У меня в деревне есть соседка Галя. Появилась она у нас несколько лет назад. В далекую деревню в Калужской области, где зимой живут одни только старики, грузинка Галя приехала со своей дочкой Надей.
Устроилась работать на ферму, каждый день на рассвете коров доить. Очень быстро Галю заметил одинокий хозяйственный мужчина, который сильно отличался от остальных жителей нашей деревни, — не пьет, работает, дом хороший построил, хозяйство какое-то развел. Мужчину все в деревне зовут Грузином за черные брови и залихватский взгляд. Все у Грузина было свое, надежное такое, только семьи не было, а мама старенькая уже умерла, и было ему одиноко, хотелось, чтобы в доме женщина была и дети бегали.
Стали они жить вместе — Галя, Грузин и дочка Надя. Очень скоро у них родилась чернобровая Сонька. Наша деревенская улица с Галиным появлением преобразилась, — и молоко у нее, и яйца, и за домом нашим зимой смотрит, и все у нее аккуратно, а за домом — корова, кролики, гуси и огород.
А потом что-то не поладили они с Грузином, он ее по ребрам, но не в первый раз. В деревне же все женщины знают, что, если бьет, значит, любит. Но в тот раз Галя не справилась, сломалась и запила. Сначала все ждали, — сейчас ребра отойдут, обида пройдет, дети забудут, да и бросит пить, и жизнь своим чередом потечет. Тринадцатилетняя Надя за хозяйство взялась, оно же ждать не будет.
Терпеливо все выжидали. И Грузин понял, что не прав, хоть и делает вид, что зол, а сам мучается от вины и Галю за пьянство не упрекает. А она все никак не бросит, а Надя с самого утра на ферму, потом за своими гусями и кроликами ухаживать. И еще за маленькой Сонькой смотреть.
И Грузин понял, что не прав, мучается от вины и Галю за пьянство не упрекаетТвитнуть эту цитату Грузин все ждет, но уже тяжело так ждет, из последних сил. Как-то я пришла к ним за молоком, обычно Надя на крыльцо выносит, а тут Грузин сидит на крыльце: «Заходите сами в хату, посмотрите, где там хозяйка, пусть сама с вами разговаривает». В душной деревенской комнате темно, и все в сигаретном дыму. Рядом детские кроватки, — все в одной комнате, как в любом деревенском доме.
Галя, ссутулившись, сидит на краю кровати и курит. Напротив вымотавшаяся Надя спит. Галя повернулась ко мне и так же ссутулившись, очень стыдливо шепчет: «А я тут болею, видите…» И пытается улыбнуться, а выходит горькая отчаявшаяся гримаса. Надька так устала, что даже не слышит нас, вдыхает-выдыхает сигаретный дым.
«Простите меня, любимые мои», — прошептала Галя и отвернулась.
Устали все ждать маму, Грузин снова стал силой и авторитетом возвращать ее в жизнь. Девочки на папу посмотрели и тоже стали строгими. Надя ругается: «Где это видано, все хозяйство забросила, Соньку маленькую забросила, будешь знать, где порядок!» А Гале стыдно стало, и она совсем спряталась в доме, чтобы люди ее не видели, какая она ужасная, а чтобы муж не бил — это с таким поведением еще и заслужить надо. Никак Галя не возвращалась обратно, устал Грузин ругать ее и выгнал из дома, а детей у себя оставил.
Через какое-то время Галя пить бросила, пришла, в дверь стучится: пусти к детям, пусти домой. Грузин пустил, но, чтобы знала, как вести себя надо, привязал ее на цепь у крыльца, — так и осталась там спать. От стыда снова напилась, снова выгнали ее, Сонька говорит: «Ты, мама, теперь от нас не зависишь!» Галя уехала в монастырь поблизости, пить перестала, устроилась там на работу, девочки снова взялись за хозяйство и про маму не вспоминают, и дома о ней не говорят.
Все в этой истории как и у всех в деревне, — кто сильный, тот и прав. А Галя, естественно, сама виновата, это даже дочери знают, все же вокруг так считают. Ну и что, что муж бьет, а кого не бьет? Это не причина ломаться и начинать пить. Грузин пустил, но чтобы знала, как вести себя надо, привязал ее на цепь у крыльцаТвитнуть эту цитату И так стыдно было Гале за то, что она такая нехорошая и сама во всем виновата, что уехала на другой берег реки в монастырь работать. И никто Гале не объяснил, что она ни в чем не виновата, что стыдиться, что ее бьют, и прятаться от людей дома не нужно.
Галя всегда любила порядок во всем. Она считала, что, если закон написан, то его обязательно исполнят, а если что-то и пошло не так, так просто там, «наверху», что-то потерялось, забылось и надо им письмо написать, — так она писала письмо президенту, что ей пособие на младшую дочку дать забыли. Переживала очень, но, получив адрес правительства, взбодрилась, собралась и все-все в письме написала, и стала ждать звонка, когда с почты позовут за пособием.
Раз есть куда написать, значит проблема может быть решена. И если бы Гале дали номер телефона, куда можно позвонить и рассказать, как в том письме президенту, о трудной жизни, о том, что не виновата, о том, как стыдно, а на том конце трубки скажут, что, да-да, не виновата, не стыдно, хорошая, и что тот, кто сильнее — не прав. Что это власть и контроль. И тогда, может быть, появятся силы встать с этой мятой постели, посмотреть в глаза своим дочерям и перестать бояться.
«Сестры» — центр помощи пережившим насилие — существует уже 20 лет и все это время только на частные пожертвования. Это один из первых кризисных центров на территории бывшего СССР. Кроме того, что центр издает книги, проводит тренинги для психологов и программы для женщин и детей, у них есть бесплатный анонимный телефон доверия.
Сейчас у центра большая задолженность по аренде, коммунальным платежам, и периодически не работает даже телефон доверия, не говоря уже о том, что сотрудники центра сейчас не получают зарплат.
Для того, чтобы я написала Гале на бумажке номер (499) 901-02-01, и по нему бы ответили, очень нужно помочь центру нашими пожертвованиями.
Уже в конце лета, уезжая, я узнала, что Галю позвали к себе какие-то родственники, живущие неподалеку. Галя перешла реку вброд и вернулась в деревню, но ночью, чтобы не узнал никто, в обход дома, чтобы никто не увидел плохую грузинку Галю, даже дети.