Людям состоявшимся, умным, энергичным трудно понять, почему те колоссальные возможности, которыми они обладают и которые в полной мере предоставляют своим детям — учеба в престижных школах и университетах, занятия с лучшими педагогами и тренерами, путешествия, встречи с яркими людьми, — не дают однозначно положительных результатов. Что мешает детям жить интересно и счастливо? Почему они пассивны, ничего не хотят? Почему у них нет никаких устойчивых желаний, кроме материальных? Почему они не способны ставить серьезные цели, почему они неблагодарны, холодны, безразличны?
Тема воспитания детей в богатых семьях оказалась не только сложной, болезненной, но и абсолютно новой для России. В издательстве «Альпина Нон-Фикшн» вышла книга психолога и коуча Марины Мелия. Пока она пятнадцать лет консультировала российскую бизнес-элиту, на ее глазах выросло целое поколение «бедных богатых детей», которые вдруг стали проблемой для своих родителей.
***
Синдром избалованности-заброшенности
Когда мы слышим слово «заброшенность», то сразу представляем себе детей и подростков, влачащих жалкое существование в грязи и бедности, совершенно отощавших, получающих от родителей только «тычки и колотушки». Однако в психологии и психиатрии заброшенность изначально рассматривается по-другому — как особая форма пренебрежения ребенком. По отношению к богатым семьям этот феномен трансформируется в «синдром избалованности-заброшенности», когда родители пытаются материальными благами уравновесить отсутствие эмоциональной близости, тепла и внимания к детям. Получается, что на ребенка действуют, по сути, два противоположных вектора — отвержение и баловство.
Отвержение — это игнорирование реальных потребностей маленького человека, а баловство — вседозволенность и задаривание. Как бы странно это ни звучало, «золотые» дети зачастую «заброшены» с рождения. Казалось бы, у малыша есть все: отдельная комната, изумительная кроватка, игрушки, одежда от лучших дизайнеров, и все это — «био», «эко», «люкс». Но у него нет самого главного: прочной привязанности — стабильных, теплых отношений со своим «главным взрослым». Мамы зачастую нет рядом, ребенка после рождения отдают на попечение няне или няням, которые к тому же меняются одна за другой. В результате он оказывается таким же эмоционально обделенным и заброшенным, как и воспитанники детских домов.
Многие родители считают, что недостаток внимания в первый год жизни ребенка можно восполнить позже, когда он начнет говорить, когда с ним уже можно будет полноценно общаться и «выходить в свет». Но вот малыш подрос. Семья отправляется в поездку — конечно, с няней: родители живут в одном номере, ребенок с няней в другом. Семья идет в ресторан с малышом, няней, друзьями и… планшетом, который ставят на стол, чтобы ребенок сидел тихо и никого не беспокоил. При этом с ним никто не собирается разговаривать! Вспомните, все чаще в автомобилях можно заметить детей и подростков, которые в дороге не общаются с сидящей рядом мамой или бабушкой, а смотрят фильм — на планшете или маленьком мониторе, встроенном в спинку переднего сиденья. Получается, мы находимся одновременно «и вместе, и порознь», никакой близости, никакого контакта между нами нет, мы рядом, но каждый живет своей жизнью.
Доктор Йозеф Янковски, заведующий отделением психиатрии детей и подростков в Tufts Medical Center в Бостоне, видит множество проблемных детей из хороших семей, живущих в самых благополучных районах. Он поражен тем, насколько одинокими и даже отверженными чувствуют себя многие из них: «Главная проблема — это отчуждение от родителей. Конечно, родители хотят для детей лучшего… Они следят, чтобы пуговицы застегивались быстро и дети затрачивали бы меньше усилий. Но что действительно нужно детям — так это сами родители».
Сегодня считается престижным, когда дети из обеспеченных семей учатся за границей в пансионатах, интернатах и знаменитых частных школах под «виртуальным» наблюдением родителей. И это тоже в определенном смысле заброшенность, безнадзорность, точнее, надзор на расстоянии. Родители переадресуют чужим людям (преподавателям, обслуживающему персоналу) свои родительские обязанности и освобождают себя от ответственности.
«Дети, выросшие в подобных семьях, в большинстве своем грустные, пессимистично настроенные, одинокие люди, которые впоследствии испытывают трудности с общением даже в своей социальной группе», — утверждает клинический психолог Мадлен Левин.
Психика ребенка, фактически предоставленного самому себе, крайне уязвима. Чтобы смягчить чувство тревожности, незащищенности, он начинает бунтовать, вести себя агрессивно, устраивать истерики, лишь бы обратить на себя внимание, или, наоборот, замыкается, уходит в себя. Результатом «заброшенности» становится замедление и нарушение развития. Когда ребенок чувствует себя отверженным, когда его эмоции игнорируются, когда не удовлетворяется его потребность в любви, ласке, привязанности, защите, он растет эгоистичным, эмоционально холодным, неуверенным в себе. У него низкая самооценка, чувство собственной неполноценности: «Как может кто-нибудь любить меня, если мои собственные родители не хотят иметь со мной дела?»
