Холодной январской ночью 2016 года в камере полицейского участка лежала только одна женщина. Она проснулась от того, что кто-то открыл дверь. Салима разлепила глаза и села на скамью. Все было как в тумане — о себе давали знать выпитая вечером водка с соком, сон и недавние побои.
В проеме стоял полицейский в форме.
— Чего ты хочешь? — спросил Сисангулов.
— Воды, — ответила Салима.
Тело болело: несколько часов назад ее схватили за капюшон шубы и проволокли по ступенькам подъезда. Полицейский вывел Салиму из камеры, повернул налево и открыл большую белую решетку. Женщина выпила воды в небольшом помещении — того, кто выводил ее, не было. Салима оказалась в длинном темном коридоре. В одной из комнат за длинным столом сидели полицейские, они оглянулись на нее.
— Ой, извините, — сказала женщина и пошла дальше. Она встретила девушку в форме.
— Пожалуйста, отпустите меня домой! Почему меня сюда привезли? — непонимающе прошептала Салима.
— Успокойся, — ответила та и ушла. Салиме хотелось убежать.
Вдруг кто-то схватил ее сзади и толкнул в освещенную комнату. «Как же ты мне надоела!» — проревел полицейский Минаев. До того как мужчина начал одной рукой ее душить, а второй щупать, Салима успела рассмотреть коричневый диван из кожзаменителя, старую посуду на столе, стулья, оконные жалюзи. «Вырежу у тебя почки и продам. А саму выкину за город! Тебе и твоему сожителю подкину наркотики. Вы у меня на всю жизнь по зонам пойдете!» — кричал Минаев. В комнате не было никого, кроме них. Салима задыхалась. Полицейский ударил ее в живот, она упала. Потом ударил кирзовым ботинком по бокам. Скрюченная Салима, ловя ртом воздух, осталась лежать на полу. Минаев вышел и закрыл дверь.
«Вырежу у тебя почки и продам! Подкину наркотики. Вы у меня на всю жизнь по зонам пойдете!» — кричал полицейский
Через некоторое время дверь снова открылась. На пороге стоял тот, кто выводил Салиму попить воды — полицейский Сисангулов. В руке у него был маленький нож с белой ручкой, на губах — страшная улыбка.
— Что вы хотите со мной сделать?! Я же в матери вам гожусь!
Нож в руке полицейского куда-то исчез. Он быстро развернул женщину лицом к дивану, резко снял с нее шубу. Пнул в сгиб левой ноги, Салима упала на колени. Стянул леггинсы с трусами.
— Вы хотите мне заразу подарить?
— Я не заразный.
— Вам баб мало?
— Да.
Салима повернула голову. Сисангулов натягивал презерватив. Он лег на нее сверху. Женщина пыталась сбросить тяжелое тело, но не могла пошевелиться. Сисангулов ударил ее по затылку. Салима потеряла сознание.
***
Сорок шесть лет назад в глухой деревне Гафурийского района Башкирии родилась девочка. Ее назвали Салимой, что значит «непорочная» или «здоровая». Девочке не исполнилось и десяти лет, когда умерли родители. Она оказалась в детском доме. Салиме жилось тяжело: одежды не было, кормили мало, старшеклассники издевались. Они часто заставляли отдавать им хлеб с маслом, который полагался каждому на завтрак. Салима покорно несла. Больше всего ей хотелось иметь свою семью и дом.
В 17 лет она поступила в Белорецкое медицинское училище, но быстро бросила — встретила Галима. Он работал водителем, был красивым, надежным, за ним бегали девушки. А ему нравилась Салима.
Салима Мухамедьянова показывает бытовку для дворников, где она жила с дочерью несколько дней. Из удобств — только кровати, старый холодильник и свет с водойФото: Иван Чесноков
Молодые люди поженились и переехали жить в закрытый военный городок Межгорье.
Салима забеременела. Казалось, наконец-то есть то, о чем она мечтала. Родился Айдар. Но Галим стал пить, гулять на стороне, издеваться над Салимой. «Ты — детдомовская! Я тебя на помойке нашел!» — кричал он жене. Потом родилась Альбина. Салима решила, что, когда дети вырастут, она уйдет от мужа. Его стали часто увольнять с работы за пьянство. Салима брала маленьких детей в охапку и приходила к начальникам умолять, чтобы Галима взяли обратно.
Как-то они пошли в гости к друзьям. Там мужчина снова выпил и стал издеваться над женой. Друзья говорили: «Галим, перестань! Зачем ты это делаешь?» Тот не успокаивался и даже ударил ее. Тогда муж подруги Салимы, Булат, сломал Галиму ребро.
