В небольшом двухэтажном флигеле в глубине двора по Моховой улице в центре Петербурга расположился фонд «Родительский мост». Органы опеки и попечительства считают его Школу приемных родителей лучшей, поскольку после прохождения подготовки процент отказов от детей крайне мал. По статистике самого фонда — менее 1%.
В небольшой комнате на втором этаже за столом сидят 11 человек: четыре пары и три одинокие женщины. На стенах обрывки бумажного скотча, на доске видны следы маркера, люди задумчивы и внимательно наблюдают за директором фонда. Марина Юрьевна вместо напутственного слова перед началом экзамена стала рассказывать сказку о гадком утенке, ведь будущий лебедь — сирота, которого не приняли в семью и общество, он оказался никому не нужен и приготовился умереть. Всем нам в детстве было жаль гадкого утенка, но никто не думал, что это история одной приемной семьи и одного осиротевшего ребенка. Пока я слушала сказку, в голове мелькала мысль: почему я раньше не могла посмотреть на эту историю с такой стороны, и почему мне так мучительно стыдно? И, видимо, не я одна не знала, как реагировать: будущие родители разделились — кто-то внимательно слушал, кто-то смахивал слезы, а кто-то прятал глаза.
Перед тем как оказаться здесь на экзамене, эти люди прошли долгий путь: занятия шли полгода. 130 часов групповых тренингов и ненормированное количество индивидуальных и семейных консультаций, призванных свести грубые риски к минимуму. Но что их привело сюда? У Иры и Ивана не получалось завести детей, женщина молилась и забеременела, дав обещание воспитать и чужого ребенка. У Елены и Сергея две взрослые дочери и нерастраченная к пятидесяти годам любовь и нежность. Еще две пары со схожими судьбами: Ольга с Артемом и Лена с Сережей пытались на протяжении многих лет завести ребенка, потратили много денег на врачей, в итоге им уже за 30, и они хотят взять младенца в семью, чтобы пройти весь путь от «коляски до свадьбы».
Яна с детства думала, что хочет взять приемного ребенка и к сорока годам решила осуществить свою мечту. Инне тоже сорок, ее подруга усыновила девочку, и она тоже решила взять мальчика из детского дома. Особняком стоит Марина — она кинолог, без детей, разведена, она уже пытается выйти на контакт с 13-летней девочкой, от которой отказались дважды. И, может быть, она возьмет еще троих детей, к которым девочка «прикипела» душой. Они все примерно одинакового возраста, братья и сестры, кроме той самой девочки, которая настолько травмирована, что мечтает о детдоме, а не о третьей по счету семье.
Марина — кинолог, без детей, разведена, она уже пытается выйти на контакт с 13-летней девочкой, от которой отказались дважды
Идя на экзамен, я не представляла, чего мне ждать. Что можно спросить у будущих приемных родителей, чтобы сказать: «Да, вы готовы, вот ваш сертификат». Чему учат, о чем рассказывают? Реальность оказалась абсолютно иной, нежели можно было представить. На экзамене нас ждали расчерченные в таблицу с пятью колонками листы и билеты. Каждый билет — истории тех, кто обратился в фонд за помощью. Большая часть из них закончилась благополучно, две — трагически. А таблица на пустом листе — это был и план ответа, и сам вопрос. Первая колонка — мотивация приемных родителей, вторая — проблемы, которые возникли, третья — причины, которые привели к развитию такой ситуации, четвертая — план действий, который мог бы предложить специалист, пятая — риски, иначе говоря: «Чем все закончится, если не делать ничего». Если бы обычному человеку дали такое задание, смог бы он ответить?
История одного из отказов попалась Ирине. В приемной семье росла с года девочка, родители соблюдали тайну усыновления. Ребенка хотел отец, а мать много и часто работала. В итоге воспитанием занимался муж, так же как и вел хозяйство, выйдя на пенсию. Но в воспитании он был излишне строг, редко хвалил. Девочку без учета ее мнения часто переводили из класса в класс. В итоге она стала хуже учиться, перестала выполнять просьбы родителей. Также они заставили ее бросить художественную школу, которая ей очень нравилась. Мама с папой стали считать, что плохое поведение дочери — наследственное, а значит, их попытки исправления бесполезны, и от ребенка следует отказаться.