На консультации у психолога мальчик из богатой семьи глубокомысленно заметил: «Моя семья богатая, а я бедный». И он прав! Понятие «бедный» ассоциируется не только с отсутствием денег. Издавна оно означало несчастного, убогого, вызывающего жалость человека. А если речь заходила о детях, то, как правило, имели в виду брошенного ребенка или сироту, оставшегося без попечения родителей. Сегодня все чаще говорят о внутренней бедности, заброшенности, беспризорности при внешнем богатстве. Некоторые дети даже заявляют о своем желании поменять родителей и признаются, что завидуют своим небогатым сверстникам, с которыми родители проводят больше времени: «Пусть бы папа зарабатывал поменьше, но играл со мной побольше…»
Согласно исследованию, проведенному в США, лишь 13% детей предподросткового возраста из финансово благополучных семей чувствуют свою близость к родителям, оценивая отношения как «оптимальные», еще 27% считают их «нормальными». Остальные 60% респондентов 11–12 лет пожаловались на отсутствие контакта с родителями. Дальнейшее изучение показало, что для таких мальчиков и девочек характерны депрессии, тревожность, склонность к правонарушениям и употреблению наркотиков.
В России, к сожалению, подобные исследования не проводятся, но, исходя из своего опыта, я думаю, результаты были бы не менее впечатляющими.
Неспособность любить и дружить
На одной из консультаций я спросила у родителей: «Как вы проявляете свою любовь друг к другу, к ребенку, к бабушкам и дедушкам?» Они ограничились рассказами о праздниках, которые регулярно устраивают, о поездках, подарках.
Человек не умеет делать то, чему его никогда и никто не учил и чему он не учился сам. К этому относится и наша способность понимать свои чувства и говорить о них. И если мы не передали детям умение выражать эмоции, взаимодействовать с другими людьми, у них будут большие проблемы в отношениях — и с нами, взрослыми, и со сверстниками.
Мама девятилетнего мальчика с гордостью рассказывала, как сын виртуозно справился с трудной задачей: двое друзей праздновали день рождения в один и тот же день, так что мальчику предстояло выбрать, куда пойти. Он позвонил сначала одному другу, а потом второму, чтобы узнать, у кого какие планируются развлечения, и решил, что пойдет туда, где собираются в Музей военной техники, а не просто будут праздновать дома. Мама считает это серьезным коммуникативным достижением, признаком сильного «Я» и всячески поощряет такие «мудрые», просчитанные действия.
Ребенок, которого поощряют за подобное поведение, не способен к действительно глубоким, длительным, теплым отношениям. Социальные связи он оценивает с точки зрения пользы и выгоды, а если выгоды никакой, просто обрывает бесполезные контакты. И друзей он выбирает по принципу «а кто он, что у него есть и что с него можно взять»: есть дома бассейн — поплаваем, теннисный корт — поиграем, крутая тачка — покатаемся, а если ничего этого нет, так зачем с ним вообще дружить?
У эмоционально обделенных, заброшенных детей отношения со сверстниками легко возникают и быстро заканчиваются. Мнимая дружба, в основе которой материальный интерес, а не эмоциональная близость, долго «не протянет». Вспомним сказку Андерсена «Огниво». Когда солдат разбогател, у него появилась масса «настоящих» друзей, готовых пойти за него в огонь и воду. А когда он лишился денег и переехал в крошечную каморку под крышей, «друзьям» стало тяжело к нему ходить, и они вдруг куда-то исчезли. Но как только его «материальная ситуация улучшилась», друзья снова тут как тут.
Когда для ребенка единственным проявлением любви, дружбы, привязанности становятся подарки, не стоит удивляться, что он начинает задаривать своих друзей и одноклассников. Он не представляет, как иначе можно заслужить их дружбу и признание, как заработать авторитет, если не вещами и походами по ресторанам. Он не умеет выражать свои эмоции, свою привязанность другими способами — нематериальными, а его представления о жизни, о человеческих взаимоотношениях далеки от реальности.
Моя клиентка купила своей восьмилетней дочери красивый розовый рюкзак, о котором та давно мечтала. Когда девочка пришла с ним в школу, ее подружка сказала, что ей тоже хочется иметь такой же. Девочка без раздумий отдала свой рюкзак. На следующий день мама с удивлением увидела, как дочка собирает вещи в старый рюкзак, и спросила, куда делся новый, розовый. Девочка расплакалась и объяснила, что ей пришлось подарить его однокласснице: «Иначе она перестала бы со мной дружить». Дети очень болезненно воспринимают любые попытки ограничить их траты на друзей и нередко прибегают к банальному воровству: они готовы выносить из дома вещи и деньги, чтобы купить на них хорошие отношения.
Читать на Bookmate