Учение — тьма

Семья Замыцких живет в деревянном доме без удобств — сельская классика. Места в доме мало: кухня и одна комната, большую часть которой занимает печь. Впрочем, тесно здесь на выходных, когда приезжают дети. В будни здесь только Татьяна, ее гражданский муж Александр, младшая дочь Наташа и три кота. Старший сын Федор учится в Самаре в магистратуре, Сергей в Тольятти в училище, Виктор работает в Тольятти, а Наташа учится в третьем классе в соседнем селе.

Проблемы со зрением передались Ксюше и другим детям по наследству от отца — у него глаукома. Он бросил жену и детей, когда Ксюша была совсем маленькая.

Татьяна не работает: всю жизнь ухаживает за детьми-инвалидами. Сожитель тоже безработный — немного кормит рыбалка. Основной доход семьи — пенсии и пособия детей по инвалидности. На Ксюшу, например, государство выделяет 5500 рублей. Татьяна очень стесняется бедной обстановки дома и признается, что тяжело было всегда, но теперь, когда на дорогу до интерната Ксюша еженедельно тратит тысячу рублей, стало еще хуже.

На учебу в Самару Ксюша ездит одна — выучила все нужные повороты и остановки. Местные водители ее знают: по просьбе мамы помогают сесть в транспорт.

«О том, что Ксюша больше не сможет на выходные оставаться в школе, мне сообщил, не поверите, сын Федя, — рассказывает Татьяна. — Он откуда-то узнал и позвонил мне. Теперь Ксюша пропускает половину уроков в понедельник и целую пятницу. Чтобы уехать в пятницу домой, ей приходится уезжать из школы рано утром. Она приезжает на электричке в Сызрань, пересаживается на автобус и едет до Шигон. А оттуда уже ничего не ходит. Так что я всякий раз прошу кого-нибудь меня за ней отвезти. А это 500 рублей. Но самое обидное — это то, что у Ксюши проблемы с учебой. Ей ставят двойки за пропуск уроков — по литературе, географии. Эти предметы, как назло, в понедельник и пятницу. Она ревет постоянно. А мне что, вертолет нанимать? Как ездить-то?»

Чтобы в понедельник приготовить для дочери завтрак, Татьяна встает около пяти утра. Первыми от ее шагов и яркого света просыпаются кошки, а потом и весь дом.

Обычно на остановку Ксюшу провожает мама: даже по привычной дороге идти в кромешной тьме девочке сложно. Сегодня вместо мамы я — крепко держу Ксюшу за руку, пока идем до остановки по заснеженной трассе.

Маршрутка приезжает в 7.30 утра, до Шигон полчаса езды. За это время в холодном транспорте у меня насмерть замерзают ноги, но Ксюша не жалуется — привыкла.

Вторая остановка: Шигоны

Обычно в Шигонах Ксюша пересаживается на автобус в 8.30 и едет до Сызрани. Там садится на электричку и к двум часам добирается до интерната. Сегодня ей надо зайти в поликлинику — после каникул необходимо взять для школы справку о состоянии здоровья.

Светлеет, и Ксюша становится увереннее: отпускает мою руку и старается идти впереди. На неочищенной дороге ее ноги проваливаются в снежную кашу — девочка покачивается, но продолжает уверенно идти.

К педиатру очередь. Ксюша занимает за женщиной с короткой стрижкой и усаживается неподалеку, чтобы не упустить ее из виду. Через несколько минут женщина уходит, не предупредив Ксюшу. У девочки начинается паника: она не знает, за кем была женщина, и не увидит ее, когда та вернется. Мы садимся поближе к кабинету, я фиксирую всех, кто пришел после нас.

Ксюшина медкарта очень толстая. «Врожденная глаукома, катаракта, жалобы на слепоту правого глаза и сильные головные боли».

