«Когда взрослые поверят в инклюзию, с детьми проблем не будет»
«Когда речь заходит о создании инклюзивной системы в общеобразовательной школе, администрация, как правило, сталкивается с таким количеством задач, что у них просто опускаются руки», — так Кэрол Квирк начинает свое выступление на семинаре «Эффективная реализация права на инклюзивное образование на местном уровне» в РООИ «Перспектива».
«У людей нет понимания, за что сначала хвататься, как успеть все и сразу. И это отпугивает очень и очень многих. Именно поэтому я всегда говорю: начать можно с чего-то одного. Например, с команды. С определения единого видения, с делегирования задач (стиль лидерства тоже очень важен, ведь инклюзия — это общее дело, и внедряться система должна сообща). Очень важен план, им желательно заниматься загодя, поскольку в течение учебного года что-то менять совершенно нереально. Но самое главное — следовать своим убеждениям и не упускать цель из виду. А еще — не бояться. Не надо думать, что для перемен в вашей школе обязательно нужна какая-то внешняя экспертиза, дополнительные специалисты. Нет. У вас уже все есть, чтобы начать. Нужен только первый шаг. Даже шажок».
Где начать
Это уже третий визит доктора Квирк в Россию. В этом году помимо Москвы она посетила Казань и Воронеж, а в предыдущие разы побывала в Сыктывкаре и Улан-Удэ. И в каждом городе, где она проводила семинары, у нее оставались последователи и друзья.
«Пока что успешные проекты в сфере инклюзивного образования мне встретились только в Москве, я не назову точно номера школ, но запомнила, что это были именно столичные учреждения, — продолжает доктор Квирк. — Для меня это стало сюрпризом, поскольку наше исследование в США показало, что уровень естественной инклюзии гораздо выше как раз в регионах, в сельской местности. Вероятно, это связано с тем, что, когда в маленьком городке жители друг друга знают, включение людей с особенностями развития во все сферы жизни происходит само собой. Местные сообщества более сплоченные, более цельные в этом смысле».
исследование в США показало, что уровень естественной инклюзии гораздо выше в регионах, в сельской местности
Сама Кэрол больше работает в густонаселенных регионах, основная ее деятельность сосредоточена в пяти штатах, где под ее кураторством действуют 75 школ, для которых она осуществила стратегическое планирование и техническое сопровождение учеников с инвалидностью.
Кэрол КвиркФото: Екатерина Алипова
«Все началось с моей дипломной работы: я помогала преподавателю в исследовании, касавшемся обучения совершеннолетних слепых и слепо-глухих людей в колледже. И я прекрасно помню свои эмоции, когда увидела, в каких условиях живут в кампусе эти студенты. Как сложно им приходится. Как непросто передвигаться, какими возможностями не удается воспользоваться, какое они испытывают к себе отношение. Меня это потрясло. Я не могла поверить, что люди могут так относиться к инвалидам! Что могут ничего не предпринимать! Тогда в США не было даже зачатков инклюзивного образования, и я задавалась вопросом, как сделать, чтобы все студенты могли заниматься на равных. Это стало моей темой исследований в различных школах и вузах, я старалась находить себе работу, связанную с особенными людьми, занималась их трудоустройством и интеграцией в сообщество. Но больше всего мне нравилось работать с детьми, и поэтому со временем я все свои усилия сконцентрировала в этой области. Мне посчастливилось, что в жизни рядом всегда оказывались люди, разделявшие мои взгляды. Повезло выиграть грант на работу со школами. Именно это стало отправной точкой, например, в вопросах инклюзии инвалидов с тяжелыми расстройствами, которой долгое время вообще никто не занимался. И до сих пор наибольшие сложности вызывает, конечно, интеграция в общество людей с множественными и коммуникационными расстройствами. Происходит это по понятным причинам: таким детям сложно общаться, разговаривать, а это — один из ключевых моментов социализации».
С кого начать
— Какие еще проблемы стоят на пути? У нас, например, сложности начинаются уже с администрации, которая не понимает необходимости инклюзии. Или с родителей, чрезмерно опекающих детей с инвалидностью? Удалось ли в вашей стране преодолеть эти преграды?