Прочитав вслух билет, Ирина начала отвечать на вопрос: «Проблемы начались с деструктивной мотивации родителей: инициатором был отец, рано вышедший на пенсию, переживающий кризис мужчин после 40, жена дома появлялась редко, много работала. Значит, еще одной проблемой была смена ролей в семье. Мужчина не смог найти подход к ребенку, ставил завышенные требования, а девочка не могла соответствовать его представлениям. То, что родители хранили тайну усыновления, тоже было проблемой, девочка не понимала, кто она, что она и откуда, мама ее не приняла. Ее мнением не интересовались, переводили из класса в класс, и постоянное нахождение ребенка в стрессе привело к неврозу. План действий должен быть таков: ребенка надо принять любым и в любых обстоятельствах, он должен чувствовать, что его любят, уважают и принимают его выбор. Исходя из предпосылок, родители же вообще не видят своей вины в том, что они довели ребенка до такого состояния. Риск — отказ и дополнительная травма для девочки. Для родителей риски: кризис каждого, перерастающий в семейный конфликт, возможен развод, а так как для отца ребенок был смыслом жизни, то с потерей девочки он потеряет и смысл существования».
«Эта история кончилась плохо — вторичным отказом, — комментирует ответ Марина Юрьевна. — И это самый больной для нас отказ, потому что это семья, которую мы подготовили. И я участвовала во встрече этого ребенка с родителями в детском доме. На самом деле мы чуть изменили данные в билете, ей было четыре года, а потому история с тайной усыновления очень странная, потому что ребенок уже все понимает в этом возрасте, помнит и осознает. Но все остальное в билете отражено верно. В 16 лет девочка ушла из дома, бросила школу, и перед ее уходом от родителей те сказали, что ее удочерили. И дальше ее жизнь сложилась таким образом, что мы сопровождали ее отдельно от родителей, а жила она у разных мужчин до двадцати с лишним лет. И у одного из них она так и осталась, потому что только таким образом она могла жить дальше, и, так как ее воспитанием занимался только отец, она видела возможности в дальнейшем только рядом с мужчинами. Ничем ужасным, конечно, эта история не кончилась, в итоге она вышла замуж, задержавшись у одного из мужчин, но надо понимать, что в 16 лет эти отношения были не столь доверительными, сколь сексуальными. Но кризис был ужасный, даже был период годового алкоголизма, мы за ней наблюдали и отлавливали ее в разных углах города. А родители полностью отказались взаимодействовать, общаться, искать, потому что они считали, что это просто плохой ребенок».
После этого рассказа выпускники стали наперебой спрашивать, что же случилось с родителями. «Знаете, нас больше интересовал ребенок. Да и честно скажу, часто с отказом к нам приходят в центр, ты смотришь на родителей и понимаешь, что они все чувствуют, очень переживают, но просто больше не могут. Тут видна забота о ребенке, а в этой истории приходят родители и говорят, что они его ненавидят и не хотят участвовать в его жизни. Не было тепла, просто они были воспитателями, которые хотели сделать из обезьяны человека, а казалось, что остается обезьяна. А на самом-то деле девчонка отличная, и хорошо, что она вышла из этой ситуации человеком и не стала алкоголиком в 16 лет».
кризис был ужасный, даже был период годового алкоголизма, мы за ней наблюдали и отлавливали ее в разных углах города
Ирина в конце добавляет: «Интересно, что мне достался билет, в котором мама долго и много работала». Весь зал засмеялся, и я понимаю, что Ирина сама много и долго работает. Сделала ли она выводы из этой истории?
Следующая история закончилась трагически: девочку сбила машина. С восьми лет ее опекали бабушка с дедушкой, он — кадровый военный, она занимается собой и домом, а затем посвящает себя внучке. Мама девочки — наркоманка, умерла от передозировки, а отец был убит в драке, когда дочке было пять лет. Бабушка убрала все фотографии дочери, но стала постоянно возить внучку на кладбище, о матери она с ней не разговаривала. Девочке давали все: возили за границу, помогали с учебой, открывали ей все возможности, хорошо одевали. Но в 10-м классе, по мнению бабушки, поведение девочки изменилось. Так как ее не пускали гулять, она задерживалась специально. Компанию внучки бабушка считала ужасной и плохо влияющей на ребенка, девочка стала оставлять на столе дневник с «особо циничными высказываниями».
