— А давай ты меня сфотографируешь…
Кто-то дергает меня сзади за свитер. Я оборачиваюсь. В длинном коридоре Лувра я вижу целую ватагу детей с очень похожими лицами.
— И меня сфотографируй! — подхватывает девочка, а за ней по очереди все.
Я не умею определять диагноз, но понимаю, что у этих детей он есть, и, скорее всего, как-то связан с умственной отсталостью. Прекрасная дама средних лет внимательно следит за моей реакцией. Я беру у мальчика его айфон и улыбаюсь. Тогда дама игриво говорит:
— И меня сфотографируй.
Я отхожу чуть назад, чтобы все попали в кадр, и прошу:
— Но вы мне заплатите за эту фотографию. Расскажете, что вам больше всего понравилось?
Все дружно улыбаются, включая даму. Больше всего им понравилось «внизу». Скульптуры? Не-е-е-т, компьютеры! А, Apple Store! Как я вас понимаю.
Мы медленно идем с прекрасной дамой вслед за детьми. Те держатся за руки, и лишь изредка кто-то останавливается перед картиной или бросается к окну. Я с любопытством наблюдаю за реакцией окружающих. Детям улыбаются все. Ну, кроме тех, кто смотрит в телефон или фотографирует.
Тихо разговариваем. Дама рассказывает, что они приехали из Бордо, чтобы посетить Лувр. Что вторая воспитательница пошла договариваться в кафе, где детей накормят обедом. Что вечером поедут обратно. Что живут дружно, но пара ребят легко возбудимы. Что некоторые дети живут в интернате постоянно, а другие — приходящие. Что для них существует специальная программа обучения, и такие экскурсии в нее включены.
Что некоторые дети очень впечатлительны, а другие — равнодушны. Что одна девочка в прошлый приезд наотрез отказалась уходить от статуи Анны Австрийской в Люксембургском саду. Что есть специальные курсы и для взрослых. Что всем таким людям надо общаться вне зависимости от возраста. И еще им надо непременно чем-то заниматься — мастерить, петь. Что все умеют писать и считать. Что у некоторых фантастическая память на цифры и даты. Тут я вспомнила «Человека дождя», и она кивнула: там был аутизм, но да, наши дети могут точно так же сыпать цифрами.
Уже расставшись с ней и с детьми, я поняла, что так и не спросила про диагноз. К концу нашего разговора это оказалось не столь важно.
Но вот что действительно важно: эти дети проживают полноценную жизнь. И их родители тоже. Не потому что в стране, где они родились, есть Лувр и Люксембургский сад. А потому что кто-то позаботился, чтобы жизнь была не слишком жестока к тем, кому и так досталось при рождении. Хотя, возможно, одно с другим связано.
Тем, у кого не рождался особенный ребенок, непросто понять, какой становится жизнь с этого момента. Сколько любви, терпения и жертвенности требуется от родителей. Я знаю таких родителей. Любящих. Они прекрасны. И их дети часто в чем-то удивительно талантливы. Но родители боятся оставить своего ребенка без присмотра. Боятся оставить его дома одного, потому что он может, скажем, включить газ и не выключить. Или открыть дверь чужому. Или просто взять и уйти. Родители боятся запереть его, потому что может случиться пожар или прорвет батарею. Боятся отправить его гулять одного. Везде и всегда найдутся те, кто ткнет пальцем, засмеется, обидит.