Когда в Вяземском районе Хабаровского края директор отказался от фермы, стадо коров и телят почти две недели голодало. Журналисты организовали благотворительный сбор. Коров накормили. Людей накормить некому. 54 работника фермы третий месяц не получают зарплату и почти месяц назад уволены, но продолжают работать. 24 апреля в Хабаровске состоятся торги, на которых ферму «Котиково», возможно, кто-то купит.
Что говорят деревенские тетки
В шесть утра, перед утренней дойкой, в небольшой комнатке доярки, ветеринарный врач и бригадир собрались пить чай. До того, как подсобка наполнилась людьми, в ней было холодно до дрожи. С апреля ферма не отапливается.
— Сначала нам принесли такие бумажки, что мы с вами расторгаем договор, ну а мы не согласны, мы написали на этих бумажках: «Не согласны», но нас все равно уволили, без разницы. Мы сейчас никто и нигде.
— Тогда почему вы ходите на работу? — задаю я вопрос всем женщинам сразу, и они то по одной, то все хором громко, яростно отвечают.
— А как корову бросить? — спрашивает Таисия, скотница. — Можно машину поставить в гараж! Поставил, ножки задрал, хер с вами, я буду сидеть, пока вы мне не заплатите. Машина не орет, жрать не просит. Станок — выключил, магазин — закрыл и сиди, школа — распустил детей и сиди, а здесь как?
— Их бросил и ушел! — говорю.
— Как?! — наступают на меня все женщины сразу. — Представляете, как она будет орать, когда есть будет хотеть? И молоко! Ее распирает, распирает, рвет вымя! Куда ей деть это молоко?
— Они телятся! У них же детки, их же надо кормить!
— Ну, директор же их бросил. Почему вы не можете бросить? Какая вам разница?
— А скотина причем? — возмущается полная, краснощекая доярка Татьяна. — Она ж не может сказать или послать тебя!
— Эта скотина, она умрет, — втолковывает мне доярка Ольга.
— Ну и что? — пожимаю плечами.
— Как это, ну и что? Это тогда и с человеком можно так сделать! Давай стариков всех выкинем! Давай! Стариков на помойку!
— А вам не хотелось взять и отомстить всем начальникам? Назло бросить, — спрашиваю.
— Как это назло? — не понимает Татьяна. — У нас нет такой злости, чтобы мстить, у нас у всех дети.
Скотина хочет есть и доиться. Это как закон всемирного тяготения
— Я ему корову хочу подарить, скажу: «Вот тебе, Горячев, корова». Пусть видит. Зазнобу подарю безвозмездно, пусть в джип садит и везет! Она как раз поместится. Понимаешь, надо одно понять: что вот эти вот коровы нас кормят и их кормят. Это живые деньги, это через день сдача молока. Сою посадят — надо ждать до осени, ее собрать, продать, а здесь через день деньги!
— Можно психануть, крикнуть: «Завтра ухожу!» — а утром все равно придешь! Вот она — бригадир, она — подотчетное лицо, она не может все бросить, а мы не можем ее бросить!
— Мы деревенские тетки. И никуда не денешься. Мы выросли с маленького, со скотины. Пахали на этих огородах. Нас приучали к тому, чтобы любить эту скотину, понимаете?
— Почему вы не сделали забастовку?
— Да здесь нельзя сделать забастовку!
— Скотина хочет есть и доиться, — ставит точку одна из доярок.
Это как закон всемирного тяготения.
Директор обиделся на министра и не кормит коров из принципа
31 марта работники сельскохозяйственного предприятия «Котиково» были уволены в одностороннем порядке, а 1 апреля предприятие АО «Лермонтовское» перестало поставлять корм животным.
Корова за день должна съедать около 60 килограммов пищи, первые две недели апреля из-за недостатка корма каждой корове в «Котикове» доставалось максимум 20 килограмма гнилого сена. Стандартный показатель надоя молока упал с 15-20 литров за сутки с коровы до шести литров.
Через две недели такой жизни бригадир и временно исполняющая обязанности управляющего Елена Ташлыкова позвонила на краевое телевидение, и о том, что на ферме умирают коровы, узнал весь Хабаровский край. Журналисты издания DVhab объявили сбор денег, и за два дня люди собрали больше ста тысяч рублей на корм животным. Одновременно с этим в ситуацию вмешался губернатор края, и по его просьбе несколько предприятий безвозмездно привезли соевую солому и сено. Коров спасли, собранного корма им хватит до конца месяца, а 24 апреля будут торги, на которых предприятие «Котиково», возможно, кто-то купит.
Директор предприятия АО «Лермонтовское», которое с марта 2016 года взяло ферму-банкрот «Котиково» на ответственное хранение, Дмитрий Горячев, утверждает: в голоде коров и работников виновато министерство сельского хозяйства Хабаровского края.
— Когда вы обнаружили, что корма для скотины не хватает? — спрашиваю я Дмитрия Горячева.
