«Покончить жизнь самоубийством я решила ночью 8 марта. Надела шапочку модного фасона «мадонна», короткую черную юбку, полусапожки, вставила в рот сигарету. Тепло я не одевалась, я же умирать шла. Хотела умереть красивой. Он бы потом посмотрел на меня, такую роскошную и мертвую, и пожалел бы, что бросил.
В ту ночь грянул мороз под 35 градусов, поэтому лучшего способа уйти из жизни я и придумать не могла.
Перед выходом последний раз оглядела свой дом, тряхнула головой, прогоняя сомнения, и залпом махнула стопку. Думала, засну и во сне умру.
Страха никакого не было. Прислонилась к дереву и начала ждать, когда меня смерть заберет. Вокруг тишина, звенящая, глухая, мертвая… На километр — ни одной живой души.
Сидела долго, пока до меня не дошло — я по-прежнему живая. И вдруг такой страх обуял. У меня же двое детей — Дианка и Антошка! Я посмотрела на небо и заплакала: «Простите меня, деточки…»
Попыталась встать и идти, а руки-ноги обморожены, как у рыбы. Как я возвращалась, не помню. Ползком, наверное.
Потом две недели в реанимации. Я кричала, чтобы меня усыпили, спрашивала всех, как я жить буду. Мне вызывали психиатра, но ничего не помогало. После того, как я осознала, что натворила с собой, мне хотелось умереть еще больше.
Я лежала на больничной кровати, день и ночь выла одну и ту же песню: «Ах, Самара-городок. Беспокойнаааая я… Успокоой ты меняяя»…
Выписали меня без рук и ног. Туловище, да голова.
Я смотрела на свое отражение в зеркале, на свой гардероб, перебирала вещи. Ничего мне не подходит, и я никакая.
Татьяна всегда поддерживает порядок в домеФото: Антон Петров для ТД
Больше всего я боялась встречи с Ним. Когда мы встретились, я была на коляске. Он посмотрел на меня и как засмеется раскатисто, басом, чисто сатана: «Ха-ха-ха! Да какой Бог тебе поможет?!»
Я его простила. Мой поступок опозорил его на всю деревню
Я его простила. Мой поступок опозорил его на всю деревню. Сначала местные бабушки кудахтали и клевали мне носом в затылок: «Он тебя позорит. Честную женщину давно бы замуж позвал, а раз тебя не берет, значит, плохая ты баба, гулящая, недостойная». А когда все это случилось, мне стали тыкать, что это я его опозорила на всю округу.
Как жить дальше, я не знала. Зачем Бог оставил меня в живых такую?»
История вторая. Звездочка злосчастная
«В 18 лет я топором разрубил голову маминого сожителя. Он отбил ей почки, а я посчитал, что для него это будет лучшим возмездием.
Со стороны скажут, мол, ты все равно молодец, заступился за мать. Для своей мамы я спаситель, да. Но у него тоже была мать, и для нее я убийца. Надо было как-то решить этот вопрос, не знаю, обратиться в милицию, попытаться решить все кулаками, но не убивать. Это не по-человечески. В итоге, я разрушил жизни сразу четверых людей: свою, мамину, жизнь ее сожителя и его мамы.
Я отмотал двухгодичный срок в Самаре, вышел из тюрьмы, женился и развелся, когда дочке было всего три месяца. Теща начала науськивать жену против меня: зачем тебе этот уголовник? А зачем тогда вообще было дочку замуж выдавать? Мама обед сварит, папа машину прогреет. Зачем муж-то? Большинство разводов происходит из-за вмешательства родителей. Если родители говорят, кого тебе в мужья или жены выбирать, то это они себя любят и для себя выбирают.
Я порвал документы на квартиру и ушел. Начал бомжевать. А потом еще убил человека. Жена мне условие поставила: если вот этого человека не будет, то мы будем вместе. Я думал, если его уберу, то мои отношения с женой наладятся. Не хочу рассказывать, как я его убил.
Я попал в исправительную трудовую колонию строгого режима № 22 поселка Октябрьский Богучанского района Красноярского края на 10 лет. Там раздробил себе ногу на лесопилке, когда работал на пилораме. Я ее чистить стал, а станок вдруг заработал. Я стоял на цепи. Знаете, как выглядит цепь у велосипеда? Вот тут такая же, только в три раза мощнее, и есть такие звездочки, которые поворачивают цепь в нужную сторону. Мою штанину зацепило и ногу затянуло. Звездочка эта злосчастная ногу давай дробить. Как неожиданно этот конвейер включился, так и остановился. До сих пор не знаю, кто его запустил, может, враг у меня был…
Звездочка эта злосчастная ногу давай дробить. До сих пор не знаю, кто конвейер запустил, может, враг у меня был
Было 45 градусов мороза… Мне привязали палку к ноге, забросили, стонущего, в кузов машины и 300 километров везли по раздолбанной дороге в ближайшую больницу в поселок Решёты. На беду попал я к начинающему молоденькому врачу, который приехал в больницу для прохождения преддипломной практики. Кость раздроблена, ее просто нет, так он мне еще все мясо искромсал. Пока лежал в больнице, нога моя от его манипуляций становилась все короче. Сделал он ее меньше на семь сантиметров. 13 раз под общим наркозом, два года в больнице.
