Собачья упряжка

Арбата мы взяли в приюте «ЭКО Царицыно» в декабре 2011 года. У нас тогда уже была собака, и вторая нам была не нужна. Но мне попалась на глаза его история — Арбат раньше был домашним псом, а потом у него передние лапы зажало при переводе стрелки перед поездом, и прежние хозяева его прямо на рельсах бросили. И я, когда его историю прочитала, два дня поплакала, а потом мужу сказала: «Давай возьмем». И муж сразу согласился. Мне тогда было пятьдесят, дети взрослые, внуков нет, а силы есть.

Мы были готовы забрать Арбата сразу, как познакомились — он такой пес солнечный, он не может не понравиться. Но нас сначала долго испытывали в приюте. Это правильно: я сейчас сама волонтер в Солнцеве, и мы потенциальные ручки тоже очень ответственно проверяем. Мои домашние даже надо мной смеются: «Мам, тебе в милицию надо идти». А тут собака-инвалид, это еще ответственнее. Так что нас кураторы мучили недели две: разговаривали со мной, разговаривали с мужем, встречались на тестовые прогулки, чтобы посмотреть, сможем ли мы физически с ним управиться. Арбат — пес тяжелый, я тоже тетенька не маленькая, а живем мы без лифта на четвертом этаже, так что нужно было приноровиться.

Инвалидная коляска для Арбата стоила пятьсот долларов, и нам с ней очень помогли кураторы из приюта: собрали деньги и написали письмо в компанию Eddie’s Wheels в Америке, которая эти коляски производит. Там так прониклись историей Арбата, что сделали нам 50% скидки. С доставкой тоже помогли. В квартире мы коляску, конечно, отстегиваем, и Арбат уточкой передвигается — грудью вперед, а ноги подбирает.

Однажды нам дорогу перебегала белка, так надо было видеть Арбата. Он как втопил, улетел за ней на своей коляске на такой скорости, что я еле догнала. У нас дома четыре кошки, и я уж не знаю, зачем ему сдались чужие, но если он кошку увидит, только держите. И разворачивается на колесах не хуже полицейского автомобиля.

 Соседские собаки поначалу боялись, не понимали, что это у него за устройство такое, а сейчас у нас полно подружек и друзей. Он парень контактный, девочек вообще обожает — хоть и кастрированный, но уши сразу торчком, и ведет себя как джентльмен.

Сергей Звягин и Полкан

У нас нет никаких страшных историй: просто, когда Полкану исполнилось двенадцать лет, у него стали отниматься лапы. Коляску я нашел не сразу, где-то полгода Полкан, бедный, мучился, пока задние ноги еще действовали. Но с прошлого лета ходим, бегаем, гуляем. Однажды на меня женщина на улице напустилась, зачем я издеваюсь над собакой, запряг ее, — не поняла, в чем дело.

Привыкали мы где-то месяц — и он, и я. Он с непривычки налетал на дерево, бывало, с разбегу переворачивался. Зимой, конечно, тяжело по снегу на коляске. Я сейчас нашел старые лыжи, буду к зиме маленькие полозья крепить ему вместо колес, чтобы было можно кататься.

Собаки некоторые ошарашенно смотрят, не могут понять, что за крутой перец тут на тачке ездит.

 Ну, к девчонкам он всегда лояльно относился, очень их любит. А на кобелей иногда прям рычит, пустите меня, сейчас я с ними разберусь, даже в таком виде. Вообще, он любимец публики во дворе, все его обожают, тискают.

Ирина Гулина и Гоша

Гоша щенком жил на автомобильной стоянке. Когда ему было месяцев десять, какой-то придурок выстрелил в него из пневматического оружия. Пуля попала в лопатку, Гоша выскочил на дорогу от боли и стресса и попал под машину. Так на дороге и лежал, пока одна девушка его не оттащила к обочине и не отвезла в клинику. Лапу парализовало, ходить он не мог, и пришлось ее ампутировать.

О Гоше я прочитала в газете. У нас до этого в семье долго жила собака, потом она умерла, причем умирала мучительно, и я решила, что больше собак у меня не будет. Но мне приснился сон, что мы на улице находим трехлапого пса. И буквально на следующий день я газету открываю, вижу фотографию Гошину и просьбу о помощи. Мы сразу поехали и взяли его, в августе девять лет будет, как он с нами живет. Он замечательный пес, не озлобившийся на жизнь, очень добродушный.

Когда Гоша был молодой, он вообще не замечал, что у него лапы не хватает, прыгал через заборы. И только ближе к девяти годам ему понадобился жилет-поддержка для груди. Он толстенький к тому же. На прогулку еще бодро идет сам, а обратно, когда устанет, я его за ручку тащу домой. Тяжеловато, конечно, спина у меня отваливается. Это ведь не важно — важно, что он есть.