Галим пожаловался в полицию, заявив, что его избила Салима. Булат, у которого была судимость, и он рисковал отправиться на зону, попросил Салиму взять ответственность на себя. Она согласилась. Суд закрыл дело по примирению сторон.
В 2008 году они развелись, Галим ушел из дома. Айдар служил в армии далеко от родных. Салима, как малоимущая, получала 200 рублей в месяц от государства на содержание Альбины, работала на четырех работах и еле сводила концы с концами. Больше всего она радовалась, когда получила 25 тысяч рублей социальной помощи. На те деньги она купила Альбине компьютер, хотя в дом нужен был холодильник: «Дочь компьютер очень хотела. У всех они были, а у нас — нет. Как я могла не купить?»
Когда Салима встретила Игоря, она работала в Межгорье продавцом-кассиром в магазине «Апельсинка». Тридцатисемилетний мужчина приехал в городок, чтобы строить ресторан. Он показался Салиме умным, красиво говорил. «Дома то лампочка перегорит, то вода перестанет идти. Нужен был мужик, который бы о нас заботился», — говорит Салима.
Они расписались. Игорь обещал перевезти ее с дочкой в Магнитогорск. Альбина закончила школу и поступила в магнитогорский институт учиться на социального психолога, семья оказалась в большом городе. Салима не привыкла к машинам, безразличным людям, алкоголю, который продается круглосуточно, полицейским, которым на все наплевать.
Альбина стала жить отдельно, а Игорь с Салимой нашли дешевую комнату в коммунальной квартире в центре города. Женщина вновь устроилась продавцом в магазин, а Игорь подрабатывал на стройках.
В коммуналке почти сразу начались проблемы. Пожалуй, главная заключалась в соседке Ларисе и ее дочке Анне. Неадекватная женщина 60 лет постоянно была недовольна. То Салима громко ходит, то занимает ванную или туалет не в свою очередь, то чистит картошку на кухне. «Башкирская проститутка! Мужиков к себе водишь!» — не унималась Лариса. Салима молчала. Хотя никаких мужчин к себе не водила. «Алкаши, мешаете мне жить! Полицию вызову!» Салима уходила в свою комнату.
А потом наступило 26 января 2015 года.
***
Детали этой истории важны, так как дело о превышении полицейскими должностных полномочий еще не закрыто.
Салима вернулась в Магнитогорск из Белорецка, куда ездила на поминки к снохе. На поминках она выпила пива. В комнату, где жила с мужем, привезла бутылку. В тот вечер он пил джин-тоник, а она разбавляла водку соком. Игорь часто выходил курить. Супруги не знали, что Лариса вызвала полицейских.
Примерно в полседьмого вечера в дверь постучались два человека в форме.
— Шумите? — спросили полицейские.
— Да нет… — ответили муж с женой.
Их довели до Ленинского отделения полиции, где составили протокол об административном нарушении. Игорю дали повестку, чтобы на следующий день он пришел в участок и заплатил штраф — по 500 рублей с каждого. В полдевятого вечера Салима с мужем вернулась в квартиру. Лариса ждала их в коридоре.
— Что, заплатили штраф?
— Ничего, деньги небольшие, заплатим государству, — ответила Салима и зашла к себе в комнату. Лариса вызвала полицейских снова.
Игорь Губанов, муж Салимы, показывает изуродованную руку. Он живет в башкирской деревне Михайловке, пытается бросить питьФото: Иван Чесноков
Салима успела лишь сесть на диван и стянуть с ног сапоги, даже шубу не сняла. К ним ворвались двое — сотрудники полиции Петрушев и Минаев. Один был спокойный, а второй — в расстегнутом бушлате и сдвинутой на затылок фуражке — вел себя, как бешеный. Игорь достал мобильник и начал набирать 112 — ему стало страшно. Полицейский вырвал телефон у него из рук и схватил Салиму за капюшон шубы. «Какое вы имеете право?!» — кричала женщина. Полицейский вытолкнул ее в подъезд, она полетела вниз по ступенькам. Игорь выскочил за ней с сапогами в руках. На улице ждал УАЗик, полицейские затолкали в него Игоря и Салиму.
Машина подъехала к тому самому участку, где только что супруги подписывали протокол о правонарушении. Но теперь их завели в отделение с заднего входа. Длинный коридор — и Салима с Игорем оказались у камер для задержанных. В одной полицейский Минаев закрыл Игоря (вместе с ним в камере находились еще два человека), а в другую затолкал Салиму.
Женщина была в камере одна. Она еще не знала, что все, что делал с ней Минаев, записывали видеокамеры, расположенные у входа и в коридоре отделения полиции.
