Такие Дела

Пообтесались в бизнесе

Наталья у себя в мастерской

За последние 25 лет население города Кимры в Тверской области сократилось почти на четверть — близость к столице и доступные опиаты цыганского развеса сыграли в этом не последнюю роль. Сначала сюда ехали из Москвы, Твери и Ярославля за кайфом, теперь главный интерес для приезжих — недорогие граверные мастерские, где делают надгробия. Дмитрий Окрест выяснял, почему местные предприниматели решили зарабатывать на смерти.

«Наш бизнес вечен люди всегда будут умирать, всегда будут нужны скамейки, ограды. Ограда это дом для умершего, там находится его душа, елки-палки. Пасха, Красная горка — люди хотят прийти, сесть на лавочку, помянуть и уже оттудова винтом в нормальном настроении. Чем больше поминаний, тем больше умершему лайков, прям как в соцсетях», объясняет директор гранитной мастерской «Кимры гранит сервис и ковка» Павел Мамонтов. Именно поэтому, считает он, в России еще нескоро, несмотря на кризис и экономию, будет популярна кремация — в колумбарии не посидишь, «лайк» не поставишь.

Электричка из Москвы до Кимр стоит 311 рублей, но с контролерами можно сговориться за 120. На стене вокзала прибывающих встречает надпись:«Тренируйтесь, уроды» и огромные лужи на остановке, через которые ловко перепрыгивают пенсионерки. Жители Кимр регулярно ездят за покупками в столичные гипермаркеты и вот припаркованный рядом со станцией городской автобус тут же забит их сумками-тележками.

Рядом со скромными крестами — ростовые памятники и богато декорированные склепы цыган

С 1917 года Кимры получили статус города и право на национализацию всех обувных мастерских, где до революции шили сапоги, ботинки и туфли для миллионов россиян, в том числе выполняли госзаказы для армии. Другим градообразующим предприятием стал Савеловский машиностроительный завод, который после 1991 стал вновь получать заказы лишь при Путине. В стенах уже давно закрытой обувной фабрики, кормившей город, сегодня гнездятся пиццерия, магазин «Все за 50» и офисы несметного количества нотариусов.

Аршинное граффити «Тут не исправить уже ничего, Господь, жги!» среди серых пятиэтажек появилось напротив Покровского собора еще в начале десятых, и с тех пор строки рэперов 25/17 стали мемом. Городские стены обклеены афишами «Любэ» и Тверского цирка с тиграми. Вперемешку с ними лохмотьями свисают остатки предвыборной агитации: «За ЛДПР или терпи дальше», «За 10 сталинских ударов», «Когда в стране горячо, нужен добрый кузнец».

Кузнец

В городе с населением 46 тысяч человек около двух дюжин ритуальных агентств и гранитных мастерских. Их реклама видна на всех магистралях, растяжки вешают на частные дома. В окрестностях города десять кладбищ, здесь полно крестов с портретами молодых. Рядом со скромными крестами ростовые памятники и богато декорированные склепы цыган, правда, слегка запущенные. В советское время тут, за 101-м километром, селились те, кого власть считала неблагонадежными. По той же причине в 1937 году несколько свободных месяцев между ссылкой и лагерем здесь жил Осип Мандельштам.  

Наталья, мастер по гравировке на надгробиях, в мастерской в КимрахФото: Антон Карлинер

В 90-е цыгане сменили гадание на наркобизнес: начались паломничества из соседних областей, не отставали и местные. Новостные сводки тех лет полны описаний контрольных закупок: «обнаружено полкило героина», «кайф смешали со стиральным порошком», «задержана многодетная дилерша». Вся история закончилась только со смертью барона. И в десятые большинство цыган переехало ближе к столице. Мамонтов говорит, что город вздохнул спокойно.

Сам Мамонтов в 1990-х работал на заводе, потом торговал на местном рынке видеокассетами и бритвами. Затем подался на заработки в Москву — оклад столичного грузчика оказался выше доходов провинциального предпринимателя. Девять лет назад, когда жена забеременела, он оставил вахту и вернулся домой. Знакомый позвал к себе в «Вектор», старейшую гранитную мастерскую города.

«Изготовлять памятники не каждый пойдет. Все-таки надо иметь определенную натуру, чтобы взять болгарку и резать камень для покойника», — объясняет Мамонтов, разливая кипяток по чашкам с растворимым кофе.

Большинство клиентов приходят по сарафанному радио – пока мы разговаривали, несколько раз звонили заказчики

Через несколько лет новоиспеченный гранитчик предложил шефу расширить бизнес — делать кованые ограды. Начальнику камня хватало за глаза, поэтому на финальную зарплату Мамонтов закупил материала и стал работать самостоятельно. Первый же клиент отбил закупку, и бизнес пошел — Мамонтов купил под мастерскую бывшую автобазу, часть которой сдает в аренду знакомым автослесарям. Немного мозгов, немного везения, руки откуда нужно, и жизнь удалась, резюмирует он.

