит так: с утра все сначала садятся за свои парты перед доской. Мы составляем календарь и визуальное расписание на текущий учебный день. Дети с аутизмом нуждаются в четко определенных и предсказуемых повседневных рутинных процедурах на протяжении всего школьного дня. Знание того, чего можно ожидать, снижает уровень тревоги.
Знание того, чего можно ожидать, снижает уровень тревогиТвитнуть эту цитату Составляем расписание, назначается дежурный по классу, я звоню в колокольчик, и ребята садятся за парты с перегородками, где индивидуально занимаются со своими тьюторами по программам, которые я написала для каждого. В сентябре ребята могли осилить только четыре урока по 25 минут. Плюс в течение дня общий урок, который веду я как учитель. Наша школа располагает уникальными ресурсами для развития детей: помимо уроков в классе ребята посещают занятия по верховой езде, занятия в керамической и ткацкой мастерских. Со следующей четверти длительность индивидуальных уроков увеличится. И дети начнут подключаться к работе в регулярных классах к своим сверстникам. Уже сейчас они ходят со всеми детьми в общую столовую. Сначала это было очень непросто, но ничего, привыкли, кто-то ходит в наушниках, потому что с трудом переносит шум.
Со следующей четверти мы начнем потихоньку, исходя из возможностей каждого ребенка, включать их в работу в регулярном классе. Кто-то пойдет на 15 минут на рисование, кто-то хорошо считает и начнет ходить на 15 минут на математику. Так, постепенно, дети будут включаться в общешкольную систему, а главное, социализироваться. Конечно, в нашей работе результат достигается очень медленно, но он все равно есть. В прошлом году некоторые из ребят долго не могли войти в класс, не могли сидеть за партой, кричали, проявляли агрессию, а теперь они уже умеют сидеть за партой, слушать.
В нашей школе ресурсный класс существует первый год. В прошлом учебном году в Москве ресурсные классы были на базе лишь двух общеобразовательных школ. С этого года подключилось еще, по-моему, девять классов. Сейчас это проект «Инклюзивная молекула», который находится под контролем департамента образования Москвы. До этого времени многие ресурсные классы (работу тьюторов, координатора, супервизора) финансировал фонд «Выход», за что ему огромное спасибо.
Помню первый выпуск детей, с которыми мне довелось работать в «Кашенкин луг». Через полгода я приехала навестить их в школу, они сейчас учатся в таком же ресурсном классе в другой школе. Девочка Даша посмотрела и сказала: «Оля!». Это было очень приятно. У тех, кто не умел говорить, я видела, глазки загорелись, когда они меня увидели. Многим ведь кажется, что дети с аутизмом, находясь в своем внутреннем мире, редко обращают внимание на происходящее вокруг. Но когда, приезжая через полгода, видишь, что они тебя узнали, признали и, самое главное, что они рады встрече, значит, многое было не зря.
Нина Микоян, преподаватель русского и литературы
Центр непрерывного образования Святого Георгия Победоносца с элементами вальдорфской педагогики
Наш Центр существует с 1994 года, он ориентирован, в частности, на детей, которым по разным причинам трудно обучаться в массовой школе. У многих детей поведенческие проблемы или трудности с обучением, есть дети, которым нелегко адаптироваться в коллективе. Если вовремя им не помочь, они могут замкнуться в себе или стать изгоями. Таким детям нужно особое внимание, помощь специалистов, тогда они смогут преодолеть свои трудности и со временем влиться в коллектив.
В Центре мы используем элементы вальдорфской педагогики. Очень многое дети делают руками: мальчики и девочки учатся вязать, шить, работать в столярной мастерской, лепить из глины. Также дети постоянно занимаются искусством: они поют, играют на флейтах, участвуют в спектаклях. Театр у нас обязателен для всех — это прекрасная терапия. Иногда тот, кто в жизни замкнут и молчалив, вдруг в театре раскрывается в общении, и, наоборот, слишком разговорчивый учится благодаря театру больше слушать и молчать.