***
Когда Салима очнулась в комнате с коричневым диваном, насильник уже оделся. Женщина увидела валявшуюся на полу свою прокладку и приклеила ее обратно. Надела штаны. Села. Сисангулов представился Денисом (на самом деле его зовут Руслан) и заговорил с Салимой.
— Кто ты по национальности? — спросила она.
— Татарин.
— Сколько лет?
— Больше тридцати.
Женщина сказала полицейскому, что раньше жила в Межгорье, а потом переехала в Магнитогорск, где работает в магазине кассиром; что дочка учится на втором курсе института. Сисангулов спрашивал, довольна ли Салима. Она поняла, что никуда не может убежать, и со страхом ждала, что будет дальше. В итоге полицейский вывел ее из комнаты и снова закрыл в камере. Салима не могла перестать думать: говорить мужу, что ее изнасиловали, или нет. «Это же стыдно».
Утром 27 января Сисангулов открыл дверь камеры, и Салима увидела рядом с ним Игоря. Полицейский подошел к ним вплотную и тихо сказал: «У вас есть десять минут, чтобы покинуть город». Супруги вышли из участка и побрели домой. Салима рассказала Игорю, что с ней сделали.
«Вот суки», — выругался он и начал думать.
***
Если бы не Игорь, то о деле Салимы Мухамедьяновой никто бы не узнал. Игорь Губанов родился 40 лет назад в Грузии в семье военного. Вскоре родители перевезли сына в Россию, в Магнитогорск. Когда Игорю было три года, его отец прислонил маму к телеграфному столбу и девятнадцать раз ударил ножом. Говорил, что убил из ревности. Сел на 13 лет.
Игоря растили бабушка с дедушкой в селе Михайловке, в ста километрах от Магнитогорска. Мальчик хорошо учился, любил математику и физику, всегда помогал по дому родным. «Помню, он так кроликов любил, всегда их разводил», — вспоминает бабушка Евдокия Ивановна. После девяти классов школы поступил в магнитогорский техникум. Тогда же освободился отец. Он давал сыну деньги, наверное, пытаясь загладить вину. Но Игорь не был на отца в обиде: он брал деньги, гулял на них, выпивал и балагурил. «Наверное, отец-то его и испортил. А может, просто жизнь потрепала», — вздыхая, говорит Евдокия Ивановна.
В 90-х Губанов отслужил под Москвой, а потом поступил в свердловский юридический институт. Через год бросил и пошел по контракту в армию. Служил в Таджикистане, был в карауле посольства России. После вернулся в Россию и работал в гаражах слесарем и механиком.
Там он и познакомился с мужиком, который сидел всю жизнь, и только иногда выходил на волю. Вместе они пошли «на дело». Игорь знал, что его скорее всего посадят. Но ему было интересно — как там на зоне. Он сидел с 2001 по 2008 год. Этого не скрывает и считает, что за дело. На зоне прочитал море книжек: физику, философию, религиозную литературу (про буддизм, ислам, христианство, конфуцианство). «Не скажу, что на зоне было хорошо. Но я там развивался. За время отсидки у меня на воле много друзей умерло. Может, благодаря зоне я живой остался?» — размышляет Игорь. Освободившись, он вернулся в Магнитогорск. Начал пить. Работал на стройках. Встретил первую жену, с которой разошелся через три года — выпив, по его словам, она становилась неуправляемой. Уехал в Межгорье. Встретил Салиму.
***
Когда 27 января супруги вернулись домой, Салима не могла встать с кровати. Игорь лихорадочно вспоминал законы, контакты знакомых, служивших в полиции, похожие случаи. Он понимал, что нужно ехать и снимать побои. «Но если мы сделаем это сегодня, в Ленинском отделе могут исправить отчетный журнал, будто бы нас там не было», — думал он. Приехала дочь Салимы Альбина. Ахнула и ринулась снимать побои матери на камеру телефона. Им всем было страшно оставаться в квартире с соседкой Ларисой.
Салима после побоев и изнасилованияФото: из архива дочери Альбины
На следующий день супруги взяли такси (Салима не могла нормально ходить) и обратились в дежурную часть УМВД с заявлением о преступлении. Салима написала о побоях и прибавила: «Полицейские совершили сексуальное домогательство». Слово «изнасилование» она не хотела писать — было стыдно. Полицейские в дежурной части запугали супругов, что они сядут за ложный донос каждый на три года.
