Степан Бурнашев, крепкий парень в бейсболке, толстовке с капюшоном и штанах, заправленных в высокие сапоги, встречает меня на пыльном внедорожнике. Ему 33 года, он чемпион Якутии по гиревому спорту, охотник и фанатичный режиссер.
База зомби
На зеркале заднего вида висят якутский оберег с конскими волосами и георгиевская лента. Одной рукой Степа крутит баранку автомобиля, другой записывает голосовые сообщения и отправляет их в WhatsApp: «Скажи ребятам, чтобы захватили с собой автоматы». Мы едем на съемочную площадку первого якутского фильма о зомби-апокалипсисе.
Интерьерные сцены снимают в получасе езды от Якутска — в маленькой деревушке Сырдах. Здесь же съемочная бригада арендует домик и называет его «базой». Внутри тепло, пахнет деревом и супом с тушенкой, который киношники разогревают в алюминиевом ведре. Под окнами «базы» лежит муляж зомби, сделанный из пенопласта (по сюжету его переезжает машина). Туалет на улице.
Степан БурнашевФото: из личного архива
В гостиной всего один диван, поэтому съемочная бригада спит в спальных мешках. Здесь же стоят компьютеры, на которых монтируется будущий фильм. Степа прокручивает отснятый материал и делает для меня стоп-кадры. Главный борец с зомби, задремавший перед телевизором, просыпается и идет на съемочную площадку. DVD-проигрыватель продолжает крутить «Тарзана».
Зомби тут играют по очереди, даже оператор засветился в этой роли. У звукорежиссера (их всего пара человек на всю республику) тоже есть роль в кино. В «Сахавуде» принято помогать друг другу: режиссер может подрабатывать водителем, а продюсер — шумовиком на фильме у коллеги. Якуты рано женятся и заводят большие семьи. Чтобы выжить, режиссеры и операторы не гнушаются никакой работы, снимают рекламу и принимают заказы от промышленных компаний.
Якутские кинопроизводители активно используют соцсети и мессенджеры. В Facebook Степа публикует видеозаписи со съемочной площадки, ведет прямые включения, ищет героев фильма: «Любишь кино и хочешь ощутить что-то новое? Тогда приходи на кастинг. Нам нужны девушки и парни на роль зомби. С собой брать одежду, которую не жалко и которая подходит образу зомби».
Кадр со съемок фильма Степана Бурнашева про зомби-апокалипсисФото: из личного архива
Все якутяне со смартфонами состоят в десятках тематических групп в соцсетях. Своя группа есть у каждого дома, чуть ли не у подъезда. Депутаты создают WhatsApp-приемные, кинопроизводители делают по три версии роликов: для телека, интернета и WhatsApp (чтобы легче загружалось).
Каждый киношник знает, сколько профессиональных камер в республике. И может пересчитать их по пальцам одной руки. Они арендуют осветительные приборы, камеры и прочую технику друг у друга или в государственной кинокомпании «Сахафильм». Поскольку техника стоит немалых денег (камеры от пяти до 15 тысяч рублей за смену), а операторы и звукорежиссеры нарасхват, приходится снимать в сжатые сроки и переписывать сценарий прямо на съемочной площадке.
Жить по мечте
Степа — самоучка, у него нет специального образования. В шестом классе он случайно оставил в школе заветную тетрадь со списком просмотренных к тому времени 600 фильмов и собственными комментариями к ним. Позже тетрадь попала в руки директора школы: он тряс ею перед одноклассниками юного киномана и призывал не тратить время на ерунду.
Степа выучился в Якутске на информатика-экономиста, но не смог найти работу по специальности. Везде требовали опыт, а где ему взяться, если парень только что закончил вуз? В итоге пришлось пойти работать сисадмином в министерство экономики. Через год Степа понял, что пришло время отказаться от стабильного заработка и жить по мечте.
Степан Бурнашев (справа) на съемках фильма «Другая жизнь»Фото: из личного архива
«Первый фильм у меня любительский, — рассказывает Степа. — Я тогда ничего не знал о создании кино. Прочитал в интернете статьи о том, как снимать кино, и взялся за комедию. Хотя у фильма был маленький бюджет (50 тысяч рублей), его показали в одном кинотеатре. После дебюта я решил отказаться от кинокарьеры, но спустя два года снова ввязался в это дело. Ну не могу я жить без кино. Заболел я этой болезнью».