«У меня часто болит голова. Очень сильно. Когда много уроков, когда переживаю из-за чего-нибудь, — говорит Ксюша. — По понедельникам и пятницам обычно болит всегда — из-за утомительной дороги. Таблетки не помогают, я просто терплю».

Спустя час, когда перед Ксюшей остаются человек пять (некоторые прошли без очереди), мимо нее протискивается мужчина с ребенком. В очереди начинается перепалка, и тут Ксюша встает.

— Мужчина, ну как вам не стыдно? — говорит она. — Мы тут сидим с восьми утра!

— Но мне надо!

— Всем надо, имейте совесть!

— Я занимал, просто уходил!

— Мне все равно, когда вы занимали, вас здесь не было целый час! Сейчас пойду я, и точка.

Получив справку, Ксюша поясняет, что первое время, когда ходила по больницам, всегда плакала. Потому что люди, пользуясь ее слепотой, часто протискивались без очереди и даже хамили. Ей пришлось научиться отстаивать свои права.

Автобус из Шигон уходит в 13 часов и идет до Сызрани час. Еще час надо будет просидеть на вокзале в ожидании электрички. Мы коротаем время до автобуса в маленьком кафе — там тепло и дешевый чай.

Ксюша рассказывает, что ей нравится учиться, хотя получается не слишком хорошо: некоторые предметы она не понимает. Зато очень любит литературу и книги — постоянно что-нибудь читает, участвует в конкурсах чтецов. Последнее, что ее потрясло — «Бедная Лиза» Карамзина. Рассказывая, что учительница по литературе ставит двойки за прогулы, Ксюша еле сдерживается, чтобы не зареветь.

«То, что пропустила, надо сдавать. Единственный вариант — делать это на перемене. Учительница не всегда меня принимает, под настроение. И все время говорит, что я должна быть на уроках. Это так несправедливо!»

Без десяти час мы приходим на остановку. Автобуса еще нет, народу тоже никого. Ксюша нервничает, и не зря. Выясняется, что водитель уехал на десять минут раньше. «Разве можно так делать?» – расстраивается Ксюша. Следующий автобус в два. На этот раз мы приходим на остановку в половине второго, чтобы успеть наверняка. Автобус еще не подошел, а Ксюша уже думает о том, как будет бежать на электричку: поезд приедет в Сызрань впритык, останется пять минут на пересадку.

— Ну и как тебе этот квест? — с улыбкой спрашивает Ксюша уже на платформе. Мы успели добежать, даже осталась пара минут.

— Ужас, — признаюсь я. — Я замерзла и очень хочу спать.

— А мне еще сегодня вечером делать уроки.

Третья остановка: Сызрань

На платформе много народу. Ксюша различает спины и поеживается: залезть в поезд — самая сложная часть квеста. Как только электричка подходит к перрону, люди ломятся в двери. Толпа засасывает меня внутрь, я оборачиваюсь и вижу, как Ксюшу несет людской поток. Она пытается ухватиться за перила, но промахивается. Хватаю ее за руку, помогаю забраться. Ксюша тяжело дышит: «Вот так каждый раз. Мне всегда страшно именно в этот момент, когда все пихаются. Люди не видят, что я незрячая. А если бы и видели, вряд ли бы что-то изменилось. Летом во время посадки в электричку сломали руку маленькому мальчику. А однажды, уже на выходе, из поезда вытолкнули ребенка. Я была внизу, он полетел на меня — еле смогла подхватить».

Ксюша ничего не видит в темноте. До маршрутки Ксюшу провожает мама. Маршрутка отходит от остановки в семь часов утра

Спрашиваю Ксюшу, чем она занимается в Самаре кроме учебы, где любит гулять. Отвечает, что у них в расписании по восемь-девять уроков, потом надо делать домашку. Да и с кем и куда она пойдет? Большой город пугает незрячую девочку количеством дорог и пешеходных улиц. Поэтому весь ее мир — уроки и книги — заключен в интернате и маленьком деревянном доме в Мазе.