В тот же день Игорь с Салимой уехали в Михайловку. Оттуда они поехали в соседнее село Аскарово, где есть патологоанатом, который имеет право фиксировать побои. Но он сказал, что нужно направление от следователей или полицейских. Через буран супруги пошли в отделение полиции. «Заявление мы примем, но только если вы не будете писать про изнасилование», — сказали им там. Мол, не входит в компетенцию сотрудников. Салима писала под диктовку. Затем с мужем вернулась к патологоанатому, тот быстро измерил синяки и побои линейкой. Сообщил, что отправит результат в аскаровское отделение полиции. Непонятно почему, но бумаги в итоге пришли в Ленинский отдел полиции Магнитогорска, где Салиму изнасиловали. Знакомый Игоря посоветовал супругам обратиться в Следственный комитет по Магнитогорску.
1 февраля Мухамедьянова подала заявление о преступлении и изнасиловании следователю Нурманову. Поначалу он не хотел принимать бумаги. Потом забрал одежду, в которой Салима была изнасилована, для экспертизы. В тот же день Нурманов отвел Мухамедьянову в Ленинский отдел полиции и просил показать, где ее били и изнасиловали. Женщина не помнила. Следователь сказал супругам, что он на их стороне и накажет преступников. Игорь с Салимой уехали в глухую деревню Махмутово, подальше от проблем. Устроились на работу в санаторий. Надеялись, что теперь-то все получится. Но потом начали происходить странные вещи.
В ходе расследования к материалам уголовного дела прикрепили материалы, связанные с административным задержанием Салимы и Игоря. Их подписи в протоколах подделали, о чем супруги сразу сообщили следователю Нурманову. Следствие назначило почерковедческие экспертизы. Они не подтвердили и не опровергли их подписей. Следствие провело четыре экспертизы для выявления на одежде и белье Салимы следов спермы и определения, кому они принадлежат. Экспертиза подтвердила наличие ее следов. 10 февраля следствие провело дополнительную экспертизу, чтобы понять, кому принадлежит сперма. В итоге не было установлено не только, чья она была, но и были утрачены сами следы. Эксперты их просто не обнаружили. 4 апреля Салима с мужем за свой счет поехали в Челябинск, чтобы пройти полиграф. После пяти часов допросов полиграф подтвердил слова Мухамедьяновой. 7 апреля 2016 года было возбуждено уголовное дело по статье 286 УК РФ (превышение должностных полномочий, совершенное с применением насилия или с угрозой его применения). Факт изнасилования в дело не включили.
Тогда же Игорь вышел на фонд «Общественный вердикт». Эта некоммерческая организация занимается правовой и психологической помощью людям, пострадавшим от сотрудников правоохранительных органов. Салиме порекомендовали юриста фонда Дину Латыпову. И как раз вовремя: сотрудники СК стали давить на Салиму и Игоря.
В мае этого года Игоря вызвали на допрос в качестве подозреваемого в разбое: мол, из той квартиры, где раньше он жил с Салимой, кто-то украл три тысячи рублей. Одной из свидетельниц, которая указывала на Губанова, была та самая Лариса.
***
Супругам перестали платить деньги в Махмутове, и они вновь вернулись в Магнитогорск. Начали работать дворниками, сняли маленькую комнату на окраине города. Игорь стал больше пить. Салима уставала от ежедневных расспросов о страшной ночи. Муж чуть ли не винил ее в том,что ее изнасиловали.
Игорь звонил в Московский следственный комитет, в Генпрокуратру, в местные издания. Везде он требовал одного — чтобы следствие показало видеозапись, сделанную в ночь на 27 января. Это бы показало время, когда и кто выводил Салиму из камеры и заводил обратно, а также доказало, что его жену по крайней мере избивали. Однако следствие отправило супругам очередное письмо. В нем комментировался вопрос о видеозаписи: все выслано по почте. Но ни Игорь, ни Салима письма не получили. Вместо этого 5 августа им пришло уведомление, что на Салиму возбудили уголовное дело по статье 306 УК РФ о ложном доносе. Женщина устала от всего и не знала, что делать. Игорь был в бешенстве. Он начал искать в интернете, каким способом можно привлечь внимание общественности: голодовка, самоссоженние, флешмобы.
8 августа, в понедельник, мужчина пошел в аптеку, купил новокаин (сильное обезболивающее), вернулся домой. Закрылся в ванной. Вколол препарат, взял в правую руку ножовку по металлу и отрезал себе мизинец на левой руке.
Вколол препарат, взял в правую руку ножовку по металлу и отрезал себе мизинец на левой руке
Позвонил на Рен-ТВ и в Znak.com. После этого сказал жене о том, что сделал. Велел Салиме снимать на мобильник его видеообращение к правоохранительным органам: в нем Игорь требовал предоставить видеозапись, детализацию звонков и провести объективное расследование.
