Бедные люди

Тем, у кого есть машина, пусть и старенькая, — легче. Проще добираться до города, проще найти работу. У семьи N нет машины. Их жилище — около 30 метров. Две комнатки — в каждой помещается только кровать. Старая мебель, облезлые стены… Удобства — во дворе.

Недавно в семье родился третий малыш. Татьяна, Андрей, Максим и Катя — все были рады! Но с бытовой точки зрения ситуация стала невыносимой. Места в доме не хватает, нет даже кухни. Врачи, приходившие навестить младенца, неодобрительно качали головами. И опека стала настойчиво рекомендовать родителям поместить старших детей в интернат. На то время, пока не расширят жилплощадь, не сделают пристройку с кухней. Всего-то делов — пристройка. Но как ее пристроишь? Если и раньше это было не под силу! А органы опеки могут только советовать, у них нет ни полномочий, ни ресурсов оказывать помощь в такой ситуации.

«Чтобы мы не забрали детей, напишите заявление сами», — пригрозили в опеке. И Татьяна с Андреем смирились. Катя и Максим живут в детском доме за 200 километров от своей семьи уже четыре месяца.

«Среди подопечных нашего фонда немало людей с алкогольной зависимостью, но в последнее время стало появляться много семей просто в трудной жизненной ситуации. С точки зрения детско-родительской привязанности это благополучные семьи. Но родители вынуждены отдавать детей в интернат, — рассказывает социальный педагог фонда «Дети наши» Павел Исаченко. — Чаще всего отдают на год, а дальше — как повезет. Иногда дети остаются в учреждении и до совершеннолетия».

Дело не в том, что родители не хотят заботиться о детях или ленятся. Просто опускаются руки. Просто неоткуда ждать помощи.

Якорь воспоминаний

Катя и Максим никак не ассоциировали себя с местом, куда их привезли. Агрессия и злость — такими были их первые чувства. «Дети испытывали огромный стресс. Это все равно что забросить человека на другую планету и сказать, что теперь он будет жить здесь, — говорит Кристина Якусевич, психолог фонда «Дети наши». — Старшая сестра еще понимала, что она тут временно, а мальчик совсем не был готов принять ситуацию. Но при этом, даже сознавая временность ситуации, Катя не хотела признавать местные правила, не хотела подчиняться. Психологам пришлось объяснять, что мама с папой были вынуждены так поступить. Просто случился кризис. Переломный момент».

Якорем для детей стали воспоминания. С помощью психолога фонда Катя и Максим удерживали эмоциональную связь с семьей. Они с удовольствием вспоминали, как были с папой и мамой на море, как поехали в Смоленск и гуляли там в парке… Душой дети продолжали быть дома, хоть и жили в детском доме. Родители приезжали к ним каждые две недели. Эти встречи тоже поддерживали всех, — и взрослых, и детей.

«Если не работать с родителями и детьми, существует большая вероятность, что дети останутся в детдоме, — говорит Кристина Якусевич. — Если через год родители не забирают детей, опека подает на лишение родительских прав. И дети становятся сиротами при живых родителях».

Чем больше проходит времени после вынужденного расставания, тем больше родитель — любой — привыкает к отсутствию детей. «Они устраиваются на работу, у них меняется жизнь, а ребенка в этой жизни нет, — объясняет психолог. — И чем дальше, тем труднее его туда вернуть. Для этого часто снова надо менять работу, перестраивать жизнь. Двойной стресс». Поэтому работа специалистов фонда «Дети наши» не может ждать. Потом помогать будет поздно.

«Опека приходит к кризисной семье с огромным списком того, что она должна сделать. В этой семье ничего опасного для детей не было. Татьяна и Андрей тяжело переживали расставание с Катей и Максимом — пусть даже на какой-то срок. Все испытывали стресс и непонимание, — говорит Кристина Якусевич. — В этой ситуации очень важно не утратить ниточку привязанности между родителями и детьми».