Четвертая остановка: Самара

В Самаре Ксюша выходит на станции Пятилетка. Время седьмой час, снова темно, а до интерната еще довольно далеко. Выйдя из электрички, она почти бежит к турникету. Пока двери вагона открыты, немного освещается снег под ногами. И надо обязательно успеть добежать, пока не наступила страшная тьма.

Мы идем мимо Кировского рынка. Ксюша с трудом пробирается вперед по снежной каше. «Вот бы наши зрячие депутаты попробовали пройти пешком путь от электрички до школы», — неожиданно произносит она. Идущая навстречу женщина едва не сбивает девочку с ног: приближающуюся фигуру Ксюша в темноте не видит. Когда происходит столкновение, она не произносит ни звука и, слегка пошатнувшись, без тени реакции на лице идет дальше.

По пути Ксюша едва не врезается в железное ограждение, несколько раз серьезно спотыкается, но доходит до метро. Выходит у парка Дружба — нужно пройти его весь. И вот, наконец, мы добрались.

На дорогу от электрички до интерната уходит 40 минут. Когда Ксюша не останавливается в больнице и приезжает днем, получается быстрее. Уже семь вечера, перед сном можно успеть сделать уроки. Ксюша говорит, что сил уже нет, и все, чего ей хочется — лечь спать. Я хорошо ее понимаю: двенадцатичасовая дорога утомила и меня. А что чувствует незрячая девочка, для которой весь этот путь труден еще и физически, сложно вообразить.

«Приедешь домой, — обязательно мне позвони, — предупреждает Ксюша. — Я буду переживать».

«Никто не жалуется»

Заместитель директора интерната по воспитательной работе Анна Патокина не понимает, в чем проблема. Она ссылается на утверждение СанПиН 2.4.2.3286-15. Говорит, что ничего неестественного в том, что ученики теперь не могут оставаться на выходных, нет. Более того, никто не жалуется.

«С 1 сентября 2016 года наша школа-интернат, как и другие общеобразовательные учреждения в России для обучающихся с ограниченными возможностями здоровья, перешла на пятидневную учебную неделю. Мы провели собрания по классам, потом родительскую конференцию. И довели до сведения родителей, что дети больше не смогут оставаться у нас на выходные. Ни одного вопроса они нам не задали, и ни одной жалобы от них не поступало».

Я изучила Положение Санитарно-эпидемиологических правил и нормативов СанПиН 2.4.2.3286-15 и не нашла в нем пункта о том, что на выходные ученики должны разъезжаться из интернатов домой. В пункте Общие положения, например, есть подпункт 1.1, где говорится следующее: «…Санитарные правила распространяются на организации, осуществляющие образовательную деятельность по адаптированным основным общеобразовательным программам для обучающихся с ОВЗ (далее — организации для обучающихся с ОВЗ) с дневным или круглосуточным (круглогодичным) пребыванием в них обучающихся с ОВЗ…»

На вопрос, почему пятидневная учебная неделя мешает иногородним ученикам оставаться в интернате, как было раньше, Анна Патокина ответила, что до 2013 года в школе-интернате обучались дети-сироты, которые проживали в нем круглогодично. И вместе с ними проживали и дети из районов. С 2013 года законодательство изменилось, дети-сироты в интернате больше не учатся.

— Теперь мы не приравниваемся к детским домам, и государство больше не выделяет деньги на проживание детей на выходных, — пояснила она.

— А как же 2014, 2015 и половина 2016 года? Как все это время ученики оставались на выходные, несмотря на отсутствие финансирования?

— Тогда им был нужен один день, а теперь стало два дня. В четырнадцатом и пятнадцатом годах на выходные оставалось мало детей, два-три человека, и это были исключения из правил.

Анна Патокина рассказала, что если бы родители обратились к ней и объяснили, что им неудобно возить ребенка на учебу в понедельник и забирать в пятницу, руководство интерната пошло бы навстречу и сделало исключение. Правда, разово и на один из выходных.