Павел Мамонтов
фото: Дмитрий Окрест
Фото: Дмитрий Окрест

Сейчас портреты на будущий памятник наносит машина — достаточно отсканировать снимок. Станок стоит несколько миллионов рублей — и это главная гордость хозяина, ведь большинство предпочитает работать по старинке, набивая изображение вручную. На горбушке — с обратной стороны плиты — машина четко выбивает сложные рисунки типа иконы в окладе или монастыря.

Большинство клиентов приходят по сарафанному радио — пока мы разговаривали, несколько раз звонили заказчики. Памятник стоит от семи тысяч рублей, портрет — от пяти, установка — от четырех. Мамонтов говорит, что легко относится к деньгам и поэтому, если просят, всегда готов уступить в цене: «Беднее я от этого не стану». Продает памятники и в рассрочку. Однажды заказчик отказался платить, хотя его предупреждали о демонтаже. Когда надгробие вернули с кладбища в мастерскую, покупатель подал в суд. Решение вынесли в пользу Мамонтова. А плита до сих пор ждет должника.

Надгробный камень на кладбище в КимрахФото: Антон Карлинер

Мамонтов не суеверен, однако при знакомстве все равно представляется кузнецом и, несмотря на очевидную выгоду, не покупает старые памятники, чтобы переделать их. «Все-таки камень впитывает в себя энергетику, но вообще я к этому отношусь как к работе. Живых надо бояться, а не мертвых. Они ведь не кусаются, елки-палки, — говорит Мамонтов. — Все равно все там будем, ну что этого бояться?»

Мастерицы

«У нас не искусство, а ремесло. Мы делаем не шедевры, не женщину с веслом из парка, а то, что заказывает народ. У нас узкое пространство для маневра: можем лишь сменить рубашку на пиджак и скинуть пару лет, не выбивая морщин», —вкрадчивым голосом объясняет владелец граверной мастерской Олег Михаленко.

Мастерская работает с конца 90-х. Тогда, говорит Михаленко, большинству гранит был недоступен — дорого, и популярностью пользовались заливные памятники из бетона либо из мраморной крошки. Сейчас простое надгробие у него стоит в районе 25-30 тысяч рублей. Более сложная работа обойдется в два раза дороже. Новые клиенты приходят по совету старых заказчиков, но недавно запустили сайт с примерами работ и страницу в «Одноклассниках».

У индивидуального предпринимателя Михаленко, как и у всех, лето – горячая пора и очереди по месяцу

У индивидуального предпринимателя Михаленко, как и у всех, лето — горячая пора и очереди по месяцу. В мае уходят талые воды, и можно ставить памятник. Во время летнего аврала мастера советуют подождать: из-за спешки не раз путали буквы в фамилии или год рождения. Зимой же — отчаянный поиск покупателей, скидки и заготовка материалов.

Производство Михаленко расположено на Троицкой, одной из немногих переименованных улиц города. Рядом с тесноватым домиком, отделанным изнутри вагонкой, стоят ЗАГС и аптека. Внутри ничего лишнего — небольшой стол, несколько придвинутых к надгробиям скамей и турник под потолком. Сегодня на предпринимателя работают четыре гравера, из них трое — девушки.

Наталья со своей помощницей в мастерскойФото: Антон Карлинер

У всех работниц художественное образование. Отучившись на конструктора одежды, каждая поняла, что работа в ателье ценится меньше, чем труд гравера. 33-летняя Наталья Мельникова работает дольше всех—  уже 13 лет набивает портреты умерших. «Мужики в нашей сфере часто запивают, наступает какой-то творческий кризис, и понеслась душа в рай. Девушки более усидчивы и вообще аккуратнее к работе относятся», — говорит Мельникова.

Пока мы беседуем, ее коллега Алена, глядя на увеличенную фотографию юноши, аккуратно долбит пучком иголок по черному камню. Любительские снимки чаще всего не подходят, и образец берут из паспорта, поэтому сотрудницы советуют ответственно подходить к выбору фото на документ. Гравер выбивает портрет за три-четыре дня. Мельникова даже сама делала памятник мужу — фотографиями почти не пользовалась, однако свекровь осталась недовольна.

«Научить можно всему: сначала алмазом контуры выцарапываешь, потом пробиваешь, и камень внутри серым становится. Элементарно ведь! Да и работа у нас не мрачная. Ни венков тебе, ни гробов», — отрываясь от работы, вклинивается в беседу Алена. Напротив нас несколько скорбных портретов покойников, а рядом портреты тех, кто еще жив — одинокие пенсионеры боятся, что иначе останутся без могильного камня. Например, одна бабушка сначала купила надгробие мужу, потом сыну и сестре, а в конце концов и себе выбрала. Стоит уже третий год на складе — хранение бесплатно.