Через неделю на официальном сайте Следственного комитета по Челябинской области вышла новость: дело по факту превышения должностных полномочий с применением насилия полицейскими Ленинского отдела прекращено за отсутствием состава преступления. Хотя Игорь обещал жене и психологу, которая приехала в Магнитогорск от «Общественного фонда», ничего не предпринимать, он отрезал себе уже безымянный палец.
Салима ушла от Губанова. Они с дочкой поселились в бытовке, которая полагается дворникам для отдыха. Игорь уехал в Михайловку к бабушке.
***
Когда я приехал в Магнитогорск 24 августа, Игорь Губанов зашил себе рот. По его словам, от горя и по пьяни. В маленьком городе мало кто знает о Салиме. Опрошенные на улицах жители «что-то слышали, но не помнят, о ком». Они не готовы рассказывать о насилии, произошедшем с их знакомыми и близкими. Впрочем, не под запись говорят, что в Магнитогорске часто издеваются над женщинами именно полицейские.
В первый день я оказался в коммунальной квартире, где все началось. Дверь открыла та самая Лариса. В прихожей была навалена верхняя одежда; маленькая зеленая кухня неуютно освещалась светом из окна. Лариса провела меня в свою комнату и познакомила с дочкой Анной. Она состоит на учете в психоневрологической клинике. Лариса уже давно на пенсии. Их комната завалена игрушками, картинами с котами; все время включен телевизор.
Салима и Игорь у себя в деревне Михайловке. Женщина помогает мужу перебинтовывать изуродованную рукуФото: Иван Чесноков
Лариса, невысокая женщина с нервной улыбкой и хитрым взглядом, рассказывала, как она ненавидит Салиму и Игоря.
— Они мне постоянно угрожали. Салима водила мужиков и хотела порубить меня топором!
— Что же произошло в ночь на 27 января? — спросил я.
— Да ничего не произошло. Они все врут. Видимо, чтобы деньги получить, — бурчала женщина. — Таких людей надо уничтожать! Эти алкаши мешали мне спокойно жить.
На следующий день я пошел в Ленинский отдел полиции. Дежурный не дал пройти мне внутрь участка, когда узнал, что я журналист. Минаев и Сисангулов до сих пор работают полицейскими. В тот же день мы встретились с Салимой около Макдональдса: когда женщина рассказывала свою историю, она плакала и задыхалась. У нее были панические атаки. Когда мимо нас проезжали полицейские машины, она сжималась от страха.
В Следственном комитете Магнитогорска, куда обращалась Мухамедьянова, я не застал следователя по ее делу, Нурманова. Его коллеги сообщили, что он ушел в отпуск. Глава отдела, Виктор Липаткин, отказался беседовать со мной под запись. Когда я выключил диктофон, он улыбался и рассказывал свою версию событий. По его словам, Салима была в отделении полиции только один раз, ей выписали штраф; никто ее не избивал и не насиловал; ей просто выгодно так все интерпретировать. Кроме того, Липаткин уверял: хоть Магнитогорск и маленький городок, в нем никак не связаны Следственный комитет, полиция и суд. Под конец разговора мужчина подошел ко мне и сказал: «Чисто по-мужски если говорить. Ну кто будет насиловать пьяную, от которой блевать хочется?»
«Чисто по-мужски если говорить. Ну, кто будет насиловать пьяную, от которой блевать хочется?»
Вместе с Салимой и Альбиной мы поехали к Игорю в Михайловку. Салима хотела забрать свои вещи от мужа, с которым рассталась. Мы с Игорем прогулялись до деревенского кладбища, где похоронены его родственники и друзья, по дороге он сказал мне, что боится только одного: что Салима от него уйдет. Он обещал бросить пить и курить. «Я только хочу, чтобы было проведено объективное расследование, и виновные были наказаны. Убить Минаева и Сисангулова — это очень просто. Но смерть — не наказание», — напоследок сказал мужчина. Он больше не собирается отрезать себе пальцы, так как считает, что добился своего.
О чем мечтает Салима? Чтобы Альбина доучилась, и чтобы они жили все вместе. Но больше всего женщина хочет поскорее уехать из Магнитогорска и сменить фамилию. Она благодарна всем людям, кто пришел ей на помощь, и теперь чувствует себя сильнее. Салима хочет своим примером показать: нельзя бояться полицейских. Всегда нужно сообщать о насилии.
В конце сентября ее ожидает суд по 306 статье. Представитель «Общественного вердикта» Илья Шатин уверяет, что фонд приложит все усилия и выиграет дело.
Из деревни мы уехали вместе с Альбиной. Салима осталась у Игоря.
