На столе патологоанатома челябинской частной судмедэкспертизы лежит тело рядового Александра Шерера. Шерер одет в пиксельную полевую форму без погон, на горле виден шов от первого вскрытия, руки перевязаны бинтом. Патологоанатому предстоит провести повторное вскрытие тела солдата и выяснить причину смерти.
«Некоторым людям просто суждено в какой-то миг умереть»
25 февраля 2013 года к врачам медцентра в армянском городе Гюмри из российской воинской части привезли тело 20-летнего Александра Шерера. Его родители, которые живут в Волгоградской области, узнали о его смерти в тот же день — от сослуживцев по длинной цепочке знакомых. Официально же семье ничего не сообщали почти сутки.
«Начальник воинской части все это преподнес в таком ракурсе, что, мол, он просто упал и умер. Якобы инфаркт, — говорит отец погибшего Евгений Шерер. — Но мы-то знали, как это произошло, от ребят, которые с ним служили».
Рано утром на плацу у Шерера с сослуживцем Владиславом Косиновым произошла какая-то стычка, говорится в документах военного следствия. Косинов бросил Шерера через бедро, тот ударился об асфальт и отключился. Его пытались спасти, но рядовой умер в больнице, не приходя в сознание.
Военнослужащие на территории 102-й российской военной базы Южного военного округа в ГюмриФото: Сергей Гунеев/РИА Новости
Отец в историю с инфарктом не верил: во-первых, сына признали годным к военной службе, во-вторых, он не пил, не курил и занимался тяжелой атлетикой, в-третьих, никогда не говорил о проблемах с сердцем. За все время службы он вообще пожаловался на здоровье всего один раз, да и то на конъюнктивит.
Более вероятным Евгению Шереру казалось, что сын погиб от рефлекторной остановки сердца. Такое может произойти после сильного удара. Например, в солнечное сплетение.
Фатализм следователя, который рассуждал, что «некоторым людям просто суждено в какой-то миг умереть», лишь усилил недоверие семьи. Первое вскрытие делали в Ростове. Пока патологоанатомы проводили положенные в таких случаях процедуры, Евгений Шерер искал специалистов, которые могли бы повторно исследовать тело его сына.
«Официальные органы говорили, что второе вскрытие делается только после получения заключения по первому, — вспоминает он. — Предлагали либо хоронить, а потом, через месяц, делать эксгумацию, либо держать тело в холодильнике».
Сердце и восходящая аорта отсутствуют
Евгений Шерер позвонил в Москву в фонд «Право Матери», и ему посоветовали независимого эксперта в Челябинске. Евгений положил в свой микроавтобус гроб и поехал на Урал. «Мне повезло, — вспоминает отец, которому пришлось везти тело сына полторы тысячи километров, — был февраль. Холодно».
Почти сутки езды, и 2 марта цинковый гроб прибыл к экспертам. Вскрытие началось в 10 утра.
Задача врача-патологоанатома — подробно описать труп и каждый орган. На повторное вскрытие внутренние органы привезли в Челябинск отдельно от тела, в пластиковых пакетах. Исследовательская часть патологоанатомического заключения для человека, не разбирающегося в медицине, мало понятна, но даже неспециалист обратит внимание на этот кусок: «Лимфатические узлы не увеличены. В мягких тканях, окружающих подъязычную кость и щитовидный хрящ, кровоизлияний нет. Голосовые связки умеренно отечны. Зобная железа не определяется. Сердце и восходящая аорта отсутствуют».
Александр ШерерФото: личный архив родителей
Евгений начал вспоминать, что, когда в Ростове делали первую экспертизу, военный, сопровождающий тело из Гюмри, сказал, что врачи забрали сердце Александра. Тогда он не поверил, а военный, оказалось, не врал.
«Вроде никто никогда не забирает сердце. Ведь совсем немного материала нужно, чтобы изучить ткани», — удивленно говорит отец.