За последние шесть лет Степа снял семь документальных и пять игровых фильмов. Он любит экспериментировать и пока не повторялся в жанрах. Сам пишет сценарий, ставит боевые сцены, а если нужно, может взять на себя работу каскадера («Буду падать в воду, чтобы актер не заболел»). На съемках зомби-апокалипсиса нет дым-машины. Степа собирает сети и поджигает их в алюминиевом ведре. Нужный эффект достигнут — картинка объемная.
Этим фильмом я хотел сказать, что высокий уровень жизни не заменит родного дома
Степа не знает преград. Однажды жена сшила ему специальный теплый чехол для камеры, и он снимал триллер в минус пятьдесят градусов. Картину можно было сделать и в более щадящих условиях, но Степе было важно, чтобы на лицах героев собирался иней, солнце было на определенной высоте, а якутский зритель ему поверил. В прошлом году вышел фильм «Другая жизнь», снятый Степой в Америке в жанре «грин-кард драма».
«Это история якутской пары, которая решила отправиться на поиски американской мечты, — рассказывает режиссер. — Этим фильмом я хотел сказать, что высокий уровень жизни не заменит родного дома. Мы снимали в Нью-Йорке и некоторых городах Техаса. В съемочной группе было всего три человека: я, оператор и главный герой (актриса — жена моего друга — жила в Штатах)».
Главную помеху творческому процессу создала мировая конъюнктура цен на нефть: рубль резко обесценился, и бюджет фильма увеличился в два раза.
«Мы на всем экономили. Питались «фаст фудом», жили в старом трейлере. Съемки проходили в квартире наших друзей, на складе мамы моего американского друга. Его отец снялся в одной из ролей. Мы нашли актеров по «Крейгслисту» (типа нашего «Авито“). Они снимались за 50-100 баксов — ради интереса. Работы было очень много. Я сам себе ассистировал, заполнял монтажные листы, решал организационные вопросы. Работать в чужой стране было непросто. Мы никаких разрешений не брали. Как только видели, что в округе нет полицейских, начинали снимать. Даже в аэропорту умудрились сделать сцену».
Якутская «дримтим»
В Якутии примерно поровну русского и коренного населения. Но 90% местных фильмов сняты на якутском языке, а те, что выходят на русском, терпят финансовое фиаско в прокате. На якутские фильмы в основном ходят якуты, а русские актеры (из-за незнания якутского языка) редко попадают на широкие экраны. Якуты вообще, когда интересуются состоянием дел в Москве, спрашивают: «А как у вас, в России?»
С Костасом Марсаном мы встречаемся в центре Москвы. Этот высокий якут в ярком шарфе всю жизнь монтировал чужие фильмы, а сегодня готовится выпустить на широкие экраны России и стран СНГ первый якутский фильм. После того, как дебютную картину Марсана показали на Московском международном кинофестивале (во внеконкурсной программе), московский дистрибьютор взялся за ее прокат. Сорокалетний режиссер вместе с продюсером, Марианной Скрыбыкиной, боевой блондинкой в очках, тоже якуткой, переехал в столицу в начале лета, снял офис на Полянке и стал частью якутской «дрим-тим».
Костас Марсан (крайний справа) на съемках фильма «Мой убийца»Фото: из личного архива
Якутское кино становится еще одним брендом республики, как алмазы и кости мамонта. За последние пять с половиной лет в зоне вечной мерзлоты вышли 78 фильмов (бывало, что в год выпускались 20 картин), в Татарстане — две, в Чечне — одна. Якутия также лидирует по количеству посещений кинотеатров: если в Москве в кино в среднем ходят три раза в год, то в Якутии — пять.
Фильм Марсана — детектив, основанный на реальных событиях. До сих пор никто не рисковал иметь дело с этим непростым жанром — популярностью в республике пользовались комедии и хорроры. «Сайсары куолгэ» («У озера Сайсары») показали в Якутске в феврале этого года. Картина продержалась в местном прокате пять недель (это максимальный показатель для Якутии) и заняла второе место в линейке самых прибыльных фильмов. Кино стартовало одновременно с «Дедпулом» (обычно якутские фильмы стараются не ставить в одно время с мощными голливудскими премьерами), но не потеряло своего зрителя и собрало четыре с половиной миллиона рублей.
