Практически всем, кто работает в сфере благотворительности, знакомо чувство профессионального выгорания, когда начинаешь ненавидеть любимую вроде бы работу, не можешь предложить ни одной новой идеи и хочешь, чтобы все от тебя отстали. И это не просто усталость, которая лечится сном, дополнительным выходным или неделей отпуска. О том, почему «накрывает» именно благотворителей, и как с этим бороться, ТД поговорили с психологом Людмилой Петрановской.
***
— Чем выгорание отличается от просто усталости?
— Отличается чувством того, что ты должен. В выгорании большая доля усталости, но почему об эмоциональном выгорании говорят прежде всего в «хелперских» сферах? Там, когда ты чего-то не сделаешь, начинаешь чувствовать себя сволочью. Когда ты что-то не делаешь в какой-то менее значимой сфере — ну, не сделал и не сделал, не ответил и не ответил. Но когда у тебя в почте письма: «Помогите, пожалуйста, мне срочно нужна консультация! Что мне делать? Мне очень нужна ваша помощь!» — тут уже очень сложно разрешить себе не ответить.
Выгорание начинается там, где человек начинает чувствовать, что он участвует в каком-то значимом деле, что есть страдающие, беспомощные люди, которым он помогает. И все, что он делает, — это вклад в избавление от страдания, в решение сложной и болезненной проблемы. Собственно говоря, это и раскручивает механизм выгорания, потому что, если бы это была банальная усталость, человек остановился бы гораздо раньше.
— Ну, а если остановиться?
— Да, конечно, и нужно так делать, но, к сожалению, это не всегда получается. Надо уметь планировать, но это приходит с опытом. Но и полностью спланировать все невозможно, все равно возникают какие-то форс-мажоры.
— Возможно работать в благотворительной сфере вообще без выгорания?
— Нет, невозможно. Туда обязательно будет заносить. Ты не можешь идеально все распланировать. Например, у меня так часто получается: распланируешь все, чтобы уйти в отпуск не в состоянии ошметков, а слегка подуставшей. И вот в этот момент что-то случается. Ситуация, от которой ты не можешь отказаться, когда нужно вмешиваться, что-то делать. А у тебя уже очень небольшой ресурс. Вот в таких ситуациях как раз и происходит, что ты заходишь за черту, за которую не хотел заходить. Ты точно знаешь, что тебе туда не надо. Но заходишь.
— Мне кажется, что дело не только в планировании, но и просто в количестве чужих несчастий, чужих бед и горя, которые на тебя валятся.
— Конечно, уязвимость повышается от того, что ты работаешь с тяжелыми темами, с людьми в несчастье. Всем сначала кажется, что они все могут. И бывает такое состояние: вокруг столько несчастья, мало ли, что я устал, не хочу. Дети болеют, сироты страдают, инвалиды умирают…
Людмила Петрановская на презентации своей книги «Если с ребенком трудно»Фото: Василий Колотилов для ТД
А потом в какой-то момент ты понимаешь, что ты ненавидишь всех этих людей, сирот, инвалидов — в гробу ты их всех видал, и чего все они от тебя хотят?! Это состояние эмоционального выгорания: когда ты понимаешь, что ты отдал все и больше ничего отдать не можешь. У тебя пусто внутри, и каждый, кто приходит и опять говорит: «Дай!» — начинает восприниматься как враг, потому что он посягает на тот ресурс, который остался у тебя только на поддержание собственной жизнедеятельности.
Задача не в том, чтобы никогда эмоционально не выгорать, это невозможно
— Как восстанавливаются после эмоционального выгорания?
— Это зависит от того, насколько человек далеко зашел. Задача не в том, чтобы никогда эмоционально не выгорать, это невозможно. Задача в том, чтобы замечать процесс на самых ранних стадиях. Если ты чувствуешь, что это только началось, может хватить, например, двухнедельного отпуска с отключенным телефоном и без рабочей почты.
Я всегда говорю, что ни в коем случае нельзя отказываться от отпуска, ни в коем случае нельзя иметь семидневную рабочую неделю, ни в коем случае нельзя брать трубку в любое время дня и ночи. Если вы вынуждены отвечать на звонки круглосуточно, то значит, должны быть периоды, когда вы этого не делаете. Это техника безопасности.
— То есть просто отпуска достаточно?
— Это первое, что нужно сделать, немедленно. Приложить все возможные усилия, чтобы выйти из травмирующей ситуации. Если у вас содрана коленка, не надо туда еще и солью сыпать, не надо еще и тыкать гвоздем.
