«У нас работа ответственная, нас нельзя отвлекать»

График у нас посменный: с семи утра до двух и с двух до десяти вечера. Отлучиться за смену можно один раз на полчаса, когда приходят подмены и отпускают нас на обед и в туалет. Обеды с собой берем. Столовая на «Проспекте мира» есть — пожалуйста, иди. Но что ты успеешь за полчаса? Ни читать, ни музыку слушать, ни вязать, ни есть, ни спать нам нельзя. Могут и оштрафовать, и выгнать. И ничего лишнего по громкой связи сказать нельзя. Мы говорим только по тексту, у нас даже все варианты в папочке есть. Была одна на Октябрьской, вот она любила общаться с пассажирами, песни пела. Но услышало это высокое начальство и ее уволили.

Холодно в кабине еще как. Околеваем. Я уж по второму разу заболеваю. Слава богу, стекла непробиваемые, хоть это счастье. А то пассажиры иногда развлекаются, — сидишь, ни о чем не думаешь, тебе как в спину шарахнут со всей дури. Пьяные или молодежь. Особенно когда один из эскалаторов выключен на технический перерыв: «Че ты сидишь, — начинают орать на тебя. — Давай включай эскалатор, нечего над людьми издеваться!» Или возникают: «Че так медленно едет, давай быстрее включи! Вы че там, педали крутите?» Педали крутим, ага.

У людей мобильники падают между ступеней эскалатора, пластиковые карточки, цепочки, сережки, деньги. Карточку человек только оплатил, а она у него упала. И они думают, что им прям вот все достанут оттуда. Ну, мобильники действительно достают, а пластиковую карточку только ночью, когда выключен эскалатор. Жалко, конечно. Я как-то на переходе сидела, мальчик подошел, социалку уронил. Я позвонила машинисту, она нашла. Фамилия, говорит, как? Там же не одна карточка, там много всего скапливается.

У нас работа ответственная, нас нельзя отвлекать. Уже новые технологии, стоит справочная, но справочной пассажиры пользоваться не умеют. Если посылаешь к ней, они думают, что я грублю. У меня уже, наверное, место работы на лбу отпечаталось. Даже когда я просто стою и жду поезда, обязательно ко мне подойдут: «Как проехать?» Народу кругом полно, и все равно ко мне идут.

Если честно, я очень всегда пугаюсь, когда люди падают. Думала, привыкну, а не получается. Стресс для организма, переживаешь потом за человека: как он там себя чувствует? Первое время мне даже кошмары снились. И сейчас часто вижу себя во сне в кабине. Я даже спрашивала у сослуживиц: «У вас не так?»

Что остается делать, стресс снимаешь смехом. Едут бабушка с дедушкой: вот давай смотреть за ними, кто кого ведет? Парочка сладкая, за ней надо наблюдать, а то чего-нибудь не дай бог случится. А вот экземплярчик едет, тележку впереди везет, а самого вообще не видно за тележкой. Или человек ошибся эскалатором: пошел на выход, а ему надо на переход. Так он ехал-ехал и, недолго думая, начинает спускаться против движения! Ему объявляешь: «Остановитесь, вы же покалечитесь!» А он от тебя отмахивается. У меня собака так бежала. Эскалатор едет на спуск, а она запрыгнула. Хорошо, дело на переходе было, — несколько прыжков, она и поднялась. А если пассажиропоток большой, а собака несется сломя голову, тут уж надо останавливать. Много животных ездят самостоятельно. Бывает, вообще: поднялась-спустилась, поднялась-спустилась. Заблудилась, выйти не может. Что делать? Звонишь на контроль: ну выгоните уже как-нибудь эту несчастную, у нее уж язык на плече.

Игорь, 34 года, школьный охранник

ИгорьФото: Нина Назарова

Работаю я в гимназии два года. Раньше был фрилансером, программировал сайты, раскручивал их в Интернете. Потом скучно стало, и я решил в охрану пойти, подумал, что ничего не мешает одновременно и тем, и другим заниматься.

Сейчас охранникам не обязательно даже в армии отслужить, достаточно отучиться три месяца, получить удостоверение и можно идти охранником пятого-шестого разряда. Шестой — это с оружием, пятый — с применением спецсредств и с травматическим оружием. Экзамены сдаешь в полиции: установлены компьютеры, есть варианты ответов, одна ошибка — пересдача.