Ольга Олейникова и Ричард

У меня муж хотел овчарку, а я хотела ретривера или лабрадора. И как-то раз нам сестра звонит и говорит: «Не хотите взять щеночка? Тут пристраивают». «А что за порода-то?» «Метис лабрадора с овчаркой». У меня муж так впечатлился: «Все, берем, точно наша собака». Мы потом так и шутили: «Половина тебе, половина мне».

Ричард прожил тринадцать лет и умер совсем недавно, 29 мая. У него в восемь лет проявилась резкая дисплазия — лапы стали враскорячку, начали отказывать. Это раз. Во-вторых, он в том же году порвал связку. Мы сделали операцию и по совету врача нашли на сайте Animals Mobile поддержку-жилет. Год и три месяца я водила Ричарда на этой поддержке. Когда делали МРТ, наш врач удивлялся: «Я вообще не понимаю, как он у вас ходит». Вот только на одной любви он у меня и ходил. Еще мы с Ричардом ездили на иглоукалывание и на реабилитацию в бассейн, где он с инструктором занимался. Плавание для собак сейчас не какая-то роскошь — много клиник предлагают такой способ реабилитации. И даже если нет денег, нестрашно — у меня знакомый восстанавливал свою таксу после операции на водоеме на даче. Но в какой-то момент выяснилось, что у Ричарда две застарелые грыжи на позвоночнике. Прооперировали, он пошел на поправку, но обнаружилась проблема с почками. И, видимо, все вместе подкачало.

Я не считаю, что мы делали что-то необычное. Ричард был замечательный, понимающий пес. И я бы хотела поблагодарить врачей из клиники «Медея» в Новопеределкине и из ветеринарного центра доктора А.А. Воронцова за то, что они сделали для него.

Андрей Яркович и Макс

Коляску мы сами сделали, там ничего сложного. Сварили полиэтиленовые трубы, которые для отопления идут, плюс два колеса от детской коляски. Я в Интернете посмотрел схемы и по ним соорудил. У Макса в шесть лет была межпозвоночная грыжа, и задние ноги отказали. Уже два года так живем. Но на коляске мы гуляем не часто, только когда идти далеко, или на улице слякоть и грязь. А так мы стараемся на подвеске гулять с ним, на ходунках, иначе он совсем про задние лапы забывает.

Собаки на Макса реагируют, как на велосипед: бегают за ним, не понимают, в чем дело, пытаются кусать за колеса. А Макс-то сам шебутной, себя в обиду не даст, в драку и на колесах кидается. За кошками пытается гоняться на этой коляске, но мы стараемся его придерживать и не отпускать, потому что он может перевернуться, а у него и так спина повреждена.

Нина Бабер и Верба

Верба у нас три года, мы нашли ее на сайте приюта в Щербинке. Мы хотели завести собаку и сразу для себя решили не покупать породистую, а взять из приюта или с улицы. Трехлапость Вербы нас не испугала: на сайте было выложено видео, где она бегала и играла с другими собаками, и из этого ролика было совершенно очевидно, что отсутствие лапы ее совсем не беспокоит, а окружающих собак тем более.

Два года назад мы решили выучить Вербу на собаку-терапевта — это собаки, которые после специального обучения ездят в детские дома, хосписы, дома престарелых. Решение было очень органичным: на прогулках люди часто обращали на Вербу внимание, подходили, спрашивали, что случилось, гладили ее, и было видно, что общение с людьми ей явно не в тягость. А потом я случайно взяла листовку фонда «Не просто собаки / PET» и решила, что мы можем попробовать.

Сейчас мы с Вербой раз в две недели ездим в детскую библиотеку, где дети читают ей вслух книги, — таким образом они привыкают к процессу чтения, раскрепощаются, им нравится, что у них есть слушатель, который не перебивает, не исправляет, не ставит ударение правильно. Периодически мы ездим в ресурсный центр для приемных семей на Шаболовской, там проходят целые мероприятия с собаками, придумываются сценарии. Только что у собак-терапевтов со стажем больше года была переаттестация, и Верба сдала нормативы лучше всех в группе!

Трехлапости Вербы дети удивляются гораздо меньше, чем взрослые. Они быстро принимают это как данность: бывают собаки черные, бывают светленькие, бывают с длинным хвостом, бывают с коротким, вот и трехлапые бывают. Конечно, мы им объясняем, что Верба лишилась лапы, но они воспринимают это очень спокойно, очень естественно. И ведь это действительно естественно: каждое живое существо может пострадать. А вот взрослые воспринимают по-разному. Обычно с сочувствием, но иногда даже с каким-то излишним сочувствием, ведь на самом деле Верба не испытывает никаких страданий в данный момент. Но люди так устроены, что видят что-то необычное и считают, что собачку нужно пожалеть. Я думаю, Верба бы очень удивилась, если бы узнала, что ее жалеют.

