В детстве, начитавшись Агаты Кристи и Конан Дойля, я мечтал стать сыщиком. Мысленно примерял на себя макинтоши и котелки, учился курить за гаражами в надежде потом поменять сигареты на трубку и даже примерно не представлял себе, как выглядит настоящий сыщик. А потом я вырос и познакомился с Пашей Исаченко. У него никогда не было макинтоша и трубки. Его «аксессуары» — интернет, мобильный телефон и бабушки у подъездов. По профессии он социальный педагог и работает в благотворительном фонде. Казалось бы, при чем тут шерлоки холмсы и прочие пуаро? Да просто жизнь у Паши сложилась так, что он, как в самом настоящем детективном агентстве, ищет людей — родителей, которые отдали ребенка в детский дом и… пропали с радаров.
***
Вот представьте. В Шаталовский детский дом попадают сразу четверо детей пяти, семи, девяти и одиннадцати лет. Это дети из большой семьи. Когда-то в их мире было много любви, шума, гама и домашней суеты. И вдруг — детдом. И родители пропали. Буквально. Сначала папа и мама выходят на связь, навещают детей, а потом просто исчезают. Как? Куда? А дети как же?
И наш Паша ( напомню — социальный педагог в проекте «Не разлей вода» фонда «Дети наши») выезжает на дело. Отправляется к дому родителей. Их нет, дверь заперта, соседи говорят, что они уехали на заработки в Москву. Паша обращается в школу, узнает адрес бабушки и дедушки, приезжает к ним, их тоже нет — уехали собирать грибы и ягоды. Ну нет же в этом ничего предосудительного, правда? Вся страна так делает. Они не специально. Казалось бы, все, ниточка ускользает. Но Пашу так просто не проведешь.
Он расспрашивает соседей, знакомых, знакомых соседей и соседей знакомых, и выясняется, что у отца, уехавшего в Москву на заработки, есть брат. Тут же, в Смоленской области. И — вот удача! — известно, где он живет. Паша мчит. Ему удается застать дома жену брата и ухватить главную зацепку — московский телефон мамы и папы. Все, дозвонились, поговорили, уговорили.
«Уговорили», конечно, не в том смысле, что папа с мамой не хотели забирать детей домой. Напротив, они очень горевали. По-своему. Но собственная неустроенность настолько застила глаза, что им казалось, будто под присмотром государства дети хотя бы будут накормлены, одеты, обуты. В ситуации кризиса, когда тебе, родителю, даже нечем накормить ребенка, кажется, что детский дом — совсем неплохой вариант. Это очень тонкий момент. Очень непростой. И только такие люди, как Паша и его коллеги-психологи, могут очень просто и по-человечески объяснить, что заработки — не самоцель, и что в учреждении детям никогда не будет лучше, чем дома со своими родными, пусть и не «зажиточными» людьми.
Родители снова начинают звонить, навещать детей, приезжая из Москвы, где они действительно устроились на работу. Быстро делают косметический ремонт в квартире и в ноябре 2016 года досрочно забирают детей домой.
это парадоксальная ситуация: родители — живые и здоровые — оставляют своих детей, простите, «на передержку»
У этой истории счастливый конец. Как в кино. Но ведь это не кино, а парадоксальная ситуация! Когда родители — живые, здоровые — оставляют своих детей, простите, «на передержку». (Паша говорит, что на профессиональном сленге тех ребят, кого по заявлению отдают в детдома сами родители, называют «годичниками»). Но если после года родители не забирают детей в семью, то дальше вы и сами знаете: нет ничего более постоянного, чем временное, увы. Родителей лишают прав, а дети остаются в учреждении до совершеннолетия.