— Мы можем, например, оставить ребенка до субботы или разрешить приехать в воскресенье. Не постоянно, но по необходимости. Есть закон, он один для всех. Но найти точки соприкосновения мы можем.

Про ситуацию Ксюши Замыцкой Патокина знает. Говорит, с ее семьей руководству интерната «трудно сотрудничать, мама Ксюши с нами не общается».

В конце беседы Анна Патокина дала понять, что инициатива «свернуть» субботу и воскресенье исходит не от руководства интерната.

— У нас есть Министерство образования, над нами много начальников, наши действия регламентируются не одним документом. Мы можем сделать уступки, но пойти против региональных решений не можем.

Я позвонила в соседний Саратов, в школу-интернат для незрячих АОП № 3. С этого учебного года в интернате тоже ввели пятидневную учебную неделю. Замдиректора по воспитательной работе Наталья Панина рассказала, что проблемы с выходными у них нет.

«У нас дети остаются на выходные и каникулы, потому что некоторые родители физически не могут их возить туда-обратно. Многие семьи в районах малообеспеченные, живут только на детские пенсии. Мы входим в их положение: если они будут каждую пятницу забирать детей, а в понедельник привозить, это будет накладно. На выходных в школе остаются дежурные воспитатели из расчета один воспитатель на десять человек. Никаких распоряжений ни из бухгалтерии, ни из Министерства образования насчет выходных нам не поступало».

Брат Ксюши Федор Замыцкий, выпускник интерната, в котором учится Ксюша, полгода пытается добиться возвращения выходных. Он говорит, что тоже не понимает, как пятидневка связана с выходными. Еще один выпускник, его незрячий друг Валерий Ремизов отправлял запрос в самарское министерство образования и получил точно такой же ответ, что и я от Анны Патокиной — про СанПин и пятидневку. По словам Федора, дело, скорее всего, в экономии бюджета.

«Думаю, Минобр не хочет выделять деньги ради учеников, остающихся на выходные: ведь на субботу и воскресенье нужно оставлять дежурного воспитателя и организовывать кормление детей. Но пока эта версия официально не подтверждается, все это лишь догадки».

Спрашиваю, действительно ли Татьяна не обращалась к руководству с просьбой решить проблему с выходными.

«Мама не любит ругаться и стесняется, вместо нее обращался я. Говорил с директором, она обещала решить вопрос с воскресеньем — якобы Ксюша может приезжать в этот день. Но в конечном итоге от Ксюши тоже отмахнулись».

«Неудобно всем»

Я поговорила с другими родителями из районов, которым неудобно каждую неделю отвозить и забирать детей из интерната.

Слепую от рождения 13-летнюю Соню в интернат возит бабушка. Соня живет в селе Хилкове — 85 километров от Самары.

«Сначала надо из Хилкова доехать до Красного Яра, — рассказывает Лидия Колентьева. — В восемь утра мы с Соней стоим на трассе — ловим попутку. Бывает, полчаса стоим, а бывает, и час… Доезжаем до Красного Яра, оттуда до Самары идет маршрутка. Провожаю ее до школы и таким же путем еду обратно. На двоих у нас получается 700 рублей. В пятницу я ее забираю рано утром — и точно так же едем: сначала маршрутка, потом попутки. Осенью еще куда ни шло, а зимой очень тяжело. Дороги не чищены, стоять на трассе холодно. Один раз мы простояли долго, Соня сильно заболела. Когда были сильные морозы, и машины не заводились, мы даже не поехали на учебу, просто оставили ее на неделю дома».

По словам Лидии Геннадьевны, о том, что выходных больше не будет, она узнала в сентябре, когда привезла Соню на учебу. Приехать на собрание раньше она не могла, потому что оно в неудобное время.