— Вы знаете, проблемы во всех странах одинаковые. У нас все то же самое. Хотя мы и дольше занимаемся вопросами инклюзивного образования и интеграции инвалидов в сообщество (лично у меня уже 20-летний опыт), нельзя сказать, что все сложности позади. Мы по-прежнему начинаем работу с коллективом школы с убеждения и переубеждения, с преодоления предубеждения и разоблачения мифов.
Наша главная задача — показать, что проект создания в школе новой инклюзивной системы несет выгоду не только детям с ограниченными возможностями, но и всем учащимся и родителям. Важно, чтобы каждый вовлеченный человек понимал, что это не какой-то акт благотворительности, не игра в одни ворота (только бы ущемленным было хорошо), а всеобщая польза. Мы провели исследование на основе анкетирования двух тысяч человек, и результаты показали, что от включения в учебный процесс инвалидов выигрывают и обычные дети: у них повышается эмоциональный интеллект, возрастает чувство ответственности, подскакивает успеваемость, улучшается поведение. Когда руководство школ видит подобные бонусы, их отношение к потенциальным нововведениям меняется.
от включения в учебный процесс инвалидов выигрывают и обычные дети: у них повышается эмоциональный интеллект, возрастает чувство ответственности, подскакивает успеваемость, улучшается поведение
— Сколько времени нужно, чтобы в среднестатистической школе ввести систему инклюзивного образования?
— Три года. Сейчас это занимает у нас три года, поскольку наш подход к работе с образовательными учреждениями кардинально поменялся. Мы внедряем именно новую систему, а не работаем с отдельными людьми. 20 лет назад наши проекты были предельно утилитарны: пристройка пандусов, право инвалидов посещать общие занятия. То есть велась работа с единичными случаями и реализациями потребностей конкретных детей и их семей. Тогда все целиком и полностью зависело от человеческого фактора: как от родителей инвалидов, если они инициировали процесс, так и от директора школы лично. Как только что-то менялось в их настрое или напоре, весь проект рушился.
Сегодня мы говорим о плановом внедрении системы инклюзивного образования, которая видоизменяет всю организацию целиком и касается каждого в ней. То есть инклюзия — это уже не просто работа с инвалидами. Это гораздо больше. Это создание новой органичной среды, основанной на принципах гуманности, взаимной поддержки, планировании и следовании единой стратегии.
Подключить всех
— В чем принципиальное отличие системной работы от интеграции отдельных учеников в общий процесс?
С некоторыми участниками семинара Кэрол знакома по своим предыдущим визитам в РоссиюФото: Екатерина Алипова
— Смысл инклюзии состоит в том, чтобы люди с инвалидностью стали полноценной частью общества. И поэтому самое важное здесь — их сосуществование со всеми вместе. Не отдельно мальчик или девочка ходит в школу со своим сопровождающим. Не специальные классы создаются для особенных детей. Нет. Именно в общеобразовательной школе наряду с обычными ребятами в общих классах учатся дети-инвалиды. Я давно уже заметила, что только в этом случае ребята с ограниченными возможностями становятся более взвешенными, самостоятельными, лучше учатся и настраивают себя на взрослую жизнь. Когда их игнорируешь, опасаешься, обособляешь, они начинают больше требовать, вести себя менее социально и так далее. То есть инклюзивное образование — это не столько предоставление возможности учиться, сколько отношение друг к другу, умение видеть человека напротив, понимать и принимать его.
В связи с этим мы всегда работаем не с отдельными инвалидами, не со специализированными группами, а именно с обычными параллелями. Здесь отдельно хочу сказать, что мы против участия в образовательном процессе индивидуальных сопровождающих. Я не знаю, как это устроено в вашей стране, но у нас сопровождающие для инвалидов выделяются школам на уровне департамента образования в зависимости от района. Задача сделать так, чтобы сопровождающий не был «привязан» к конкретному ребенку. Чтобы наш особенный ребенок не просто присутствовал в классе, занимаясь по сути с личным репетитором, а был вовлечен в общий процесс. И сопровождающий бы не замыкал его на себе.