Взрослые тоже переживали, но из-за другого. Как объяснить детям, что они не в состоянии одеть-обуть, накормить своих ребят? Что не получается быть «хорошими родителями»? Что соседи осуждают, тычут пальцем, презирают из-за того, что ребенок бегает некормленный и в старой дырявой одежке? Когда внутри бурлят вина, обида, страх — что ты можешь дать своему ребенку? Вот они и не выходили на связь. И, может, никогда уже не вышли бы, если бы не наш сыщик. Сыщик и переговорщик. Сыщик и тонкий психолог. Чуткий и тонкий человек, научившийся не осуждать, а помогать.
Павел ИсаченкоФото: из личного архива
Или другой пример. Мальчишка пяти лет — назовем его Славик — попадает в детдом после того, как его маму ограничивают в родительских правах. У нее нет работы, большой долг по ЖКХ, она не может оплачивать ни содержание ребенка, ни содержание квартиры. Но, я это подчеркиваю, речь идет не о лишении родительских прав, а о временном ограничении в родительских правах. Если за год изменений не происходит, то все завершается как раз лишением.
И вот Славик, такой маленький и нежный, такой любящий, привязанный к маме (а это было видно по их отношениям, действительно теплым, родным), конечно же, плачет, конечно же, просит вернуть его домой. И мама приезжает, обнимает, обещает. Видно, что они любят друг друга. Только визиты становятся все реже и реже, а потом — ну, вы догадались — мама пропадает. Почему? Когда Паша ее разыскал, она это объяснила так: ей невыносимо тяжело было видеть ребенка в таких условиях. Каждый визит давался ей с огромным трудом. Ей. С огромным трудом.
То есть она в этой ситуации так пожалела себя, что совершенно не пожалела Славика, который извелся без мамы и совсем впал в депрессию. Лично для меня это сложно. Большинство из нас, к счастью, никогда не были в такой ситуации. Но от сумы и от тюрьмы не зарекайся, говорит народная мудрость, поэтому слова «я бы так никогда» тут не работают. Зато в чем я уверен на все сто, так это в том, что работа специалистов проекта «Не разлей вода» — настоящий подвиг, и я бы так точно никогда не смог. У Паши и его коллег, в отличие от меня, есть и соответствующее образование, и огромный опыт работы с подобными случаями.
исчезновение мама объяснила так: ей невыносимо тяжело было видеть ребенка в условиях детдома
У истории Славика, кстати, тоже счастливый конец. В результате усилий социального педагога фонда мама устроилась на работу, оплатила задолженность по коммунальным услугам, стала посещать ребенка каждую неделю и решением суда была восстановлена в родительских правах. Это говорит нам о том, что выход есть. Что ситуации не тупиковые. Паша старается донести это до всех родителей. Семью можно вернуть, сохранить, спасти, рядом есть специалисты, которые помогут — юридически, психологически. Даже просто человеческое общение, элементарное участие в судьбе взрослого неблагополучного человека, который стоит на грани того, чтобы лишиться своего ребенка, помогает вернуть человека к тому, что ему действительно дорого.
Нет никаких сомнений, что для ребенка жизнь в родной семье, где родители могут и хотят о нем заботиться — самый лучший вариант! По всем параметрам — лучше детского дома и даже приемной семьи, какой бы «глянцевой» или «уютной» она ни была. Просто спросите самих ребят. Они промолчат, быть может, но глаза их не врут. Они хотят к «своим». А этим своим — кровным родителям — иногда надо просто немного помочь.
Но не помочь и оставить, а помочь и еще долго «мониторить» ситуацию, чтобы все сложилось удачно надолго, на всю жизнь. Для этого и работает проект «Не разлей вода». Ежедневно работает, кропотливо. И фонду «Дети наши», чтобы финансировать проект, очень нужна ваша помощь.
В канун Нового года и Рождества я прошу вас поучаствовать со мной в праздничной авантюре. Давайте кликом волшебной кнопки поможем проекту «Не разлей вода» жить и процветать! Чтобы в эти дни самых добрых семейных праздников еще несколько «забытых» детей воссоединились с родителями — вместе украшали елку, зажигали огни, писали письма Деду Морозу, строгали оливье и обнимались.