«Когда над тобой нет сложившейся индустрии со своей системой и огромными финансами, у тебя больше возможностей экспериментировать, больше свободы, — говорит Марсан. — За нашими режиссерами нет могущественных боссов, а у кинопроизводства — государственной поддержки. Чаще всего мы снимаем фильмы на собственные деньги или средства спонсоров. Сценарии могут меняться в момент монтажа. В большом кинематографе режиссеру не доверяют монтаж фильма, а я сделал девять монтажных версий своего фильма, пока не добился желаемого результата. Это чистое творчество».
https://www.youtube.com/watch?v=iRpJ4Q7VoYU
Московский дистрибьютор решил адаптировать фильм под общероссийские вкусы: поменял название (на «Мой убийца»), дизайн афиши, урезал сюжет, поставил более динамичную музыку и полностью дублировал на русский язык. В первой версии, как и в большинстве якутских фильмов, использовались оба языка. Двуязычие естественно для коренных жителей: в разговорной речи они ловко перескакивают с одного языка на другой.
«Я очень благодарен якутскому зрителю, потому что без него не было бы якутского кинематографа. Он отзывчив к своему кино. Мы получаем социальный заказ снизу. Московское кино ничем не трогает якутов. Якуты хотят видеть родные лица, а актеров-азиатов в российском кино почти нет (наших актеров берут туда только на исторические роли). Они хотят якутских драм, якутских шуток, якутской любви. Душевные терзания московских офисных работников и клубной молодежи нам абсолютно не близки. Это как жизнь на Марсе. Даже истории про российскую провинцию нам непонятны. Слишком чернушные. В моем фильме раскрывается тема незаконной добычи и продажи золота. Это одна из главных проблем республики, история, понятная любому якуту. А книга, по которой снят фильм, имела небывалый успех в Якутии в девяностые годы», — отмечает режиссер.
Продюсер фильма «Мой убийца» Марианна Скрыбыкина (в центре в белом костюме)Фото: из личного архива
Продюсер фильма — Марианна Скрыбыкина, 35 лет, имеет диплом инженера, но возглавляет в Якутске успешную кинокомпанию — «Art doydu». Ей удается не только заключать со спонсорами бартерные сделки, но и получать живые, невозвратные деньги. У фильма «Мой убийца» нет инвестора. Все средства на его производство — это продакт плэйсмент, скрытая реклама. «Когда у нас появлялся очередной спонсор, я говорила Костасу: надо вплести в сюжет заправочную станцию», — вспоминает Марианна.
На сегодня «Мой убийца» — самый дорогой независимый фильм в истории республики: его бюджет составил 5,1 миллионов рублей (впервые звук для фильма записывался в Питере, в той же студии, где делался «Груз 200»). Это смешная сумма для Москвы (средний бюджет российского фильма, по данным Movie Research, 120 миллионов рублей), но довольно серьезная для Якутии.
Покормите реку
В местных новостях периодически возникают сюжеты о том, что в дороге у якута сломалась машина, и он замерз от холода или, например, пошел в лес за ягодами и попал в лапы к медведю. Одна из главных тем якутского кино — тесная связь с природой. Якуты стараются сохранять с нею дружеские отношения. Это вопрос выживания. Они верят в духов леса, реки, огня, гор. Перед большими мероприятиями проводят обряды, просят благословения у шаманки воды. Она обычно поручает: «Испеките несколько оладий и покормите бабушку ( якуты зовут реку Лену «эбээ», бабушкой)».
По сюжету фильма артхаусного режиссера Михаила Лукачевского «Белый день», группа якутов едет из села в город. На маршрутном такси. По дороге они сбивают косулю, и у них ломается машина. За окном минус пятьдесят градусов. Люди остаются один на один со стихией и начинают мерзнуть, ссориться друг с другом. В них проявляются самые плохие и хорошие качества. В финальном кадре на снегу лежат покрытые инеем люди, стоит замерзшая машина, из-за дверей которой выглядывает живая косуля.
«Мы можем сбить косулю, менять погоду, останавливать реки, устроить пожар или экологическую катастрофу, но природу все равно не победить. Мы считаем себя хозяевами мира, но это не так, однажды природа нам отомстит», — объясняет Лукачевский.
Шаманизм и богатая мифология прочно укоренены в мировоззрении якутов. Вот почему местные хорроры имеют богатую почву для сюжетов и пользуются спросом в республике.