Без сердца установить причину смерти Шерера оказалось невозможным. А солдатское сердце осталось в Ростове. За 2200 километров от Челябинска.
Эксперты привели труп в порядок. К сожалению, написать что-то однозначное, не изучив сердце, в заключении не смогли.
Отец забрал гроб и вернулся в Жирновск. 1500 километров, почти сутки пути.
Шерера похоронили без сердца. Пришедшим на похороны отец сказал: «Не делайте, как я, не отправляйте детей в армию».
«Мне просто надо убедиться, что это сердце моего сына»
К концу марта подоспела госэкспертиза. Ростовские врачи решили, что рядовой Александр Шерер умер от инфаркта. Но и после того как был готов документ, сердце не вернули. В апреле следователю, занимающемуся гибелью Шерера, поступило ходатайство, составленное юристами фонда «Право Матери» от имени отца солдата. С апреля по ноябрь юрист из фонда «Право матери» обжаловала этот отказ в двух судах: 5-м гарнизонном военном суде и Северо-Кавказском окружном. Осенью 2015 года следствие в Гюмри прекратило дело. Косинова, швырнувшего Шерера на плац, решили не привлекать к ответственности в силу, как гласит постановление военно-следственного отдела, «малозначительности его деяния». Сердце не вернули и после этого.
«По закону, гистологические препараты хранятся в течение трех лет, влажный архив кусочков внутренних органов и тканей — год в десятипроцентном растворе формалина. Фонд «Право Матери» потребовал обеспечить сохранность архива и срочно передать биологические материалы экспертам для исследования. В августе 2016 года в ответ на наши ходатайства нам сообщили, что гистологический архив и сердце хранятся в судмедбюро Минобороны в Ростове-на-Дону», — поясняет юрист фонда «Право Матери» по уголовным делам Надежда Кузина.
Елена и Евгений Шерер, родители Александра, на приеме в фонде «Право Матери»Фото: Фонд "Право Матери"
«Вот сейчас я узнал, что это сердце и пробы в холодильнике уже у нас в городе, в Жирновске, в следственном отделе. Оказывается, там идет проверка», — говорит отец.
В Жирновске сотрудники гражданского следствия проверяют признавшую Шерера годным призывную комиссию на предмет халатности. Исходя из результатов первой экспертизы, следователи полагают, что погибший рядовой был тяжело болен и вообще не должен был проходить армейскую службу.
Армия заставляет меня хоронить сына по частям. Отдайте сердце!
Бумаг, которые педантично собирают в фонде «Право матери», накопилось уже на пять стандартных томов. Стрелка на циферблате почтовых весов в фонде, рассчитанном на три килограмма, описывает два полных круга — бумаги с показаниями, медицинскими документами, фотографиями весят больше шести килограмм. Сколько точно весило сердце Александра Шерера — неизвестно. По статистике, масса сердца взрослого мужчины колеблется от 274 до 385 граммов.
«Мы все эти два года с помощью “Права матери” писали, судились. Пришлось пережить беспредел, равнодушие. Мне просто надо убедиться, что это сердце моего сына, проверить, подтверждают ли пробы слова первой экспертизы. Армия заставляет меня хоронить сына по частям. Отдайте сердце!» — возмущается отец рядового.
С момента гибели Шерера и по сей день семью рядового сопровождают юристы фонда «Право матери».
С семьи погибшего, как и с семей других военнослужащих, фонд не берет ни копейки. Ни платы, ни «процентов от выигрыша», ничего. Переписка с Гюмри, работа аналитиков и экспертов фонда, постоянные выезды юриста в суды стоят больших денег, но они необходимы для того, чтобы найти виновных в его смерти.
Оформите ежемесячное пожертвование в 100, 500, тысячу рублей «Праву матери», чтобы родители Шерера смогли добиться справедливости, наказать виновных и наконец получить от следователей сердце своего ребенка.