Охрана школ — это вахтовый метод: две недели работаешь, затем две недели отдыхаешь. Мы живем прямо в здании, у нас комнатка оборудована, есть душ. Еда магазинная или в столовой платно питаемся, нас двое на посту, можно отойти позавтракать или пообедать. В 7.30 открываем школу, в 22.00 закрываем. Часов с семи-восьми вечера никого нет, можно своими делами заниматься, кино на компьютере посмотреть или в школьный спортзал сходить. По выходным тоже сидим, выходить за территорию, конечно, нежелательно. Потом на две недели уезжаю домой в Иваново.

Работа спокойная. Основная задача — знать детей и сотрудников в лицо. Дети все время без пропусков приходят: в другой куртке оставили, в другой сумке. Человек двадцать-тридцать в день. Я должен всех узнавать. Обход территории — каждые два часа, здания — в конце рабочего дня. Сейчас, бывает, департамент может что-нибудь подложить, чтобы проверить действия охранника: среагирует или нет. Я с таким не встречался, а на других объектах, слышал, было.

С детьми у меня деловые отношения. Я лично не приветствую общение. Если общаться, они начинают на улицу проситься: кому-то покурить надо, кому-то в магазин выйти на перемене. А детей можно выпускать только после уроков, у каждого есть индивидуальное расписание, они его предъявляют, когда уходят. Старшеклассницы со мной не кокетничают. В основном в гимназии все дети из богатых семей, и охранник для них — низшее звено, они меня воспринимают, как мебель, что ли. Но обижаться тут не на что: дети.

Охранник — всегда временная профессия. Это несерьезная работа, всю жизнь на ней работать неинтересно. Я сейчас делаю свой проект, интернет-портал. Когда заработает и раскрутится, уйду. Он будет посвящен аренде квартир в отпуске или в командировке, причем не в российском, а в мировом масштабе. У меня много идей: например, когда хозяин недвижимости публикует свое объявление, даже если он не знает русского языка, чтобы автоматический перевод появлялся и на русском, и на французском, и на немецком. Или чтобы пользователи смогли добавлять свои фотографии. Учитываю все недостатки airbnb и хочу сделать лучше.

Надежда, 61 год, консьерж

НадеждаФото: Нина Назарова

Я на пенсии уже двенадцать лет. Посидела-посидела, скучно стало. Подумала: пойду в консьержи, хороший график — сутки через трое, и живу рядышком. В 2009 году тут был капитальный ремонт, и комнату для консьержей пристроили, с туалетом, раковиной, спальным местом. Конечно, были сложности вначале. Народ считал, что все общее, на стенах рисовали, испражнялись на запасной лестнице. Мы беседы проводили, мягко, по-человечески: это же ваш дом.

Смены у нас с восьми утра до восьми следующего дня. С полуночи до шести утра мы спим. Сон, конечно, беспокойный. Слышали, как дверь хлопает? Вот и по ночам также. Гулять не ходим. Кушаем на месте. Холодильник, телевизор, микроволновка, чайник, даже спортивный тренажер есть. Я только вот хочу договориться, чтобы нам официально закрепили два перерыва по 20-30 минут. Мы же не атомную боевую головку охраняем. Монитор — тот же компьютер, а сколько по телевизору объясняют, что без перерывов сидеть за компьютером вредно, что человек должен выйти на воздух, пройтись. Мы, конечно, стараемся вставать: то пыль протрешь,то летом вокруг дома пару раз обойдешь, чтобы проснуться.

Я за четыре года работы всех жильцов узнала, да что там, даже всех их друзей знаю, кто к кому в гости ходит. В том году был случай: бабушка с шестого этажа пошла гулять. Проходит час, возвращается, смотрю, одна женщина ее под ручку ведет, а другая рядом идет. Ну, думаю, кого-то встречать ходила. А у нас видеокамеры оборудованы, мы все видим и связаться по телефону с квартирами можем в любой момент. Смотрю, женщина одна пошла в квартиру, а другая осталась у лифта и кнопку держит. Я звоню:

— Александра Никифоровна, кто к вам пришел?

— Это из поликлиники.

—  Так, эту поликлинику в шею гоните.

Она:

— Как в шею?

Женщина услышала, бежит к лифту. Ну, я полицию вызвала, встретила их внизу и не выпускаю. Как они меня только ни обзывали, толкались, хорошо, сосед подошел, а тут и автоматчики подоспели. Оказалось, эти мошенницы уже полгода в розыске, нескольких бабушек раздели. Так полиция даже спасибо не сказала! Меня вообще не допрашивали, зато Александру Никифоровну пытали, а ей 92 года, она и так в шоке, трясется вся.