Мы готовим детей к школьным экзаменам, однако нам важнее процесс, положительная динамика, чем результат. У нас нет отметок, мы не сравниваем детей между собой. У нас много детей, которые поменяли уже несколько школ, они нигде не задерживались больше полугода, у нас, однако, они начинают постепенно встраиваться в процесс, проявляют интерес к предметам.
Костю со старшим братом мама воспитывала одна. По ее словам, в детстве Костя был гиперактивным ребенком, очень веселым и общительным. В четвертом классе он потерял интерес к учебе, перестал улыбаться, стал агрессивным и раздражительным. Когда он пришел к нам, то первое время не мог концентрироваться на уроках, все время двигался, отвлекался. По рекомендации психолога Костя стал заниматься акробатикой. У него появился интерес к занятиям, он стал спокойнее, исчезла тревога. Позже Костя окончил цирковое училище и сейчас работает в акробатической труппе в Израиле.
Андрей живет с мамой и бабушкой. Он пришел к нам в седьмом классе. Из одной школы его выгнали за прогулы и плохое поведение, он поступил в киношколу, но его исключили и оттуда из-за побега, – он с друзьями автостопом уехал в Краснодарский край. Вначале Андрей часто прогуливал, через полгода он с увлечением играл в спектакле, шефствовал над младшим классом. Сейчас он хочет поступать в Психолого-педагогический институт, чтобы работать с детьми.
Данила живет с мамой, ему девять лет, за два школьных года он успел поучиться в четырех школах, из трех был исключен. Вначале он вел себя ужасно агрессивно, переворачивал парты, дрался, грубил. Урок всегда начинался с какой-нибудь его выходки, этим он добивался того, чтобы учитель выгнал его за дверь, и тогда он мог делать то, что ему заблагорассудится. В конце года Данила стал спокойнее, теперь он садится рядом с учителем и внимательно слушает.
В 2005 году мы лишились помещения, поэтому мы часто переезжаем с места на место. Для того чтобы арендовать помещение, нужно много денег, а наши дети в основном из малообеспеченных семей. Сейчас у нас почти 100 детей, они числятся на семейном обучении в государственных школах, а к нам в Центр ходят на развивающие занятия.
Юлия Наумова, преподаватель Центра равных возможностей для детей-сирот «Вверх»
Многие приходят в Центр «Вверх» подработать или волонтерами и остаются надолго. Так случилось и со мной — учась в магистратуре РГГУ, я искала подработку, и знакомая, которая хорошо знала директора центра, порекомендовала мне попробовать себя там. И вот уже шесть лет я работаю тут преподавателем русского языка.
Центр «Вверх» работает с воспитанниками и выпускниками коррекционных детских домов и интернатов, а также с воспитанниками психоневрологических интернатов для взрослых. Он помогает ребятам получить поддержку в тот момент, когда они начинают учиться по-настоящему, ставят для себя серьезные цели. Воспитанники детского дома имеют определенные льготы, получают достаточно большую стипендию, бесплатные проездные. После того, как им исполняется 23 года, и льготы заканчиваются, им нужно начинать существовать самостоятельно. Тогда возникают проблемы, потому что ребята к этому не приспособлены, им нужно как-то адаптироваться в обществе, искать работу и т.д. У нас есть программы по социализации, которые как раз направлены на решение всех этих проблем. Основная наша аудитория — это молодые люди 17—25 лет.
Я с самого начала понимала, что ребята здесь требуют больше внимания, чем ученики обычной школы, но никакого страха не было. Здесь главное — правильно выстроить отношения. Всем молодым людям, посещающим Центр, необходимо внимание, но при этом нужно соблюдать меру, потому что некоторые, увлекаясь общением с преподавателем, переступают личные границы.
В этом году очень большой поток новеньких, более 70 человек пришли в начале этого учебного года, всего к нам ходит сейчас около 170 человек. Мы не ездим по детским домам, не рекламируем себя, нам важно, чтобы студент пришел к нам сам. Ребята узнают о нас друг от друга благодаря «сиротскому радио», ученики рассказывают про нас своим друзьям, иногда просто за руку приводят своих однокурсников.