ВикторФото: Антон Петров для ТД
Как оправился, стал учиться вязанию — делать все равно больше нечего было. Сначала психовал, не получалось — мудреное дело. Когда первый носочек получился — считай, вот она, победа. Так и начал вязать варежки, носки, с рисуночком, в основном детские, для дочек и сыновей медсестер.
Выписали из больницы, перевели в колонию ИТК общего режима № 13, откуда вышел досрочно за хорошее поведение. Из колонии уходить не хотел, там у меня хотя бы койко-место было, а на воле что? Мать, мне сказали, умерла, я инвалид без дома.
Идти мне было некуда, и я пошел в Центр адаптации для осужденных города Красноярска. Там помогали таким, как я, предоставляли койку, могли помочь с работой. Ой, куда меня только не приглашали работать — и резчиком по дереву, и сторожем. Пьянка мешала. Видимо, мне нужно было еще сильнее и ниже в грязь упасть, чтобы встать и уверенно по земле пойти.
люди такие вещи хорошие выбрасывают, что их можно даже не стирать — испачкал, выкинул, новые нашел
Я стал бухать, жестко бухать. Вот эту ногу я тупо пропил. Неделю пил, в беспамятстве уснул на батарее. Ожог, гангрена, ампутация. Моим временным домом стала Краевая клиническая больница, пока мне не сказали: «У нас здесь не место для постоянного проживания». И вот я снова бомж. Спал на улице или в подвале. Копался в помойке, знаете, люди такие вещи хорошие выбрасывают, что их можно даже не стирать — испачкал, выкинул, новые нашел. На рынке Крастец подпорченные продукты с земли собирал. Тащил и сдавал металлолом, иногда разок овощи разгружу какому-нибудь барыге, мелочь свою получу, на эти деньги куплю водку. Поесть и выпить — вот вся жизнь.
У меня не было ни дома, ни денег, ни друзей, ни одежды. Пострижен был, как позорный пес, и вши по мне ползали.
История третья. «Я не приду к тебе на кладбище, мама»
Молодой светловолосый парень неловко шагает по беговой дорожке. Он пытается отпускать руки, но сразу теряет равновесие, начинает падать и снова нервно хватается за тренажер. Тело упорно не слушается.
Сергею Носику 26 лет. Первый инсульт разбил его сразу после выпускного вечера. Молодой, пышущий здоровьем 17-летний парень пришел домой после веселого торжества, сел на стул и больше не встал до приезда «Скорой». Потом было еще два инсульта.
Сергей — в прошлом подающий надежды акробат. Увлекался паркуром, не раз прыгал с девятого этажа вниз головой и каждый раз ухитрялся обыгрывать судьбу ловко, как в шашки. Пока судьба не подрезала ему крылья.
«Сережа, ручки, — говорит парню невысокий мужчина без ноги. — Нам надо, чтобы твои движения были под контролем. Лучше ходи медленно, но руками за тренажер не держись. — Сережа у нас молодец, — с гордостью продолжает тренер. — Учится на столяра. У него уже есть две профессии — штукатур и электрик, будет третья. У него точно все получится, он выкарабкается. Люди и не с такого дна выбирались. Я помогу, чем смогу».
Виктор и ТатьянаФото: Антон Петров для ТД
Когда-то этому мужчине без документов, дома, вещей, без одной ноги и с полураздробленной второй так же помогли поверить в себя.
«Моим временным домом была Краевая клиническая больница города Красноярска, пока мне не сказали: «У нас здесь не место для постоянного проживания. Выдали тапочки и отправили восвояси. И вот я бомж. Ни дома, ни денег, ни друзей, ни одежды. Одни вши. Мне помогли верующие. Они принесли мне одежду. Я оказался в приемнике-распределителе, потом жил в доме временного пребывания. Верующие восстановили мне документы. Я начал думать, что еще могу заслужить прощение.
Стал молиться. Сапожник в церкви предложил мне попробовать обучиться сапожному делу. Я сначала отказался. А потом раз, другой попробовал, стало получаться. Местный азербайджанец с рынка взял меня в подмастерья на полгода, платил пять рублей в день за 10 часов работы. Я был рад быть кому-то полезным.
