Павел, 38 лет, бездомный.
Павел в стенах "Ночлежки".
Без дома я оказался давно. Это был 1993 или 1994 год, мать занималась бизнесом. В банк было заложено две квартиры, с кредитом она не рассчиталась, обе квартиры отошли банку. С тех пор я БОМЖ. Мне тогда было 16 лет.
Сначала мы жили в съемных квартирах. Мать с отцом были в разводе. Какое-то время я жил у отца. Но у него была другая семья, — не вариант там было жить.
Потом я пошел в армию. После армии, мне тогда было 21, как-то по общежитиям перебивался, там работал. Пошел учеником токаря на завод, получил две специальности: токарь и фрезеровщик. Работал по этим специальностям. Вот. Но все, как всегда, портил алкоголь. Работу я постоянно терял. В результате вообще оказался на улице и просто там жил. Поработал я года два наверно, и все потом. Опять эти пьянки постоянные. И с тех пор я постоянно жил на улице за редким исключением. Это получается лет 14 стабильно. Практически без всяких изменений.
Павел слушает Наталью, которая в этот вечер ведет группу анонимных алкоголиков в доме Миссионерок Милосердия — сестер матери Терезы. После Нового года Павел сделал ей предложение и сейчас ждет ее ответа.
Фото: Елена Игнатьева для ТД
Мать умерла в 2001. С отцом у меня связи нет уже полтора года. Я не знаю, что с ним. И письмо писал, и звонил — не дозвониться. Я из Башкирии, а в Питере уже три года.
Пить я начал лет с 16-ти. Но тогда у меня не было запоев. Я пил один-два раза в неделю: то была розовая пора употребления. Это было весело, с компанией, то да се. Это не было заметно. А если даже и замечали, что я пил, то особых нареканий это не вызывало. Мать поругает немножко, да и все.
Так-то были возможности нормально встать на ноги, но я, короче, пропивал все.
На стройке я работать не могу. У меня алкогольная нейропатия. Я думаю, по крайней мере врачи-то знают, что это такое.
Здесь, в Санкт-Петербурге, выжить на улице намного проще, чем в небольших городах. Здесь и накормят, и что угодно… Тут полно мест. Просто стоит прийти сюда, в «Ночлежку», и здесь дадут все адреса, целую книжечку, в которой написано, где можно поесть, где можно переночевать в тепле, где можно одежду взять…
Люди, конечно, мне очень помогали. Даже просто в магазинах насчет еды помогали. Спасибо многим людям.
Павел на приеме у социального работника.
Фото: Елена Игнатьева для ТД
Сейчас я не пью, слава Богу. Зарекаться от этого не надо, но не пью.
Живу трезво, и жизнь налаживается, восстанавливается все как-то: документы, работа сейчас есть. Работаю — никаких прогулов из-за пьянок, слава Богу. Даже нравится вот так жить — намного лучше, чем на улице каждый день этот бесконечный поиск денег на алкоголь, на пачку сигарет, и все. Все радости — бутылка. Куда это? Зачем это? Надоело, если честно. Сколько лет уже можно так?
Все вокруг думают, что если человек пьет, то это только его вина. А если разбираться, то алкоголизм давно уже признан заболеванием, причем передающимся на генетическом уровне. То есть самому взять бросить пить, если у тебя еще и наследственность плохая, — это практически нереально. Особенно для человека, которого никто не поддерживает, которому никто не помогает, для одинокого человека. Я вот бросил пить потому, что мне помогли «Сестры Матери Терезы» и «Дом Надежды на Горе» — реабилитационный центр. Как-то вытащили меня. Спасибо Сестрам! — они действительно делают много хорошего для таких людей, как я.