— В 2016 году была гибель урожая, мы не досчитались кормов на общую сумму порядка 44 миллионов рублей. В принципе средства у нас были, но мы рассчитывали на то, что будем получать субсидии от министерства сельского хозяйства. Осенью 2016 года о том, что погиб урожай, министерство знало, мы заявляли по субсидированию по гибели урожая 20 миллионов. На сегодняшний день официальный ответ по нашей заявке мы не получили, то есть ни отказа, ничего к нам не поступало.
— Почему вы решили не дожидаться торгов, ведь оставался всего месяц?
— Если бы мы дожидались торгов, то «Лермонтовское» уже писало бы заявление на банкротство. Чтобы сохранить хотя бы действующее предприятие нам пришлось пойти на эти крайние меры, потому что от министерства мы не увидели поддержки. Мы посчитали, что на «Лермонтовское» хватит, а на «Котиково» не хватало.
— В чем причина такого положения в «Лермонтовском»?
— Из-за того, что мы в свое время послушались министра сельского хозяйства и взяли на себя два банкротных предприятия.
— А почему вы взяли?
— Потому что об этом попросил министр, который обещал, что «я вам буду помогать», а на самом деле он нам не помог и еще все усугубил, довел всю эту ситуацию до критической. Мы видим безразличие с ихней стороны, безучастие, черствость, непонимание всех вопросов. Всего этого можно было избежать, если бы министерство 10 марта сказало, что мы вам предлагаем финансовую помощь. Может быть, мы бы и не взяли этих денег и смогли бы своими силами прокормить поголовье скота до 24 апреля, но важен сам принцип подхода к решению данного вопроса.
— Что вы чувствуете к этим людям в «Котикове», которые там сейчас работают?
— Я к ним ничего не чувствую, просто понимаю, что и у них может быть на меня обида, но я перед ними ни в чем не виноват. У государства мы деньги не воровали, вкладывали свои. Просто люди, когда получали зарплату в 10-15 тысяч рублей и после этого перешли на зарплату в 20-30 тысяч, они немножко неправильно себя ведут. А то, что государство так относится к инвесторам, которые готовы вкладывать деньги, это остается на совести министра сельского хозяйства и губернатора Хабаровского края.
«Я К ЭТИМ ЛЮДЯМ НИЧЕГО НЕ ЧУВСТВУЮ, ПРОСТО ПОНИМАЮ, ЧТО И У НИХ МОЖЕТ БЫТЬ НА МЕНЯ ОБИДА»
— А как же ответственность за коров, которые остались без корма?
— Я в этом не виноват, потому что министерство в конце 2016 года уже знало, что с кормами будут проблемы, знало, что у нас на балансе два банкротных предприятия, и никаких мер не принимало. Кому я должен сочувствовать? Коровам? Ну, может быть, что они истощены, в таком виде, может быть. А по большому счету не я же их до этого довел, а безразличие чиновников и конкурсного управляющего.
Конкурсный управляющий «Котикова» Ирина Бугримова утверждает, что обязанность сохранить дойное стадо лежит на руководстве АО «Лермонтовское», сама она о бедственном положении с кормами узнала только 31 марта, когда Дмитрий Горячев решил расторгнуть договор. Причина того, что кормов не хватило на весну, по ее мнению, в безалаберности руководства АО «Лермонтовского»: «Урожай погиб в «Лермонтовском», а это Бикинский район, у нас, в Вяземском районе, урожай не погиб. В «Котикове» его просто не убрали. Я не знаю, почему».
ТелятаФото: Виктория Микиша
Дмитрий Горячев в разговоре со мной утверждает, что зарплату за февраль и март работники «Котикова» получат. Но в датах путается. Сначала называет срок до конца мая, спустя 15 минут разговора говорит, что выдаст людям зарплату уже на следующей неделе. И уверяет: при «Лермонтовском» зарплаты выросли. Но работники фермы его слова опровергают и говорят, что зарплаты остались на прежнем уровне.
Замминистра утверждает, что ситуация искусственная
Заместитель министра сельского хозяйства Хабаровского края Александр Зебрев утверждает, что министерство не несет ответственности за людей и животных фермы в Котикове. И что субсидии АО «Лермонтовскому» выделялись.
— Почему предприниматель Горячев отказался от «Котикова», а люди и коровы остались без зарплат и питания?
— Мне сложно ответить, потому что они нам отчетность никакую не представляют, и мы не имеем права ее запрашивать, это отдельное юридическое лицо, хозяйствующий субъект, они у нас отчитываются только тогда, когда получают субсидии, а лезть в хозяйственную деятельность ни один орган власти не имеет права.
— Директор «Лермонтовского» утверждает, что 10 марта они просили дополнительного финансирования, и просьба была принята вами на рассмотрение?
— Вы знаете, что такое бюджетный кодекс? Он четко прописывает, куда и какие деньги тратятся. Бюджет Хабаровского края принимается отдельным законом каждый год. Соответственно, чтобы оказать отдельному предприятию по какой то отдельной линии поддержку, надо внести изменения в закон. Гипотетически мы это можем сделать, но на это уйдет от трех до шести месяцев как минимум. Другой момент: какие основания оказывать поддержку какому-то обособленному предприятию?