Бабули без консьержной службы вообще обойтись не могут. У нас тут терминал стоит для оплаты коммуналки. Зачем им куда-то по льду идти? Или приходят ко мне: «Надя, посмотри мой телефон, почему-то звука нет», или лампочку просят заменить. Я всегда помогаю. Ветеранов войны у нас в доме три человека. Вот Раиса Григорьевна сейчас прошла, ей 92 года, а выглядит шикарно, ходит на каблучках. Говорит:

— Мне бы сумочку новую.

— Хорошо, пойду в магазин, куплю. Сколько по цене?

— Не дороже тысячи.

Вот я весь «Золотой Вавилон» обегала, нашла за 999 рублей и рубль сдачи принесла.

У нас нет ни наркоманов, ни дебоширов. Интеллигентный дом. Но по ночам, конечно, разное бывает. Как-то проснулась от шума во втором часу ночи, думаю, кто ж на роликах катается? Присмотрелась: в маленьком лифте чемодан один ездит. А в Париже теракты как раз прошли. Я мигом вскочила, выглядываю: стоит девица, плачет. С мальчиком поругалась. Он вещи отдавать не захотел и отправил их туда-сюда кататься. Я ее успокоила, как могла, но говорю: если вы чемодан из лифта не заберете, вынуждена буду полицию позвать. И сделала вид, будто МЧС вызываю.

Или еще случай был. Молодая пара заходит, говорю: «Вы в какую квартиру?» Девушка называет. А сами — я по видеокамере смотрю — не на 13-й, а на 16-й этаж приехали и начали на задней лестнице заниматься кое-чем. Я тихонько до 15-го доехала, поднялась на цыпочках, чтобы каблучки не стучали, и в окошечко им тук-тук-тук:

— Ребята, у нас камеры пишут, я сегодня фотографии по окрестным домам расклею, мол, знайте, этих людей в подъезд пускать нельзя.

— Ой, вы нас простите, мы больше не будем.

И ведь лето на дворе, им кустов мало, что ли?

Консьерж — служба нужная. Если вдруг отключают электричество, я всех обзваниваю: так, два часа не будет света, у вас двойняшки, с коляской вы без лифта обратно не подниметесь. Лучше посидите дома. И народ стал приветливый. А как они сплотились-то все! Один остановился у меня что-то спросить, другой мимо идет, здоровается, так и перезнакомились.

Ирина, 35 лет, кассир в общественном туалете

ИринаФото: Нина Назарова

Меня кума позвала. Здесь я два года, до этого работала в детском садике. График — два дня через два, с 7.30 до 22.30. Сижу, пробиваю. Сколько посетителей, от электричек зависит, от погоды, от времени года. Самое маленькое, помню, было сто с небольшим, а летом, бывает, сдаем в конце смены по сорок тысяч, считайте, если с человека по 25 рублей. Есть перерыв на обед, меня тогда охранник подменяет. В кабине чай и кофе пьем, сериалы можем посмотреть на телефоне. Зарплата — 1600 рублей в день.

Бывает, цветы дарят, шоколадки. Может женщина прийти и попроситься бесплатно сбегать — кошелек украли или сумку — а потом приходит, благодарит. Иной раз и алкашка придет, кучу монет вывалит, а иной раз вроде бы интеллигентная, а сама — лицо кверху и мимо пошла, не заплатив, ни здрасьте, ни до свидания. Соответственно, таких наглых мы стараемся не пропускать, я тогда охрану вызываю, у меня кнопка есть. Героев России дважды видела, у нас для них бесплатный вход. Одна девочка совсем молоденькая была, в другой раз постарше женщина. Я хотела спросить, за что дали, но она опаздывала на электричку.

Туалетную бумагу в кабинках не вешаем, потому что ее воруют. Прямо рулонами. Даже у меня из-под носа норовят унести, поэтому начали сверху крышку привинчивать. Освежители тоже крадут, их уборщица в шкаф прячет.

До дома мне с Казанского вокзала на электричке час двадцать ехать. Зимой по вечерам страшно, я сажусь в определенный вагон, второй с конца, там народу больше по крайней мере на нашей линии. А в целом меня все устраивает: работа, коллектив, мы праздники вместе отмечаем. Я уже двоих подруг сюда позвала.