«Наше поколение родилось в деревнях, росло на байках, — рассказывает главный хоррормейкер, 28 летний режиссер и продюсер Евгений Павлов (на его счету восемь ужастиков). — Это был элемент воспитательного процесса, часть нашей ментальности. Мы часто слышали от взрослых: «Громко не говори в лесу и на кладбище», «Не покормишь огонь — потеряешься в лесу». Много баек, связанных с жизнью охотника сегодня, отражаются в сюжетах наших ужастиков. Например, молодые люди устраивают в лесу пожар, ведут себя непристойно или убивают медведицу с медвежатами, а в наказание попадают в неприятности. Или другой бродячий сюжет: человек, заблудившись в лесу, натыкается на старый заброшенный дом. Он садится за стол, полный еды. В комнату входит девушка и садится рядом. Завязывается разговор, а потом охотник роняет вилку и замечает, что вместо ног у девушки копытца. У нашего народа велик страх перед неизвестностью, смертью. Якутского зрителя не напугаешь уродливыми чудовищами, главное — предчувствие ужаса. Якуты суеверны. Бывает, что после просмотра фильма люди проходят обряд очищения огнем. Для безопасности съемочной группы я приглашаю человека, обладающего силой, провести обряд благословения — «алгыс»».
Многие режиссеры не рискуют снимать мистические картины. Еще сложнее найти актеров, которые согласятся сыграть в местном ужастике.
«80% актеров, когда я обращался к ним, отказывались сниматься в ужастиках, — сетует Женя. — Я не нашел ни одной актрисы, которая согласилась бы лечь в гроб. Одна бегала по разным экстрасенсам, советовалась и вроде бы согласилась. Я специально не покрыл гроб красной мантией, чтобы не пугать ее еще больше. Она села на диван, я показал ей, как надо лечь, и сказал: «смотри, со мной ничего не происходит». Но ничего не вышло: она убежала и выключила телефон. Пришлось менять сценарий».
Тропа смерти и жизни
В жизни якутского кинематографа большую роль сыграл простой московский дистрибьютор. Последние четыре года Анатолий Сергеев руководит небольшой кинопрокатной компанией «Кинологистика», но до переезда в российскую столицу он жил в Якутске и стоял у истоков кинобума.
Анатолий Сергеев (в центре, с длинными волосами) и съемочная группаФото: из личного архива
«Кинокомпания «Алмазфильм» совершила кассовую революцию и открыла дорогу независимым режиссерам, — говорит Сергеев, работавший на студии директором по рекламе и пиар. — Наш первый фильм — «Любовь моя» Сергея Потапова — вышел в 2004 году и стал первым коммерчески успешным фильмом в истории Якутии. Мы потратили на фильм 150 тысяч рублей, заработали — 400 тысяч рублей. Впервые для продвижения картины использовались маркетинговые инструменты (постеры, фотосессии с актерами, трейлер). До этого на широкие экраны выходили картины «Сахафильм» — неповоротливой государственной структуры, со всеми прелестями бюрократического междусобойчика. Они снимали качественное кино, но показывали его в маленьком зале и не делали ничего, чтобы привлечь широкие массы».
Потом был «Куот» (Беги) Константина Барашкова — первый молодежный боевик с узнаваемым саундтреком на якутском языке (собрал полтора миллиона рублей). И, наконец, — первый ужастик в истории якутского кинематографа. Его режиссером стал сам Сергеев.
Перед премьерой по всему городу было расклеено объявление о пропаже молодого человека: фотография и телефонный номер, больше никакой информации. Люди набирали, а на том конце провода включался автоответчик — голос Сергеева радостно сообщал: «Дмитрий (главный герой фильма и человек с объявления. — ТД) пропал, но вы узнаете, где он, на премьере фильма «Тропа смерти»».
Кадр из фильма «Тропа смерти»
«Я хотел сделать премьеру с голливудским размахом, — вспоминает Сергеев. — Красной дорожкой и фуршетом дело не ограничилось. В специально арендованном и оборудованном театре мы воссоздали атмосферу фильма: привезли дерево, использованное на съемках, напустили тумана, подсвечиваемого прожекторами, наняли аниматоров в масках, которые пугали народ. Мы были первопроходцами во многом, например, заказали тысячу постеров и кучу сувенирки в московской типографии. У коллег из «Юниверсала» есть такой термин «Надуть кино», то есть, создать вокруг него ажиотаж. Нам удалось это сделать, но сам фильм не оправдал ожиданий. После премьеры меня не клеймил только ленивый. Я раскрутил кино так, что оно бомбило изо всех щелей. Мне звонили с Первого канала. Они узнали, что в глубинке сняли фильм, собирающий невероятные деньги, и хотели купить права на показ. На что я ответил: «Посмотрите сначала кино, потом поговорим»».
После выхода этого фильма люди поняли, что на местных фильмах можно делать бизнес.