Бабушка пыталась говорить с Анной Патокиной, но та сказала, что сделать ничего нельзя: приказ «сверху».

«Неудобно всем, — говорит Лидия Геннадьевна за других родителей. — Но что же мы, бастовать пойдем, если нам говорят, что ничего не сделать? Мне предложили Соню привозить в воскресенье. Мол, можно так делать иногда. А какой в этом смысл? Это даже хуже — забирать ее домой по такой дороге ради одного дня. И все это у нас называется — забота об инвалидах!»

Соня пропускает половину уроков в понедельник и все в пятницу. Из-за этого у нее проблемы с математикой. Лидия Геннадьевна надеется, что ситуация с отсутствием выходных временная, ведь, по ее словам, раньше на выходные оставались человек десять-пятнадцать, а это все-таки не мало.

Пятиклассница Лена живет в Кошках — 140 километров от Самары. Чтобы успевать в понедельник на уроки, Лена с папой просыпаются в четыре утра, быстро собираются и едут в Самару на машине. Иногда дочь на учебу везет мама на автобусе. Он уходит в восемь утра, и Лена опаздывает в интернат на несколько часов.

По словам Натальи, о том, что теперь нельзя будет оставаться на выходных, она узнала, приехав в школу 1 сентября. Она не скандалила, потому что ее просто поставили перед фактом, но надеется, что ситуация изменится.

Жительница города Октябрьска Евгения Вершинина воспитывает слабовидящую дочь-пятиклассницу. О том, что оставлять ребенка на выходные теперь нельзя, Евгения, как и другие, узнала за два дня до учебного года — позвонили из школы. Нравится это или нет — не спросили. А им не нравится.

От Октябрьска до Самары 120 километров, электричка уходит рано утром. Чтобы на нее успеть, мама с дочкой просыпаются в 3.45. Поезд приходит в город в семь утра — на уроки в понедельник девочка успевает. В пятницу же Евгения приезжает за ребенком утром, чтобы успеть на поезд — весь учебный день пропадает.

«Этот интернат мы выбрали потому, что можно было дочь оставлять на выходные. Раньше мы ее забирали раз в месяц, иногда два, нас это устраивало. Я беременна третьим ребенком и совершенно не представляю, что мы будем делать в следующем году, кто будет ездить с дочкой в школу, — переживает Евгения. Она говорит, что пыталась обсудить эту проблему с руководством школы, но ей ответили, что оставлять персонал на все выходные ради двух-трех детей никто не будет».

Валерий Ремизов считает, что родители не бунтуют по разным причинам.

«Кто-то боится, что у ребенка будут проблемы с учебой, кто-то считает, что ничего не изменить, ведь в школе им объяснили про закон и СанПин. Но неудобно всем, и руководство интерната понимает это. Я думал, что такая проблема есть во всех интернатах страны, но связавшись с другими интернатами, узнал, что это не так. Думаю, руководству школы нужно было проявить инициативу, обратиться в Министерство образования и доказать, что для этого интерната нужно сделать исключение».

***

После того, как мы расстаемся с Ксюшей, я добираюсь до дома поздно и не звоню, как она просила. Вдруг уже легла спать? Но она не спит. Прижавшись лицом к старому, разбитому смартфону, Ксюша пишет мне сообщение во «ВКонтакте». Она ставит точки вместо пробелов и не видит, что телефон автоматически исправляет некоторые слова.

 — Ты. Где? Почему. Не позвонила?

Отвечаю капслоком, чтобы было виднее.

— ДУМАЛА, ТЫ СПИШЬ. ЧТО-ТО СЛУЧИЛОСЬ?

— Даже да.

— ЧТО ТАКОЕ?

— Не буду. Мучить. Тебя. Свами. Проблемами. Давай. Застройки. Об. Этом. Поговорим?

— ХОРОШО, Я ПОЗВОНЮ ТЕБЕ ЗАВТРА.

— Саперной. Ночи.