Но если ты первые звоночки игнорируешь, вторые игнорируешь, третьи игнорируешь и доходишь до состояния, когда у тебя все нервы оголены и болят, и ты не можешь уже слышать и видеть людей — в этой ситуации тебе не хватит двухнедельного отпуска. Тебе нужно уходить в какую-то другую сферу, в изоляцию, надолго и восстанавливаться, зализывать раны и наращивать новую кожу. Это длительный процесс.
И часто после этого люди возвращаются даже иногда в «социалку», но возвращаются на другие позиции. Например, если раньше они много работали непосредственно с клиентами, то они возвращаются на какие-то менеджерские роли, где не так дергает.
— А если выгорание случается все чаще и чаще?
— Если вы понимаете, что не первый раз заходите и заходите за черту, хотя уже знаете, где она, то что-то надо поправлять в консерватории.
Может быть, у вас не выстроены технологии, и вы с каждым случаем работаете, как с уникальным, и тогда куча сил тратится на ненужное, на постоянное изобретение велосипедов.
Может быть, не прочерчены границы — клиенты могут звонить вам с каждым пустяком в одиннадцать часов вечера, потому что им так захотелось.
Может быть, у вас не выстроены отношения в коллективе, и у вас такая дисфункциональная система, в которой считается, что все должны гореть на работе и отдавать себя служению людям. И каждый раз, когда вы хотите уйти пораньше, чтобы отметить с мужем годовщину свадьбы, вы чувствуете себя сволочью и предателем родного коллектива. Такие дисфункциональные организации, в которых все борются с мировым злом, а кто ушел на полчаса пораньше — сволочь и предатель, обычно создаются людьми с гиперкомплексом спасателя.
— Кто это?
— Это люди, у которых сильно переразвит комплекс «спасателя», которые посвящают всю свою жизнь спасению кого-то. Но это не очень хорошая ситуация.
— Почему?
— За комплексом спасателя всегда стоит неуверенность в том, что ты имеешь право жить таким, какой ты есть, что ты вообще сам по себе являешься ценностью. Ты ценность только постольку, поскольку ты полезен другим, постольку, поскольку ты кого-то спасаешь, кому-то помогаешь. Часто за этим стоят детские травмы. Заканчивается это все обычно довольно грустно — психосоматикой, всякими заболеваниями, довольно ранним уходом из жизни и так далее.
Людмила ПетрановскаяФото: Василий Колотилов для ТД
— Такие люди создают именно благотворительные организации?
— Организации, которые возникают вокруг «борьбы со злом». Это могут быть образовательные, медицинские, благотворительные организации. В автомеханических мастерских такого обычно не случается.
Спасатель легко переходит в насильника или в жертву. И дальше либо он всех ведет к счастью — пусть только попробуют не пойти, либо сам оказывается использованным, отвергнутым и выкинутым.
— Выходит, лучше заниматься благотворительностью, просто жертвуя деньги.
— Нет. Ведь кто-то должен заниматься инфраструктурой благотворительности. Если все будут только жертвовать деньги, кто потом что-то с этим будет делать? Мне кажется, что заниматься благотворительностью нужно более профессионально, то есть уделять внимание протоколам, профессиональным технологиям, профилактике эмоционального выгорания и так далее. И не слишком много о себе воображать — как говорится, чтоб нимб голову не давил. Понимать, что это просто работа. Важная для общества работа. Но сколько людей делают важную для общества работу? Таджикские дворники, которые чистят лед на московских улицах, не меньше делают для общества, чем какие-нибудь благотворители. Вот, если к этому относиться как-то так, поспокойнее, то меньше будет комплекса спасателя, и меньше будет всех этих побочных эффектов.
— Мы на редколлегиях часто обсуждаем, как написать эмоциональный текст, чтобы читатель проникся и пожертвовал деньги фонду, который кому-то помогает, но мы так и не смогли найти идеальную концепцию, которая работала бы всегда.
— Мне кажется, что вопрос нужно ставить шире. Собственно, почему обязательно в каждом материале должен быть нерв и выбивание из колеи? Может быть, ошибка — в концепции, согласно которой вся благотворительность должна постоянно выводить людей из эмоционального равновесия и бить им в солнечное сплетение с ноги? Так никакая система не может работать. Любая психика защищается. Если вы будете каждую неделю выдавать «на гора» пробивающий, эмоциональный материал, ваша аудитория просто перестанет пробиваться. И дело не в том, что журналист не нашел слова, а в том, что у людей просто работает психическая защита.
Может быть, надо делать ставку не на суперэмоциональность, а объяснять людям, что в их интересах, чтобы какая-то система жизни была отлажена, чтобы все работало, а работать это будет только при таких-то и таких-то условиях. Иначе в какой-то момент человек просто нажмет на кнопку «отписаться», потому что у него тоже наступит то самое эмоциональное выгорание. Это нормально. Люди хотят жить.