Наталья Шушунова и Масяня

Масяня прожила с нами почти тринадцать лет. Заболела она, когда ей было пять. Была продолжительная эпопея с постановкой диагноза, а потом оказалось, что у нее элементарная грыжа позвоночника, причем нетипичная для такс, ближе к шейному отделу. Ее прооперировали, но поздно, так что лапки уже не восстановились. Мы нашли дядечку, который мастерил коляски для животных из куска железа с двумя прочными шлангами. С такой коляской она проходила года три, а потом еще четыре года с новой, которую мы решили заказать из Америки. Коляска была шикарная, очень легкая, Масяня в ней и по траве гоняла, и в автомобильные путешествия с нами ездила: в Крым, в Прагу, в Орел. У нее характер-то был таксячий — выйти из дома без нее мы, по ее мнению, не имели права, нам потом всегда влетало. В Праге она ходила в зоопарк, там ей очень понравилось. Она уже неважно себя чувствовала, и бегать ей было не так легко, но она радовалась и прямо в гору ломилась — было интересно подойти к клеткам и посмотреть, кто там живет.

Инна Черникова и Лисса

Лисса появилась случайно, никто ее не собирался заводить. Я тогда была волонтером в приюте, и как-то раз нам позвонила женщина, увидевшая еле ползающую собаку у железнодорожной станции в Кашире. Владелица нашего приюта попросила меня туда съездить, и я на обратной дороге решила заехать с Лиссой в ветклинику. Там оказалось, что ей нужна срочная операция — она беременная была, уж не знаю, как умудрилась. Я стала ее выхаживать и потом расстаться, конечно, не смогла.

Сейчас Лисса — собака-терапевт. Мы с ней выезжаем в детские дома, детские библиотеки, дома престарелых, на курсы поддержки детей из приемных семей, в хосписы. Она смешная и обаятельная, в ней нет ни капли агрессии, она спокойная, ласковая, слушает команды — тренеры на нее не нарадуются.

Лисса прекрасно ездит в автомобиле — у нас такая модель машины, что багажник выходит в салон. Вот там она и путешествует. В прошлом году мы с ней проехали десять тысяч километров по всей Европе до Турции и обратно. Она и в море купалась, и по горам бегала на своей коляске. У всех море впечатлений, особенно у пограничников. Когда контроль проходишь, просят: «Откройте багажник». Я открываю, а там не вещи, а собака — каждый раз изумляются. Незнакомые люди поначалу жалеют Лиссу, и зря: она, вообще говоря, счастливая собака. Она же не чувствует своей инвалидности и воспринимает себя как совершенно обычного пса.

Стелла Кузнецова и Дана с Булатом

У меня две хохлатые китайские собачки и три собаки-инвалида, две на коляске — спинальница Даночка и Булат, у него задние лапы частично отрублены, — и слепой Мишутка. Я хотела взять собаку-инвалида, потому что люблю заботиться о собаках, ухаживать за ними, гулять. Я работаю сутки через трое, у меня частный дом, рядом просторы, река Клязьма, вот мы и гуляем по три-четыре часа в день.

Дана попала ко мне из приюта «Республика Друг» в Черноголовке. Я увидела ее и поняла: все, моя собака. Глазки у нее необыкновенные, огромные, выразительные, и сама она рыжая, солнечная. Ездила в приют три раза, училась ухаживать: у нее порван спинной мозг, поэтому она уже никогда не встанет на ноги, а там сразу не отдают собак, а сначала смотрят на человека: надежный или не надежный. И вот уже год она со мной.

Булата мне привезли из Волгограда. Он жил в деревне, был бездомным, но его все кормили, он считался общим псом. И как-то раз он спал в поле, и комбайном ему отрубило задние лапы наполовину. Он испугался и убежал. Где-то полтора-два месяца его не видели, думали, погиб от потери крови, и вдруг он  появляется в поселке — лапы уже затянулись. Такое ощущение, что он сам себе их зализал. Ну, люди и решили, что один он выжить не сможет, и отдали его в местную живодерню, «усыпалку». Но там его рука не поднималась усыпить — собака столько пережила, все жалели его. Так он и жил полгода на цепи в будке, пока волонтеры о нем не узнали и не стали пристраивать.

А Мишутка вообще из Амурской области, из Благовещенска, мне его на самолете привезли. Неясно, что с ним было. Он там прибился к предприятию, худой, еле стоял на ногах. Ветврачи сказали, что глаза, скорее всего, выколоты. В боку дырка, может быть, от пули. Даже сейчас, когда все затянулось, шерсть не растет.