Наша инклюзивная система подразумевает, что такой специалист будет работать для всего класса. Как помощник учителя. Да, он, разумеется, всегда поможет своему подопечному, но также готов помочь и любому другому ученику в классе. То есть во всем, в каждой детали работа идет не с отдельным инвалидом, а со всеми детьми, со всеми педагогами, со всей школой. Целиком. Начинаться проект может, допустим, с трех первых классов. Именно общих классов. Потом это масштабируется. Практика показывает, что с младшими классами работать проще, чем со старшими, но этот выбор всегда остается за администрацией.
Наша инклюзивная система подразумевает, что тьютор будет работать для всего класса
Строится работа по трем ключевым направлениям: базовому (общешкольный), общему (работа с классами) и индивидуальному (работа с конкретными инвалидами). В каждом направлении рассматриваются аспекты обучения, поведения и планирования. Например, на базовом уровне определенные стандарты образовательной программы, правила поведения с особенными учениками, план внедрения инклюзивной системы — должны быть прописаны в уставных и прочих документах. На общем уровне должна быть проведена разъяснительная работа с родителями, детьми, педагогами. Последние, в свою очередь, должны разрабатывать свои образовательные программы в соответствии с новым направлением развития школы. Ну, а индивидуальный уровень подразумевает вмешательство в том случае, когда у ребят с нарушениями возникают проблемы с успеваемостью, общением с одноклассниками и так далее.
— Какой из этих пластов наиболее значимый?
Коллективная фотография участников проекта РООИ «Перспектива» «Эффективная реализация права на инклюзивное образование на местном уровне»Фото: Екатерина Алипова
— Они все принципиально важны, но мы всегда особое внимание обращаем на работу со взрослыми — с родителями (как детей с инвалидностью, так и без) и с педагогами. Ведь именно взрослые должны первыми искренне принять новую систему. Что значит, «в классе ребята не приняли инвалида»? Что значит, «они будут их дразнить»? Это же дети. Откуда они берут все свои идеи, способы общения, стили поведения? Только от взрослых. И если для взрослых инклюзия обретет смысл, то и с детьми проблем не будет. Более того: у нас практически во всех школах был позитивный опыт, когда после просветительской работы в классах ребята самоорганизовывались в клубы «послов-сверстников», то есть тех, кто берет на себя ответственность следить за особыми детьми, помогать им во всем. Ребята берут друг над другом шефство, поддержка среди детей идет просто небывалая. И все-таки работу надо начинать всегда со старшего поколения. Сила — у взрослых.
Противники станут союзниками
— А как же преодолеть предубежденность некоторых взрослых? Ведь даже педагогический состав зачастую бывает против включения в образовательный процесс детей с особенностями?
— Переубедить можно только конкретным примером, только опытом. Однажды ко мне прибежала одна учительница. Вся в слезах. И я, честно признаться, перепугалась. Я думала, она плачет от гнева и злости. Ведь именно эта учительница, когда мы только начинали проект в школе, была резко против инклюзии. А оказалось, что она плакала от радости. От радости, что сама поняла и приняла новую систему, что увидела, как она работает. Ее класс, в котором появились дети-инвалиды, поменялся у нее на глазах. Это сказалось и в поведении, и в успеваемости. Она не верила, что такое возможно. Но, изо дня в день наблюдая, как меняются ее дети, она поняла, как ошибалась. И была благодарна, что мы показали ей это.
В нашей работе мы особенно ценим сомневающихся людей. Это значит, что они неравнодушны, что пропускают все через себя. Перед началом проекта мы обязательно включаем самого негативно настроенного преподавателя или родителя в команду планирования. Это гарантия того, что вы услышите все стороны, что будут высказаны все опасения, предусмотрены все возможные проблемы. И когда у вас есть человек, который выискивает весь негатив, вы знаете, какие задачи решать, на какие вопросы отвечать, какие мифы развеивать. В ответ вы показываете, что собираетесь предпринять. И если вам удается переубедить этого человека, можете считать проект уже успешным.
