Дом разных детей Жучки Стопаловой

Первых пятерых Женя рожала с перерывом в два года. Детьми занималась сама. На нянек не было денег, бабушки-дедушки жили своей жизнью. Сколько Женя себя помнит — с самого детства и по сей день, — ее мама пропадала в экспедициях и на занятиях с учениками. «Мама не просто биолог, она полевой биолог — с рюкзаком по лесам, — рассказывает Женя. — Экспедиции, биостанции, сплошная научная деятельность». Растить детей для Жени никогда не было в тягость: говорит, воспитывать одного или троих-четверых — «разница небольшая». К тому же, шутит она, иногда у нее «случались мужья». С последним мужем они прожили 15 лет и завели пятерых.

С доходами у них «всегда было плохо», жили, по определению Жени, «на нижней границе выживания». В 1996-м, «когда есть стало совсем нечего», беременная Женя с мужем и тремя детьми уехали из Москвы в деревню в Костромской области. Место было знакомо Жене с детства — в этой деревне располагалась биостанция Академии наук, на которой работала Женина мама, и Женя с сестрой проводили здесь все каникулы.

Сразу посадили картошку, завели коз. Это было облегчением после Москвы, где Женя кормила семью супом из капусты — верхних жухлых листьев с кочанов, которые они с мужем бесплатно забирали у рыночных торговцев.

Саша

Жене в деревне нравилось. Беременная седьмым ребенком, Гришей, Женя убедила мужа начать строительство нового дома, попросторнее. А когда родилась «особенная» Саша, жизнь их семьи круто изменилась.

Женя с мужем развелись. Она просит: «Только не пишите, что я бедная-несчастная, что муж меня бросил. Это не так». Муж за все время так и не привык к деревенской жизни. Женя полушутя рассказывает, что муж был «непризнанный гений» — сено косить пора, а его посетила муза: бренчит на гитаре, что-то сочиняет. Иногда мужа одолевала хандра, и жизнерадостной, остроумной Жене приходилось вытаскивать его из этого состояния.

Когда родилась Саша, Женя поняла, что ее сил не хватит вытаскивать двоих. Ребенок важнее. Ребенок без нее не выживет. Так и разошлись. Муж уехал. Алиментов от него Женя никогда не видела — он нигде не работает.

Один день деревенской жизни

Женя встает в 4-4.30 утра. Это ее любимое время — дети спят, начинать работу по хозяйству еще рано. Пару часов она может посвятить себе. В тишине Женя пьет чай и читает. Книги она обожает, в доме большая библиотека. Переезжая из Москвы, они с мужем привезли в деревню сто коробок с книгами.

Из последнего очень понравился «Дом, в котором» — история о фантастическом интернате для детей-инвалидов. А из классики Женя любит «Плоды земли», «Доктора Живаго», «Войну и мир». У нее есть набор, который она перечитывает каждый год — любимые книги под времена года, под настроение.

В шесть — утренняя дойка. У Жени три коровы — чтобы подоить и накормить их, убрать коровник, уходит час-полтора. К тому времени, когда Женя с ведрами молока возвращается в дом, дети уже встали, завтракают и собираются в школу. Дети у нее самостоятельные, в семье принято, что старшие присматривают за малышами. Сейчас в семье три школьника — второй класс, четвертый и 11-й. Школа — в четырех километрах, но детей возит школьный автобус.

Проводив детей, Женя поднимает Сашу, кормит и занимается с ней. Женя умеет делать несколько дел одновременно. Развлекать Сашу и мыть посуду. Готовить обед и топить печи. Дом отапливается дровами. Каждую зиму Женя покупает грузовик леса. Пилят и раскалывают сами — с пилой и топором управляются все, кроме малышей.

Воду в дом носят из колодца. Раньше Женя еще и стирала руками — по полдня два раза в неделю. Но год назад у нее появилась стиральная машина-автомат. Местные кулибины придумали, как заставить «автомат» работать без водопровода, — машина «подключена» к бочке, в которую набирается вода и закачивается в машину с помощью насоса. «Надо только проверять, чтобы вода в бочке не заканчивалась, и вовремя доливать», — смеется Женя.

Вернувшись из школы, дети берут на себя Сашу — они любят возиться и играть с младшей сестрой, детским чутьем понимают ее, хотя Саша не разговаривает. А Женя отправляется на улицу — там ее снова ждут коровы, подойники, сено, огород, баня. Так проходит ее обычный день.