Конечно, личное желание бросить пить нужно. Захотеть бросить. Захотеть жить по-другому. А то каждый день на улице пьяный, и все по барабану. Вроде, говорят, что жить на улице и не пить — это нереально. Можно согласиться, что трезвому на улице совсем тяжело. Алкоголь он все-таки как-то притупляет это ощущение того, что некуда пойти. С одной стороны притупляет, а с другой стороны наоборот. С алкоголем невозможно выбраться с улицы.
Нужно захотеть просто бросить. Многие возвращаются обратно, а мне вот неохота уже обратно. Хочу жить. Просто хочу жить. А на улице — это прозябание, а не жизнь.
Я не пью с тех пор, как попал в «Дом Надежды на Горе», — это было летом, сейчас я живу в «Ночлежке».
Все мои документы были утеряны, естественно. У «Сестер» сделал паспорт. А остальные документы сделал здесь уже, находясь в «Ночлежке». Здесь дали все адреса мне, сфотографировали…
Павел выходит из Покровской церкви на Боровой улице после службы.
Фото: Елена Игнатьева для ТД
Переломный момент произошел чуть меньше года назад, у сестер Милосердия. Мне начала нравиться трезвая жизнь. Знакомый, с которым пили много лет на улице, привел меня туда.
Я работаю по 12 часов. А по работе мне приходится много общаться с людьми, я много людей вижу. Мне это сейчас приносит удовольствие — просто наблюдать за людьми и делать какие-то выводы.
Детей у меня нету. Я думаю, и слава Богу.
Семья у меня вообще-то была хорошая. Правда развелись, когда мне было года четыре или пять.
Я жил с матерью и был немножко избалованным ребенком. То, что мне надо было, у меня было. Сказал? Не вопрос. Мать бизнесом занималась, и в деньгах проблем не было. Возможно, и это роль сыграло. Она часто уезжала и не так много мне, можно сказать, внимания уделяла, то есть я часто оставался на своем попечении. Оставит мне денег, уедет. Это разбаловало меня, наверно. Не очень я тогда заботился о своем будущем. С учебой я тогда хотел — ходил в школу, не хотел — не ходил в школу. Так вот. Не задумываясь, жил. Вот вам результат. Возможно, если б мать больше занималась моим воспитанием, а еще лучше, если б с отцом была, то результат был бы, возможно, и другой, намного раньше бы, может быть, я что-то понял.
Вы знаете, страшнее, наверно, на улице, чем в тюрьме. Нет, действительно, страшнее на улице. Во-первых, потому что в тюрьме трезвый, то есть отдаешь отчет своим действиям, а на улице с пьяным неизвестно что может случиться. На улице намного страшнее. Наверно, это самое неуютное в нашей жизни — неопределенность: что? где? как? куда? почему? Только и заливаешь в себя алкоголь, чтоб забыть, как страшно на улице жить.
Портрет в стенах «Ночлежки».
Фото: Елена Игнатьева для ТД
Таким людям, как я, поддержка нужна. Вы знаете, вот родня родней, мать, отец… Они все по-наигранному. Все, что они говорят, — это уже давно все пройдено, и это не действует (на меня, например), но поддержка всегда нужна. Вот что со мной будет, если меня сейчас оставить без поддержки, например? Просто даже доброе слово сказать иногда — это не сложно, но очень сильно работает.
Такого вообще не должно быть, чтоб люди жили на улице. Бездомные всегда есть, но нужно стремиться, чтобы их не было. Нужно вытаскивать людей пока не поздно. Сразу же. Сделать центры, чтоб человек, который оказался на улице, сразу мог туда прийти, помогать, давать работу. Полно хороших специалистов живут на улице и пьют.
Если бы от меня была какая-то польза, если бы получилось, я бы с радостью стал людям помогать. Что может быть лучше? Лучше и не придумаешь ничего!
На сегодняшний день фонду «Ночлежка» удалось собрать сумму, недостающую для реализации проекта. Поэтому, по просьбе фонда, мы закрыли этот сбор и начали сбор на новый проект «Ночлежки» «Реабилитация бездомных».
