Феофан особенный

Феофан попал в Упсала-Цирк, когда ему было 10 лет, совершенно случайно. Божий промысел — говорит мама, назвавшая сына в честь святого покровителя, чтобы тот помог слабенькому младенцу выжить.

Поначалу своего помещения у цирка не было, и занятия проходили на базе одной из коррекционных школ в физкультурном зале. Будущие «лямурчики» проявляли небывалый интерес к тому, что делают дети на цирковых тренировках. Они подтягивались стайками, сперва стояли в сторонке, потом пробовали повторять, таскали шарики, скакалки и все ближе подбирались к основной группе, понимая, что никто не гонит. Так незаметно у Упсала-Цирка сама собой сложилась первая группа детей с синдромом Дауна. Было решено учить их цирковому искусству.

Жил отважный Пакитан

Феофану теперь 16. Он и еще тридцать «лямурчиков» занимаются цирковым искусством три раза в неделю по полтора часа в отдельном домике, похожем на домик Петра в Летнем саду — нехарактерная маленькая постройка на лужайке парка, среди огромных офисных многоэтажек. Этот домик, когда-то служивший подсобкой, вернее, его часть, цирк взял в аренду, отремонтировал и посвятил необычным детям. Домик назвали «Творческий центр «Пакитан»». Ну, то есть, капитан. Так один из «лямурчиков» называл свою роль в спектакле.

В «Пакитане» дети учатся не только трюкам — стоять на балансировочном шаре, кувыркаться, прыгать на скакалках и батутах, но и погружаются в игровые тренинги, взаимодействия с предметами и художественные занятия. Затащить Феофана на балансировочный шар было нелегко. Он очень осторожен и боится высоты.

Основное отличие педагогики для «лямурчиков» в том, что их невозможно мотивировать ничем, кроме удовольствия. «Обычному» ребенку-артисту можно объяснить, что «надо сделать 15 повторений, тогда будет хорошо получаться», но для ребенка с синдромом Дауна нужно использовать другую тактику. Эти дети живут в моменте, и педагоги цирка все время учатся выдумывать на занятиях такой мир, чтобы все вокруг звенело, плясало и хохотало. Тогда дети превращаются в героев, и их тела забывают о пониженном тонусе мышц, о страхах, о другом мире, в котором все не так звенит и хохочет, и делают такое, чего им делать не положено в силу ограничений «по здоровью».

В Феофане весь коллектив видит большого художника. Лариса (директор цирка) даже говорит, что он — первый ребенок-Артист по призванию, с Большой буквы, за все 17 лет существования цирка. Если педагог просит «подпрыгнуть», то он прыгает непременно в образе, если задание «поздороваться» — то он здоровается со всеми по-разному — отвесив поклон, сухо пожав руку, пощекотав за мизинчик, или обняв. И не понятно, что важнее — то, что он в результате занятий в цирке в несколько раз обогнал по физическим показателям своих сверстников с синдромом Дауна, которые не особенно ловко управляют телом даже в бытовом пространстве (а Феофан-то научился танцевать брейк!) — или что он раскрылся творчески, да так, что его уже не в шутку, а всерьез в цирке называют режиссером.

На репетициях он проявляет все больше интереса к театральному оборудованию, знает, как работают дымовые пушки, прожекторы. Наравне с техником скручивает провода правильным образом и меняет световые фильтры. «Лариса, здесь музыку включили неправильно», — замечает он, когда никто не может вспомнить, а на какой момент приходилось начало музыкальной фразы. Феофан помнит.

О чем он разговаривал с самолетами

В свободный день Феофан уединяется, готовясь к вечернему представлению для коллег. Собирает реквизит. Выстраивает сцену из коробок, выставляет свет из настольных ламп и заранее продумывает его вариации: можно накрыть настольную лампу тряпкой, а лучше найти несколько, чтобы включать и выключать их, создавая игру света и театр теней. Актерами могут быть даже кусочки полиэтилена — он оживляет все, что попадается в руки — и вот, уже два пакетика делают акробатику, летают и кланяются, как живые артисты. Он дирижирует этим крошечным пространством — кажется, что для него не существует ограничений и возможно все.

Феофан, как и другие дети, чем больше проводит времени в цирке, тем больше и охотнее разговаривает. На этот счет есть статистика не в пользу России — в нашей стране речь людей с синдромом Дауна крайне ограничена, либо отсутствует совсем, тогда как во многих странах люди с этим диагнозом живут обычной жизнью — общаются, ходят в кафе, пьют вино, болтают, строят планы на жизнь, работают, женятся и путешествуют. Общество выстраивает с ними диалог, к которому эти люди более чем способны.

В цирке давно поняли: Феофану, чтобы получился диалог, нужна атмосфера. В этом году на гастролях в Кельне коллектив жил в доме рядом с дорогой. Каждый вечер Феофан выходил к дороге, смотрел на небо и разговаривал с самолетами. И все понимали, что это что-то важное.

Как-то, сидя с Ларисой тет-а-тет после репетиции, Феофан рассказал, как однажды они с мамой ехали по трассе в машине, а самолет совершил аварийную посадку, пролетев прямо над их головой. В следующий раз, когда Феофан вышел к дороге вместе с Ларисой и своими друзьями, они поняли, что он уговаривает самолеты: «Улетайте! Будьте осторожны! Тут мы!»

Так Феофан защищает мир, где его понимают. Он не знает, что через два года у него и его товарищей выпускной, а что потом — непонятно. Выпуска «лямурчиков» в истории Упсала- Цирка еще не было. Все уже очень переживают, что делать и как готовить «лямурчиков» к другой жизни, как отпускать. Было бы здорово, если бы на лужайке Упсала-парка построили еще один «Пакитан», для взрослых артистов. Или чтобы оставалась возможность арендовать часть маленького «Пакитана»для актеров с особыми потребностями. Это станет возможно, если мы прямо сейчас поможем Упсала-Цирку, оформив пусть даже небольшое, но ежемесячное пожертвование.

Ведь в малом часто скрывается огромное, безграничное, необъятное — большая душа или большая любовь.