Женин дом — единственный жилой в их деревне. Все спрашивают у Жени, не страшно ли ей. Она говорит, что страшно другое. Однажды они пошли в большую деревню корову покупать. В той деревне живут человек двести. И вот начали хозяева коровы рассказывать Жене местные новости: Васька спьяну зарезал Петьку. Алкоголик-Мишка свою мать голодом уморил, теперь получать ее пенсию не сможет, на что пить будет. Третий спьяну дом поджег, четвертый — в снегу замерз. «Я сижу и думаю: «Господи! Мне у себя не страшно, а вам-то как не страшно тут жить?!»»

Дети и деньги

Гриша

В деревне Женя научилась варить сыр, сбивать масло, и это важная часть их доходов. «Деревенские сейчас коров не держат, и я, москвичка, продаю им молоко, сыр, творог», — рассказывает она. В удачные дни Женя зарабатывает на молоке и сыре тысячи полторы, за месяц может набежать и до 20 тысяч рублей. Недавно старшие дочери подарили ей «Жигули» — «старенькие и ржавенькие», но главное — ездят. Теперь Женя развозит заказы по деревням на машине. Она приспособила «Жигули» даже для уборки сена.

От государства Женя как многодетная мать получает около 18 тысяч рублей пособий за четверых несовершеннолетних детей. Это щедрые московские выплаты — Женя сохранила прописку. Говорит, костромские пособия существенно меньше.

Еще есть Сашина пенсия — 12,7 тысяч рублей и Женина зарплата — восемь тысяч. Она работает сторожем, охраняет летний стационар биостанции при Академии наук. Сейчас это формальность, красть в старом здании нечего, но Женю как многодетную мать нельзя уволить.

Детям, которые после школы уезжают учиться в Москву, Женя выдает по две тысячи рублей каждый месяц. На эти деньги, даже со стипендией, «жить плохо», поэтому дети быстро находят работу и начинают помогать матери и младшим.

Обе старшие дочки живут в Москве, замужем, работают. У одной — два красных диплома, предмет особой гордости Жени. Старший сын служит в Наро-Фоминске — «сбежал в армию» из магистратуры Ленинского педагогического университета.

«Все, что удается, я трачу на Сашу», — признается Женя. Выездные курсы реабилитации им оплачивает благотворительный фонд. За свой счет Женя лечит Сашину эпилепсию. Это дорого — гораздо больше, чем ее пенсия.

А еще Женя все-таки смогла построить новый дом. Строительство длилось восемь лет — затеяла его Женя, когда была беременна Гришей, а вселились они прошлой зимой, когда Грише исполнилось семь. Строили таким методом: весной Женя занимала денег «у кого только возможно», на них летом велись работы. «Потом всю зиму мы питались акридами и возвращали долги, чтобы следующей весной опять занять на следующий этап строительства», — вспоминает Женя. Это могло бы продлиться и дольше, но в прошлом году она получила материнский капитал — 450 тысяч — и «бухнула» его в строительство. Теперь они живут в хоромах в 100 квадратных метров — это пять комнат, кухня-столовая, крытый переход.

Толстые и розовые

Ксения

У Жени есть план — взять приемных детей, инвалидов с ДЦП и здоровых.
«Я хочу построить модель своей семьи, — объясняет Женя. — Чтобы больные и здоровые дети росли вместе, помогали и любили друг друга». Говорит, что ясно видит на примере своих детей, как это работает.

К Саше у всех домашних особенно нежное отношение. Дети таскают ее с собой и во двор, и на речку, втягивают во все свои детские развлечения. И Саша радуется и веселеет в их компании. Когда малышка на лечении в Москве, дети скучают и ждут ее возвращения, а потом не могут оторваться.

«К Саше всегда будет внимание и забота, пока я жива, и пока у нее много братьев и сестер. Это такой очень удачный для нее вариант, понимаете?» — говорит Женя.

В сердце любой матери особенного ребенка всю жизнь живет страх — что будет с ним, когда ее не станет. Обычно такие дети, оставшиеся без попечения, попадают в психоневрологический интернат. Там им остается убогая и недолгая жизнь в четырех стенах на сильнодействующих препаратах.
Женя рассказывает, что хотела бы создать такое место, в котором «такие детки как Саша могли бы оставаться во взрослом возрасте».