Стартапер

«Пирожки продавать или гранит — как по мне, разницы нет, мы ж с покойниками не работаем. С ребятами из морга или с кладбища только «привет-пока». А может, долго живу и ко всему привык, — говорит основатель «Сервис камня» Дмитрий Боровиков. — Это просто сервис. Есть деньги — появился портрет, дописали эпитафию, нарисовали розочку-гвоздичку». Помолчав с минуту, коренастый гранитчик снимает очки и добавляет, что креститься все-таки стал чаще. Словно в подтверждение своих слов он смотрит направо, где на стене висят полдюжины картонных иконок. В небольшом кабинете стол и два стула для посетителей, поэтому во время разговора сын гранитчика, Андрей, формальный директор компании, стоит, привалившись к стене. Он с 15 лет начал подрабатывать, устанавливая могильные плиты.

В детстве Дмитрий увлекался вольной борьбой, занимал призовые места. В 12 лет вывернул голеностоп, и о спортивной карьере пришлось забыть. После училища пошел работать прорабом. «Но в лихие девяностые никому денег не платили, на, а семью надо кормить. Тогда я был молодой, по-бырому освоил гравировку — сразу оклад в пять раз выше, на. У нас медведи за две недели учатся в цирке кататься, а я чем хуже?» — говорит он.

Фрагмент надгробного камняФото: Антон Карлинер

Кимры — город небольшой, и в ритуальной сфере все друг с другом знакомы. Сначала Боровиков работал все в том же «Векторе», потом на Мамонтова, а в апреле решил заняться бизнесом сам. «Знаючи тему, легко запуститься. Да, кризис, но люди-то не перестали умирать! Вот, закупили оборудование, инструменты. Сейчас в нулях идем, но скоро сезон кончится — зима близко, на», — говорит владелец мастерской. С октября он запускает сайт (делает племянник) и снижает цены на 10%. Но и летом скидывал тысячу-три, а тем, кто поплачет — до шести.

У «Сервис камня» половина сделок с москвичами: во-первых, дешевле в два раза

Другая приманка — годовая гарантия и использование при установке особенно крепких швеллеров ради надежности. Боровиков называет это своим ноу-хау. Для начинающего предпринимателя самое сложное — наработать клиентскую базу. Здесь, как в любом другом бизнесе, важно, чтобы клиент остался доволен. Дмитрий уверен, что те, кто уже обратился, придут еще. На местные колотушки — «Кимры сегодня» и «Все для вас» — особой надежды нет. Каждая контора дает в газету объявления — реклама их услуг соседствует с рубрикой «знакомства».  

У «Сервис камня» половина сделок с москвичами: во-первых, дешевле в два раза — за памятник и установку Боровиков берет 30 тысяч (в Москве около 65 тысяч за то же самое). Московские мастера недовольны таким демпингом, но из-за славы Кимр деньги по-прежнему уходят туда. В Кимрах не такой поток заказов, и нет гонки.

Дмитрий БоровиковФото: Дмитрий Окрест

Фирма сидит на упрощенке, чтобы не показывать ни что закупили, ни что продали. «Половину материалов я покупал за наличку, потому что мне это дешевле, хоть и документов нет. Но налоговая вообще не кошмарит, удивился даже — ведь в девяностые буквально давили всеми этими взысканиями, штрафами, говорит Дмитрий. Когда ты наемный, то не надо думать ни о чем. Я всегда знал, что свою зарплату получу. Сейчас же есть риск и ответственность, но такой это все-таки кайф — работать не на дядю!»

Боровиков в отличие от Мамонтова работает не только с карельским гранитом, но и с уральским мрамором. При этом оба одинаково презирают китайский гранит. Многие выбирают этот искусственный материал из-за дешевизны, но его невозможно повторно полировать, если нужно внести коррективы. Были случаи, когда людям продавали синтетику по цене настоящего камня, а родственник понимал это лишь спустя время — такими подменами нередко грешат перекупщики. Социолог Кирилл Шерстобитов (журнал «Археология русской смерти») предположил, что именно доступность китайского мрамора и довольно высокая смертность среди молодых людей сделали специальность гравера прибыльной по кимрским меркам. Престиж, в свою очередь, привел к омоложению профессии.

В мастерскойФото: Антон Карлинер

Предприниматели боялись, что в кризис продажи просядут, но вопреки опасениям их стало только больше. В первом полугодии 2016 года в России родились 928 тысяч человек, умерли 960 тысяч. В 2016 году надпись «Господь, жги!» — которую столько лет видели выходящие из Покровского собора прихожане, перестала бросаться в глаза. Сотни объявлений о мини-кредитах и распродаже консервных крышек полностью скрыли призыв.

Exit mobile version