Отобьемся поп-корном
«Гик кафе» — модное пространство в торговом центре стройматериалов «Палладиум». Обычный стеклянный павильон с двумя залами, стены которого разрисованы изображениями марвеловских супергероев. Вечером тут не протолкнуться. Городская молодежь играет в карты, монополию, игровые приставки. Курит кальян и пьет пиво. На журнальном столике комиксы, свежие выпуски «Эсквайра» и коробки Oreo. В зале мягкие пуфики вместо кресел, крутят артхаус или якутское кино. Билеты на любые сеансы стоят 150 рублей.
Максим Захаров, высокий и плечистый якут в майке с изображением «Спайдермена», раньше делал программу о кино на местном телевидении, занимался дистрибуцией фильмов, а теперь заведует «Гик кафе».
Максим Захаров, основатель «Гик-кафе»Фото: из личного архива
«Кинозал тянет нас вниз, но это наша фишка, — говорит Захаров. — Мы берем якутские фильмы, потому что крупные кинотеатры не могут дать им большое окно для проката. А мы покупаем китайский мультик (в Якутии пользуется большим успехом азиатское кино) и показываем его четыре месяца. Этими деньгами отбиваем якутский контент, который можем крутить месяцами. Периодически бывают очень плохие фильмы, но зрители никогда не расстраиваются. Обычно говорят: «Бедные ребята, денег, наверное, мало было». Люди идут в кино не за качеством, а за историями. Якутские режиссеры — это простые ребята из районов и деревень, у них есть связь со зрителем. Они не снимают кино на темы, которые не близки народу».
«Если провалимся, я просто назначу шесть бесплатных сеансов в день, и мы заработаем на поп-корне»
«Гик-кафе» планирует вложиться в производство нового якутского фильма в духе «Елок».
«Если провалимся, — говорит Захаров, — я просто назначу в майские праздники шесть бесплатных сеансов в день, и мы заработаем на поп-корне».
Якутские киношники сходятся во мнении: без кинопрокатчиков не было бы якутского бума. «Мне часто говорят, что якутскому кино повезло, потому что в него поверили кинотеатры, — отмечает заместитель директора муниципального кинотеатра «Лена» Георгий Николаев. — Мы даем ребятам шанс самореализоваться, потому что они снимают действительно искреннее кино. Кто, если не мы?! Однажды «Дисней» перед тем, как поставить свою картину в нашу сетку, интересовался: стоят ли на эти даты якутские фильмы».
Олонхо нового времени
Якуты любят истории. Это у них в крови. Долгое время у народа не было своей письменности, и олонхо, искусство рассказа, было единственным развлечением и культурной традицией. В отсутствие театров и радио каждая семья с нетерпением ждала прихода олонхосута (сказителя) в свой балаган. Он садился у огня и начинал повествование о подвигах древних богатырей. Хороший олонхосут обладал актерским и певческим талантом, а также даром импровизации.
Когда-то в каждом улусе был свой олонхосут, сегодня — режиссер.
До того, как устроиться в Минкульт, Ирина Энгелис работала «хлопушкой» на съемках фильма «Тайна Чингиз Хаана»Фото: из личного архива
«Когда мы проводили республиканский фестиваль «Кино Арктики», нам поступило 86 заявок, — рассказывает главный специалист отдела кино министерства культуры Якутии Ирина Энгелис. — Из них около 40% были из улусов».
«У нас очень творческая нация, практически в каждом районе есть народный театр. Люди в свободное от основной работы время ставят спектакли. К примеру, днем трудятся водителями и работниками котельной, а вечером играют в театре, — говорит Ирина. — То же самое с фильмами. В районах снимают разное кино: комедии, ужасы, социальные драмы про людей с ограниченными возможностями, про вред алкоголя, про Великую отечественную войну. Как-то даже школьники прислали фильмы под названием «До чего довело курение». В Хангаласском улусе есть свой режиссер и краевед — Прокопий Ноговицын. Он летом снимает кино (как документальное, так и игровое), а в остальное время года работает сельским учителем в школе. Роли в его фильмах-притчах исполняют непрофессиональные актеры — простые жители деревни».
Республиканский фестиваль был пробным шагом. В 2013 году в Якутске прошел первый международный кинофестиваль.