Выпускники коррекционных детских домов получают справку об окончании школы восьмого вида. Справка — это не аттестат, это свидетельство, позволяющее ребятам поступить в колледж, в котором можно получить образование штукатура-маляра, повара, кондитера, уборщика. Но чтобы пойти дальше, тебе сначала нужно получить документ об окончании девятого класса общеобразовательной школы. За этим аттестатом они приходят к нам. Как правило, ребята с утра едут в колледж, а вечером занимаются в нашем центре. И так шесть дней в неделю в течение нескольких лет: чтобы закончить девятый класс нужно проучиться у нас три года и затем еще два года, чтобы подготовиться к 11 классу. И это только при условии, что они будут заниматься регулярно, если у них есть мотивация и желание. У нас очень много дополнительных занятий и разных мероприятий: киноклубы, литературные клубы, мы ходим с ними в музеи, театры. Ведь у большинства ребят дефицит человеческого внимания, общения, у большинства из них нет семей.
Вторая категория наших учеников — воспитанники психо-неврологических интернатов. После 18 лет воспитанник детского дома проходит комиссию, которая выносит решение о его способности жить самостоятельно. И если она решает, что он не может жить один, его переводят в ПНИ. Выйти оттуда он может, только если пройдет повторную комиссию, которая проверяет умение писать, читать, считать, рассчитать оплату коммунальных платежей и общее умение коммуницировать с чужими людьми. Этим ребятам обычно по 20-30 лет, а некоторым и больше. Многие из них пришли к нам много лет назад, не умея ни читать, ни писать. Приезжая к нам ежедневно, они учатся ориентироваться на улице и в метро. В прошлом году одна девушка пришла к нам именно с такой просьбой — научить ее ориентироваться в городе, читать указатели и вывески. Центр помогает многим из них пройти повторную комиссию, чтобы получить право проживать самостоятельно. Каждый год один-два наших ученика успешно проходят эту комиссию.
Для многих наших учеников сложным оказывается момент получения жилья. Это часто выбивает ребят из русла, в которое они вошли. Они получают свободу, с которой пока не умеют справляться. Бывает, что они пришли к нам в центр, когда еще были в детском доме, учились, учились, а после того как получили жилье, пропали. Иногда они возвращаются.
Приходя из коррекционного интерната, молодые люди, как правило, имеют уровень пятого класса общеобразовательной школы, но они должны сдавать ЕГЭ наравне со всеми. Самое сложное для меня — это вселить в них веру в себя. Часто, когда мы уже выходим на финишную прямую, когда до них доходит, что дальше им придется самим пройти через экзамены, и я уже не смогу им помочь, сделать поблажку, и все зависит от них самих, у них опускаются руки. И дать им в этот момент уверенность в себе всегда сложно. Но меня вдохновляют успешные истории наших ребят. Прошлый наш учебный год закончился сразу пятью дипломами о высшем образовании. Это наши ребята, которые сначала сдали у нас экзамены за девятый класс, потом за 11-й, поступили в ВУЗ и закончили его.
У нас появился один специалист-инженер. Ему было довольно сложно учиться в институте, и не все сразу получалось. Он приходил заниматься к нашим преподавателям по вечерам и по выходным, они вместе допоздна решали задачи и что-то чертили, он сдавал и пересдавал сессии, параллельно работая по специальности. Сейчас он получил диплом и думает о магистратуре. Еще один наш выпускник получил в этом году диплом института физкультуры и спорта. Ему учиться было еще сложнее, приходилось самому оплачивать образование. Сейчас он работает учителем физкультуры в школе и много помогает нам в Центре, приходит волонтером, ездит с нами в ежегодный лагерь в Псковской области. Он серьезно занимается спортом и вдохновляет на это наших учеников, играет в нашей футбольной команде, уже третий раз пробежал Московский марафон — с целой командой из нашего Центра.