— Вы как заместитель министра сельского хозяйства края видите какую-то свою недоработку или ошибку, которая могла повлиять на то, что все так сложилось?
— Мы не видим нашей недоработки ни в чем, потому что мы упорно пытаемся выйти на контакт как с конкурсным управляющим, так и с директором «Лермонтовского», но если люди наглухо запираются, а потом создают такую ситуацию, прикрываясь голодными животными, это больше похоже на саботаж. Ситуация искусственная.
А коровы настоящие
Русалочка, Зита, Снегурочка, Флеста, Бусинка, Муланчик, Августа, Стрелка, Яблоня. Когда подходишь к корове, она тянется, обнюхивает, а протянутую руку облизывает толстым, широким, шершавым языком. Язык царапает руку, и ты невольно ее отдергиваешь. Корова тянется снова, ловит тебя за подол пальто и начинает его жевать. В коровнике холодно, я кладу замерзшие руки по очереди на каждую корову и согреваюсь.
Доярка Ольга Ашурова во время утренней дойкиФото: Виктория Микиша
— Ульяна, Уля, девочка моя, давай, звезда моя, — в начале седьмого утра Ольга начинает доить коров и с каждой разговаривает. — Эта еще не телилась, вот только будет телиться в первый раз. Она сильно ласковая. А вот рыжая! Скажи, я одна красная на всей ферме, единственная она у нас красная. Веснушка, девочка моя, чубчик мой кучерявый.
Ольга Ашурова работает дояркой на ферме с 1982 года. Ей 64 года, и она могла бы не работать.
— Есть люди, которые любят цветы, собак, кошек. Мы любим коров, — говорит Ольга. — Живое — оно и есть живое. Ты же не любишь цветы, которые на кладбище носят, ты любишь живые цветы, которые в горшках растут. Вот у меня дома муж, он никогда не будет есть домашнее мясо, жалко. А в магазине берем. У меня дома у детей четыре кошки, две собаки. У меня приемные детки.
— У вас приемные? — я искренне удивляюсь.
— Конечно! Четверо, двое уже выросли, а свой один сын. Младших я брала ляльками, а сейчас они уже в девятом классе. Мамкины, ласковые мои… Зита, встаем, встаем, да? Русалочка, тоже встаем. — Ольга толкает Русалку резиновым сапогом, та делает вид, что шевелится, но только переворачивается на другой бок. — Русалка, давай, тунеядка! Русалочка! Ой, паскуды, а! Зита! Просыпайся тоже, давай! Спите, доиться надо! Ой, тунеядки. Молодцы.
— Вы осуждаете тех родителей, которые бросили ваших детей?
— Я да. Бог тебе дал ребенка,ты уже в ответе за него, сделать из него человека, довести до ума. У кошки попробуй — забери котят, так же и корова, отелится — положи ей теленка, так она его облизывает, не заберешь. Есть же поговорка: мать любит ребенка, а корова — теленка. А так любви нету, есть привычки.
— Но детей любить можно?
— Детей да, это твое.
— А мужчину любить можно?
— Нет, за что?
— А почему корову можно, а мужчину нет?
— Потому что корова тебя никогда не предаст, а мужик в любую минуту предаст, другая девка покажет сиську — и все, и он ее. И любовь куда-то денется сразу. А корову как приручил, так она и будет твоя. Иду, иду, мои толстухи! иду!
корова тебя никогда не предаст, а мужик в любую минуту предаст
За утреннюю дойку Ольга доит 52 коровы, часа за три справляется. В семь вечера начинает вечернюю дойку, снова 52 коровы. Все тело болит, но делать надо.
— Стой! Все равно ты будешь стоять! И будешь доиться! — ее крик слышен на весь коровник.
Работают за надежду
Доярка ТатьянаФото: Виктория Микиша
— Я че хочу сказать, — утром, после долгого спора и крика в каптерке, когда многие уже разошлись, доярка Татьяна спокойно говорит, будто делая вывод после большого разговора, — у нас и так в мире процветает зло, и если еще все оставшиеся люди будут это зло копить и выплескивать на всех, кто кому что плохо сделал, представляете, что у нас будет?
— Но почему вы-то решаете не быть этим злом? Пусть добро кто-нибудь другой сеет, — не унимаюсь я.
— Неет, я не тот человек. Я что, буду сидеть дома и злиться, а дети мои будут жить впроголодь?!
— Но ведь они и так сидят впроголодь!
— Ну и что. Я работаю в надежде, что мне дадут. Мы надеемся, что нас возьмут, все равно возьмут, у нас богатые поля, у нас земля богатая, у нас скотина есть. Коровы у нас сильные. Найдется человек, все равно найдется хороший человек, — Татьяна улыбается. — Добрых людей больше, чем злых, понимаете? Я надеюсь на это. И все, кто здесь работают, надеются.