Психологи фонда «Дети наши» стараются напоминать детям, попавшим в приют: они все равно часть семьи. «Какие бы хорошие условия в детском доме ни были, — яркие обои, мягкая подушка, вкусная еда — это не заменит маму, даже если в родной семье все было бедно и сложно. Без мамы дети начинают болеть — срабатывает психосоматика. И это только начало, — поясняет Кристина Якусевич. — Поэтому наша задача — с одной стороны, всячески поддерживать психологическое состояние ребенка, а с другой — помогать родителям выйти из кризиса».

Сейчас Катя и Максим стали спокойнее, начали лучше учиться. Появилась мотивация — поверили, что в детском доме они временно. Оба надеются: закончится учебный год, наступит лето, их заберут домой. Насовсем.

Конструировать будущее

Татьяна и Андрей стараются изо всех сил, чтобы вернуть детей. Казалось бы, в такой ситуации больше нужна материальная помощь, но на деле — сначала требуется психологическая. Простой разговор, импульс. Задача психологов и социальных педагогов — сконструировать будущее семьи. «Мы наводим на мысли. Пытаемся организовать родителей, чтобы в их жизни началось какое-то движение, — поясняет Кристина Якусевич. — Куда и к кому обратиться, как написать заявление, как оформить нужные бумаги, как устроить совместную деятельность с детьми — часто нужны именно такие детальные советы и помощь».

«Мы разговариваем с Татьяной и Андреем, вместе стараемся вспомнить: как семья жила раньше? А когда было хорошо, чем занимались? Кто помогал? Знакомые, друзья — где работают, где живут, может быть, могут помочь советом или делом? Есть ли родственники, к которым можно обратиться? — перечисляет Павел Исаченко. — Вопросы рождают ответы, — ценные ответы, которые ни один специалист не придумает за клиента. Это похоже на ситуацию, когда ищешь что-то и не можешь найти, а оно лежит прямо перед тобой, просто ты представляешь это по-другому… Мы помогаем родителям «сфокусироваться» на важном».

И вот уже стены строятся — и в прямом, и в переносном смысле. Все, конечно, долго и тяжело, и помощь очень нужна, но основной ресурс — внутри человека, и он есть всегда.

Заплести привязанность

Фонд «Дети наши» работает 11 лет и все эти годы решает проблему социального сиротства. Программу «Не разлей вода» открыли в 2014 году. «Изначально у нас было желание организовать жизнь детей в детских домах так, чтобы хотя бы кровные братья и сестры не разлучались, — рассказывает руководитель программы Александра Омельченко. — Мы способствовали созданию небольших семейных групп с постоянными воспитателями. В итоге удалось смягчить главные проблемы: отсутствие индивидуального внимания к детям, дефицит личного пространства, жесткий распорядок дня, постоянное пребывание в большом коллективе сверстников». То, что делал фонд, в мае 2014 года закрепилось и в законодательстве: было принято Постановление правительства № 481, по которому детские дома стали расформировывать, объединять и менять их распорядок жизни, приближая к семейному.

В процессе развития проекта «Не разлей вода» фонд сместил акцент на работу с кровной семьей воспитанников учреждений для детей-сирот.

«У многих есть близкие родственники, но по разным причинам они не могут забрать детей в семью. Тем не менее, общение с родными людьми, какими бы они ни были, очень нужно детям. Это тот ресурс, который должен помочь им в будущем. Ребенку очень важно знать, что где-то есть родной человек, — рассказывает Александра Омельченко. — Ведь часто мать отдает ребенка в детский дом только потому, что, например, она сама выросла в подобном учреждении и просто не знает, как о нем заботиться. Наши психологи работают над восстановлением личной и семейной истории ребенка. Социальные педагоги разыскивают родителей и собирают информацию о кровных родственниках, взаимодействуют со школами и органами опеки, чтобы помочь ребенку. Специалисты проекта организуют встречи детей и родителей (или других родственников) и работают на сохранение контакта».

Сотрудники фонда все время в разъездах. Им приходится выбираться в такие отдаленные уголки, как место, где живет семья N. На поездки, транспорт, на оплату их труда фонду нужны деньги. Если мы с вами скинемся понемногу, проект будет жить, а значит, такие же ребята, как Максим и Катя, вернутся домой, такие же родители, как Андрей и Татьяна, обретут детей и семейное счастье. Сотни душевных нитей и кровных уз будут восстановлены. Ради этого ничего не жалко.