Самый успешный проект в истории якутского кино — потратить на фильм 10 тысяч рублей и заработать — 150
«Сейчас важно помочь кинематографистам повысить кассу фильмов. Кассовые сборы не будут расти, если не увеличить количество кинотеатров. Семь-девять миллионов рублей — это потолок, выше которого не могут сегодня прыгнуть кинопроизводители. В республике 34 улуса (района), но только в 12 из них есть свои кинотеатры. В некоторых улусах несколько кинотеатров, а в некоторых — ни одного. Нам часто звонят жители районов и говорят, что хотят иметь свой кинотеатр. В этом году в улусах откроются еще шесть кинотеатров с современным оборудованием (средства выделены из республиканского и федерального бюджетов)», — говорит Энгелис.
Константин Барашков приходит на встречу в деловом костюме. Он снимает фильмы о деревенской жизни, а в свободное от кинопроизводства время занимает руководящую должность в дистрибуции продукции «Амвэй».
Константин Барашков (слева) и трактор, разыгрываемый в лотерееФото: из личного архива
Барашков один из немногих режиссеров, кто гастролирует по улусам со своими картинами. Это физически непросто. Между населенными пунктами большие расстояния, дороги разбиты, оборудования нет. Однажды Барашков пропал на месяц, а потом выяснилось, что он взял проектор и вместе с главным героем своего фильма объехал несколько десятков населенных пунктов. Ребята сами крутили кино, выступали в домах культуры, продавали поп-корн.
Барашков любит придумывать маркетинговые ходы. Например, в течение года каждый билет на его фильм, купленный в улусе, участвовал в лотерее. На кону стоял трактор. Барашков умудрялся за три дня снять артхаусное кино про белую горячку, потратить на него десять тысяч рублей, показать в кинотеатре и заработать — 150 тысяч. «Это был самый успешный проект в истории якутского кинематографа в плане окупаемости», — улыбается Барашков.
Выходить в океан
В 1992 году, когда в союзных республиках друг за другом закрывались киностудии, первый президент Якутии Михаил Николаев подписал указ о создании национальной кинокомпании «Сахафильм». Начали снимать фильмы и отправлять своих абитуриентов в лучшие вузы страны.
В прошлом году руководителем студии «Сахафильм» назначили 35-летнего Дмитрия Шадрина. В кресло чиновника посадили комедийного актера и основателя одного из самых успешных проектов в истории якутского кинематографа — DETSAT. Эта компания создала якутский Comedy Club, выпустила на местном телеканале популярный сериал с чудаковатым, народным героем Кэскил, сняла 16 комедий за 10 лет и имела успех в республике, где девять месяцев в году зима, а здания подняты на метр от земли, чтобы человеческое тепло не растопило вечную мерзлоту.
«Мы играли в своих фильмах главные роли, продюсировали их, режиссировали и даже грим порой сами себе делали. Как Джеки Чан», — вспоминает Шадрин. За одни только выходные он зарабатывал на корпоративах столько, сколько сегодня получает за месяц работы на государственной должности.
Руководитель студии «Сахафильм» Дмитрий ШадринФото: из личного архива
В офисном здании «Сахафильм» идет ремонт. На первом этаже пылятся DVD-диски с фильмами госкомпании, выставленные на продажу. Шадрин планирует реформировать госструктуру изнутри. Открыть на базе «Сахафильм» обновленный мультиплекс, где будут впервые показывать голливудские фильмы, и отправить киношников на учебу в Гонконг и Шанхай. Режиссеры (всего четыре человека), работающие на него, получают 30 тысяч рублей в месяц, но теперь они будут обязаны придерживаться норматива: выпускать одну картину в год и обязательно экранизацию классики. Сейчас, например, «Сахафильм» выполняет заказ правительства Якутии и снимает масштабную историческую картину «Тыгын Дархан» (ее бюджет составляет 211 миллионов рублей, из них 40 миллионов ушли на модернизацию компании — покупку передовой техники, на которую, например, был снят «Шерлок»).
Каждый год Министерство культуры Якутии выделяет пять миллионов рублей на производство фильмов. Эти деньги «Сахафильм» распределяет между независимыми режиссерами. Еще 20 миллионов рублей кинокомпания ежегодно получает из республиканского бюджета — на коммунальные услуги и зарплату персоналу.
«В приоритете у меня будут фильмы, которые смогут окупиться в прокате. Нам нужно зарабатывать, чтобы вкладывать больше денег в новые проекты. Мы сейчас купаемся в собственном озере. Нужно выходить на реку, а потом в море и океан, иначе этот бизнес не самоокупаем. Нас всего 460 тысяч человек, и нашим режиссерам уже тесно работать на якутском рынке. Но скоро у нас откроется второе дыхание. Дайте нам пять лет — и мы выйдем на российский рынок», — улыбается Шадрин.