Меня в округе уже все знают, — и собак по имени, и меня. Гуляю со всеми пятью сразу. Поначалу боялась, а потом приспособилась. Вот начинает Булат наезжать коляской на Даночку, я говорю: «Стой, авария». Они соображают и начинают дистанцию держать. Я еще и по телефону говорить умудряюсь! Дети очень здорово реагируют на собак — всех гладят, целуют. Иногда кто-нибудь увидит, что они на инвалидных колясках, и как начнет сокрушаться: «Ой, бедные, несчастные». И я всегда говорю: «Вы пообщайтесь с ними две-три минуты и поймете, что они счастливы». И я счастлива. Я так счастливо не жила никогда, пока у меня не появились мои собаки.

Надежда Баранова и Луна

Я фотографию Луны увидела в соцсетях, в группе Центра реабилитации бездомных животных «Республика Друг». До этого я никаких собак заводить не планировала. Я любила их на стороне: погладить, поиграть, но чтобы дома никаких хлопот не было. И вот я как-то сидела, листала Facebook, и вдруг мне попалась на глаза фотография Луны. Сначала я ее промотала, а потом резко вернулась и мгновенно поняла, что хочу забрать Луну домой. Я прочитала, что она инвалид-спинальница, что она непростая, но меня это совсем не испугало.

Я позвонила в «Республику Друг» и сказала, что хочу посмотреть Луняшу. «Ой, что же вы так позвонили поздно, мы как раз улетаем во Францию на просмотр потенциальных хозяев. Позвоните через несколько дней». И вот я звоню через четыре дня в приют, и оказалось, что условия там были плохие, и Луняшу им отдавать не стали. Мы познакомились, несколько раз встречались, волонтеры решили, что мне можно доверить собаку, и под Новый год Луна переехала ко мне. Я до сих пор не могу поверить. Это волшебство — я, человек, вообще не хотевший собаку, теперь от нее не отхожу. И сколько радости она мне принесла! К тому же я стала в два раза быстрее все делать, чтобы побольше времени с ней проводить.

Судя по характеру травм, Луна стала инвалидом, потому что над ней кто-то поиздевался. У нее перелом позвоночника в трех местах, порван спинной мозг и вывернуты задние лапы — их скручивали, суставы в другую стороны повернуты, как у кузнечика. Когда Луна только попала в «Республику Друг», она орала как резаная, не давала трогать лапки. И только благодаря волонтерам она постепенно привыкла к людям. Когда ее привезли ко мне, она всего побаивалась. Мне показалось, что она привыкла быстро, но на самом деле, как я сейчас понимаю, процесс шел медленнее, чем я думала. Например, через какое-то время она начала гавкать, когда кто-то хлопал дверью в подъезде, и подруга мне объяснила: «Вот, теперь она признала, что это для нее дом, и стала его охранять». Через несколько месяцев после переезда она дала мне погладить животик. Собака не всем дает гладить живот — если она так сделала, значит, она расслабилась, признала тебя хозяйкой.

К инвалидной коляске Луна привыкала недолго. Поставили, закрепили — идти-то надо. Разве что неделю мы вырабатывали походку: она привыкла дома передвигаться прыжками — сидит на попе, передними лапами отталкивается и как кенгуру скачет. Очень быстро, меня порой обгоняет. Поэтому, когда мы ее поставили на коляску, она передними лапами пыталась прыгать, и надо было ее научить, чтобы она как лошадка двигалась, гарцевала: одной ногой, второй ногой. И все: сейчас она у нас гоняет по любым сугробам, кочкам, ямам — бегает так, что все во дворе смеются, что и мне пора кроссовки надевать. Очень любит детей, людей, все ее зацеловывают, когда гуляем, — домой в помаде приходит.

За нами регулярно толпа собирается: все подходят, спрашивают, что с собакой. Мы всем очень рады и всем объясняем, что и такие собаки имеют право на жизнь. Ведь если собака не мучается, если ей не больно, если она ведет себя как абсолютно нормальная, веселая собака, ее не нужно усыплять. С Луной случилось вся эта история, когда она была еще щенком, и с тех пор она уже обо всем забыла, для нее две лапы — норма. Да, для хозяев это двойная забота: иметь такую собаку — это как двух или трех, наверное. Ей надо помогать ходить в туалет, памперс надевать, когда она одна дома, пристегивать коляску перед прогулкой. Но ничего сверхсложного, ко всему этому привыкаешь за месяц. Зато сколько она дает счастья! Сколько в ней жизнелюбия и радости! Очень много людей подходят на улице и говорят: «Какая у вас собака жизнерадостная, нам бы у нее поучиться такой жажде жизни. Смотрим на вашу Луну, и самим жить хочется».

Редакция благодарит компанию Animal Mobile за помощь с поиском героев материала.