План такой — взять на воспитание нескольких детей по программе «Приемная семья». Стать «приемным родителем» гораздо проще, чем усыновить — усыновить Жене не позволил бы как минимум уровень доходов. К приемному родителю требований поменьше, и статус у него попроще: ты берешь на воспитание ребенка и получаешь за это зарплату от государства. Деньги, правда, символические.

В Костромской области каждому приемному родителю полагаются три тысячи рублей в месяц за воспитание одного здорового ребенка и на 550 рублей больше — за инвалида.

Женя рассчитывает на собственные ресурсы: «Продукты у нас все свои, на наряды мы особо не тратимся».

Туся

Серьезное препятствие одно — нужно благоустроить дом. Сейчас туалет во дворе, баня — в сорока метрах от дома. «Нужно провести водопровод и канализацию, установить сантехнику и сделать хорошее крыльцо — с пандусом, чтобы не таскать коляски по 25 килограммов», — перечисляет Женя. Трубы, сантехника, работа, — все вместе, по ее расчетам, обойдется примерно в 150 тысяч.

«На самом деле, я бы и сама могла накопить эти деньги лет за пять, — говорит Женя. — Но жалко времени! Зачем ждать пять лет, если можно взять этих детей сейчас».

Женя вообще не любит жаловаться и считает, что причин для жалоб у ее семьи нет. «На самом деле мы толстые и розовые», — смеется она. И это правда — Женя смогла обеспечить своей большой семье достойную жизнь. Это достается тяжелой каждодневной работой, но Женя подшучивает и над этим. «Ну вот, пожалуйста! Корова на мой телефон наступила. Дом, милый дом», — ее пост в Facebook собирает лайки и веселые комментарии. Каким-то чудом Жене удается оставаться лучом солнца.

Она умеет без устали любить и заботиться, радоваться и согревать маленьких людей — своих и чужих, больных и здоровых. Разговариваешь, и ужасно хочется ей помочь!

Нужен помощник

Еще Женя ищет помощника, который не боится деревенской работы и умеет ладить с детьми. «У меня есть коровы и младшие дети, которых без взрослых не оставишь. И Саша, которую дважды в год нужно возить в Москву на реабилитацию», — описывает Женя.

В этом году маме помогает 19-летняя Ксения — для этого ей пришлось уйти в «академ» из педагогического колледжа. А в следующем году уедут и Ксения, и Надя, заканчивающая школу. Женя останется с тремя детьми, старшему из которых десять лет. «Без помощников уже никак», — констатирует она.

Условия для помощников — бесплатное питание-проживание и 15 тысяч рублей зарплаты. Но, предупреждает Женя, работа тяжелая, скучная, по жесткому распорядку. Уже дважды ее помощники уходили, не выдержав работы. Женя нашла их по объявлению в интернете — оба москвичи, мечтавшие о деревенской жизни. Первый помощник, мужчина, продержался два с половиной месяца, женщина — полтора.

Некоторых кандидатов не устраивают развлечения — у Жени нет телевизора. Она считает, что это вещь бесполезная, когда есть интернет и большая библиотека. Среди деревенских найти работников тоже не удалось, хотя деньги Женя предлагает хорошие — учитель в деревне получает в два раза меньше. «Деревенские либо пьют, и им некогда работать, — говорит Женя. — А у тех, кто не пьет, имеются собственное хозяйство и заботы, им тоже некогда».

Ангелы тоже разные

Надя

Шестилетняя Саша в коляске вызывает интерес у детей, которые встречаются им на прогулках, когда приходится выезжать в город. Они спрашивают у Жени, «настоящая ли это ляля», и почему она, уже не малютка, сидит в коляске. Женя придумала ответ. Нарисовала «наколясочный знак» — три разноцветных воздушных шарика и надпись: «Люди бывают разные».

В Москве с особенной теплотой к ним относятся гастарбайтеры — всегда помогают Жене в переходах метро, когда нет пандусов, поднимают коляску с Сашей по лестницам. Однажды гастарбайтер «преподнес» Жене 500 рублей, вспоминает она. Некоторые мамы детей-инвалидов подобными подарками оскорбляются, а Женя говорит, что всегда берет, что дают: «Ангелы, они же тоже бывают разные».