Потом меня поместили в краевой психоневрологический диспансер. Там зубной техник предложил ему помогать — в основном мусор выкидывать. Полгода я на него поработал. Потом он подтолкнул: выучись на зубного техника. Я пошел учиться. Теперь у меня первый в моей жизни диплом Крутовского медицинского колледжа по специальности зубной техник.
Потом я попытался бросить курить. Когда рука потянулась к сигарете, меня остановила мысль: а чего стоит твоя любовь и вера? Вот сигарета стоит рубль. А твои слова? Продашь их за рубль?
И тогда я понял, что я никого в этой жизни никогда не любил, кроме себя. Все мои поступки, ошибки, предательства и грехи я совершал ради себя.
Я бросил курить. Естественно, ни о каком алкоголе тогда тоже речи не шло.
Вспомнил о маме. Задумался…
Она родила меня рано, воспитывала в одиночку, а к 23 годам у нее поперла карьера. Она стала директором продуктового магазина и я, мелкий, стал ей мешать. В застойные времена быть директрисой магазина считалось очень престижно. Мама молодая, красивая. Поэтому в три года она меня отдала бабушке. Перед тем как я зарубил топором ее сожителя, она захотела наладить со мной отношения.
«Мама, ты немного опоздала, — сказал я ей тогда. — Я был тебе не нужен. Сейчас ты мне не нужна».
Очень быстро я понял, что был неправ. Знаете, удобнее всего любить родных людей на кладбище. Мертвые неприхотливые, им уже ничего не надо. Вот мы приходим, на скамеечку садимся перед могилкой и начинаем рыдать-причитать. Конфетку кинем и уезжаем, вроде как свою душу успокоили, дань умершему отдали.
Маме сказали, что я умер. Я, когда вышел из колонии, тоже думал, что мамы уже нет в живых. Шесть лет мы считали друг друга покойниками. Оказывается, мама была жива и тоже искала меня, писала в колонию, когда я сидел, но до меня ее письма так и не дошли. А потом я на долгое время остался без документов и места жительства.
Когда я к ней приехал, она дверь распахнула настежь, кинулась мне навстречу, закричала на всю деревню: «У меня сын приехал!» Она даже не заметила, что я без ноги. Так ни разу и не спросила, где я ногу потерял.
Когда я ее увидел своими глазами и понял, что она действительно жива, я сказал: «Мам, на кладбище я к тебе ни разу не приду. Я лучше тебе сейчас буду помогать и сегодня буду тебя любить».
Потом верующие помогли мне попасть в протезное отделение, чтобы я наконец-то обрел возможность ходить сам — без трости. Там я и встретил ее — одинокую, грустную женщину».
История четвертая. Встреча в отделении протезирования
Рядом с мужчиной стоит маленькая женщина. У нее нет ног и кистей на обеих руках. Обручальное кольцо висит на груди на цепочке.
«Виктор был единственным в отделении, кто не ругался матом, не пил и не курил. Человек без одной ноги и с другой, раздробленной наполовину, с глубокими глазами, упрямым подбородком и сильными руками, которые постоянно что-то делали. В больнице он вязал. Носочки крохотного размера.
А я в тот момент не хотела жить. Все вокруг казалось мне ненужным и суетным. «Я не хочу жить», — я сказала соседке по палате».
«Тогда в протезном отделении ко мне подошла Танина соседка по палате. «Там у нас женщина без обеих ног и кистей рук… Жить не хочет. Ты бы поговорил, помог». Честно признаюсь, я не хотел говорить. Она курила пачку за пачкой, просто без остановки, я боялся, что мне тоже снова захочется. Да и женщина красивая, боялся… А на мое предложение помочь, она дерзко ответила: «Мне и так Бог помогает»».
Виктор проводит зарядку для жителей пансионата «Ветеран»Фото: Антон Петров для ТД
«Но он упорный оказался: сказал: «Я подожду!» Соседки по отделению шептали: «Хороший парень, положительный человек — не пьет, не курит. Ну, я и согласилась, приняла его общение. Потом он стал подарки дарить. Витя, помнишь тот лиловый халат в цветочек? Я его в тот же день передарила другой женщине, мне ее жалко стало, ее никто не проведывал, у нее даже из одежды толком ничего не было. Часы он мне таскал, сало, фрукты…
Я не знала, что с такими увечьями, как у меня, можно жить. Когда в моей жизни появился Витя, я как змея начала плохую шкуру сбрасывать. А потом еще мой старший сынок Антошка мне сказал: «Маам.. ты мне нужна»».
«Я видел, что человеку плохо, думал, как ей помочь? И вдруг — о ужас! Через 17 дней сделал ей предложение. Как я к этому пришел? Да на костылях! — Виктор заразительно смеется. — Я хотел, чтобы у меня была семья, любимая рядом».
Через 17 дней сделал ей предложение. Как я к этому пришел? Да на костылях!