Этот билет достался Елене: «Мотивацией стала возможность реализовать свои планы, потому что воспитание дочери они упустили. А проблемой было то, что у внучки был сложный характер, а бабушка с дедушкой были с гиперопекой, пытаясь сделать ее хорошей, навязывали свое мнение, решали, с кем ей дружить. Моим планом действий стало бы интересоваться мнением девочки, перестать навязывать свои желания, общаться с ребенком, дать личное пространство. Возможные риски — уход девочки из дома, потому что она уже начала шантажировать бабушку и дедушку».
— А дневник — это, по-вашему, шантаж? — спрашивает Марина Юрьевна.
— Нет! Она просто поняла, что ее контролируют, и хотела достучаться до бабушки с дедушкой, — отвечает Ира.
— Все верно, — говорит директор фонда. — Они принесли этот дневник, и ничего особо криминального там не было. Для бабушки это было ужасно. Скажите, вот тут есть два очень важных и серьезных момента, о которых коллега не упомянула…
— Родители не рассказывали и не говорили с ней о матери, плюс кризис подросткового возраста. Они убрали фотографии, но на кладбище возили, — добавляет Артем.
— На самом деле утрата-то не прожита ни у девочки, ни у родителей.
— Девочка была привязана к маме и любила ее, какой бы та ни была.
Мнения начали сыпаться со всех сторон, высказаться хотели практически все.
— Мы пытались работать с бабушкой по проживанию утраты, нормализовать детско-родительские отношения, попросили вернуть обратно фотографии матери, к которой девочка была очень привязана. Но правда заключается в том, что девочка была очень правильной, доброй, искренней, ее друзья — это одноклассники из гимназии. Но кончилось все «пассивным суицидом». Такое случается, когда человек не видит выхода из ситуации и провоцирует собственную смерть. На похороны пришел весь класс, учителя, был там и наш специалист. Бабушка над могилой внучки говорила детям: «Вот что бывает, когда девочки не слушаются бабушку».
Через некоторое время в зале раздались смешки, все попытались разбавить атмосферу шуткой. В одном из билетов была история мальчика, который жил с разведенными родителями в одной квартире вместе с бабушкой, которая его ненавидела. И мальчик стал показывать ей сквозь окно топор. Один из родителей в шутку заметил, что бабушке девочки тоже нужно было показать топор.
Бабушка над могилой внучки говорила детям: «Вот что бывает, когда девочки не слушаются бабушку»
Выслушав 11 историй и комментарии родителей, я попросила каждого из них поговорить со мной приватно. И я не услышала ни единого плохого слова о школе. Наоборот, родители утверждали, что она меняет их собственное восприятие, учит смотреть на мир по-другому, а знания, которые здесь дают, необходимы каждой семье. На других курсах преподают только правовые нормы, здесь же — «раскрывают душу». Для этих родителей взять приемного ребенка — самое правильное решение в их жизни, они не хотят блюсти тайну усыновления, даже если возьмут в семью грудного ребенка. Они никогда не будут скрывать правду, поймут любой их кризис, пройдут вместе самый большой кошмар приемных родителей — период адаптации. Обо всем этом рассказывают на занятиях Школы. И я вдруг поняла, почему абсолютно чужие люди с разными интересами, жизненным опытом стали друзьями. Школа их сблизила настолько, что общая цель стала лишь малой частью общего.
В конце, на праздничной части мероприятия, Марина Юрьевна поставила на стол засохший круглый цветок, налила в блюдечко воды и раздала наугад подарки. Ими оказались детские музыкальные инструменты. Под какофонию импровизированного оркестра цветок раскрыл свои лепестки, распустился и стал зеленеть. Может, и дети, оказавшись в этих семьях, расцветут так же?
Чтобы усыновленные дети оказались в счастливой семье, требуется кропотливая работа многих людей. Фонд «Нужна помощь» собирает средства для проведения одного полного цикла Школы приемных родителей. Он включает первичное психологическое консультирование по телефону горячей линии 200 человек, первичный прием, проведение шести установочных тренингов, а по итогам этих этапов — обучение 30 потенциальных родителей и сопровождение семей на этапе размещения ребенка.