«Как замуж??? У меня аж душа вылетела, я так испугалась сначала. Думаю, ну как замуж? Я боялась и радовалась одновременно. Но приняла его предложение почти сразу».
«Через два месяца Таню выписали, и она поехала домой. За неделю до свадьбы я приехал за Таней в деревню, а у нее полный дом пьяных, сестра с мужиками бухает… Я вижу свою Таню среди этого бедлама и сигаретного дыма, она сидит в уголочке, увидела меня, обрадовалась и поползла на коленочках ко мне. «Ты приехал за мной… А я думала, что ты меня не заберешь». Я приехал с продуктами, разогнал пьяных, переоделся, засучил рукава и начал уборкой заниматься. Таня мне помогала. Через две недели я ее забрал. Родственники Татьяны отнеслись ко мне плохо. Они знали про мое неприглядное прошлое, да и Таня была им выгодна — они за нее пенсию по инвалидности получали, на эти же деньги и бухали».
«Краевая соцзащита срочной помощи Красноярска захотела сделать нам подарок, заказала брачный салон, телевидение пригласили. Я очень боялся этого дня, представляете, 40 лет, а мне «жених» будут кричать. Я впервые в жизни надел фрак и галстук, а Таня была в красивом бежевом костюме. На свадьбе люди подходили ко мне и говорили, что я дурак. «Ты сам инвалид, тебе надо было на здоровой женщине жениться, которая могла бы тебе, инвалиду, помочь. Ты сам урод и урода в жены берешь». Таких людей я не слушал. Я осознанно сделал выбор. Брак — это не сожительство двух людей. Брак — это когда один живет ради другого».
«Витя мне помогает пуговицы застегивать, волосы мне красит, на кнопку лифта нажимает. У меня, видите, правая рука — кистей нет, а плоть разделена на две сосиски. Мне врач так специально сделал, чтобы удобнее было. Я сама чай наливаю».
«Таня часто меня спрашивает: «Как ты меня найдешь на небесах, когда придет время, и мы умрем?» По запаху. Я найду тебя по запаху».
На свадьбе люди подходили ко мне и говорили, что я дурак. «Ты сам инвалид, тебе надо было на здоровой женщине жениться»
«Жизнь я по-настоящему почувствовала только, когда на костылях оказалась и Витю встретила. Без него я бы пропала. Он меня спас и со дна вытащил. Я восхищаюсь своим мужем, я на него равняюсь».
«Счастье — это не когда ты достигаешь побед, а когда помогаешь другим достичь побед. Я горжусь своей женой. На Спартакиаде был случай — она 20 раз отжала вес и хотела бросить. А я на нее так посмотрел и сказал: «Еще». И она услышала меня, смогла и еще 49 раз подняла гирю. Без рук!
Виктор и ТатьянаФото: Антон Петров для ТД
Еще у меня есть подопечный — Леха Ерохин. Был обычным пьянчужкой. Лишился обеих ног и все равно продолжал бухать. А сам все ходит и жалуется: «Мне, говорит, ноги не делают». А я ему сказал: «Тебе какая разница, с ногами или без ног валяться пьяным под кустом?» Его это задело. После этого он впервые сам сел на многопрофильный тренажер и начал коленный сустав прорабатывать. Сейчас увлекается шахматами, дартсом.
Как-то мы с Таней ездили провести богослужение в психоневрологический диспансер в поселок Тинская. И вместе с толпой пациентов приходят двое пьяных, точнее, один приходит, а другой на коляске едет.
Через пять лет тот, что был на коляске, нашел мой номер телефона, звонит и говорит: «Помните меня? Я тот пьяница, которого на коляске волокли. Пять лет прошло, как вы приезжали к нам в психоневрологический диспансер, а сейчас у меня свой центр по борьбе с алкоголизмом. Ваша история спасла и вернула мне себя».
Татьяна и Виктор Самоновы вместе уже 12 лет. Они мастера адаптивного спорта. Живут в доме престарелых и работают там же инструкторами для пожилых людей и инвалидов. На двоих у них больше сотни медалей российских и мировых соревнований, но Татьяна мечтает получить еще и кубок. Она поднимает гири, он — в жиме лежа берет половину своего веса и мотивирует других к работе над собой и победе вопреки ограничениям. Кроме тренерской работы, Виктор обучился массажу, закончил курсы и сейчас восстанавливает пожилых спортсменов.
Заветная мечта Самоновых — побывать в Израиле и объездить всю Сибирь — давать концерты в церквях и домах престарелых.
Виктор часто играет Тане на баяне их любимую семейную песню, она подпевает и кружится в вальсе:
Ты — покой и полнота,
И любовь Твоя чиста, как слеза.
Я теплом Твоим согрет,
И другого счастья нет и не надо.
