Эмиграция в Норвегию ничем не отличается от любой другой. Здесь тоже все очень зависит от… да от всего. Вашего образования, владения языком, семьи и того, в каком качестве вы приехали. И, как и везде, социальное понижение при эмиграции почти неизбежно. В самой Норвегии это популярная тема: у себя в стране человек был инженером, а здесь моет полы в гостинице. Но правда в том, что инженер рано или поздно подтвердит диплом, выучив язык, найдет работу и медленно, но верно взберется обратно на ту позицию, с которой его сбросила эмиграция. А вот гуманитарии… Как говорила героиня фильма «Москва слезам не верит»: «У них свои женщины есть».
Словом, да, норвежская эмиграция ничем не отличается от прочих. Никакого совета, кроме как придумывать себя заново, не дашь. Поэтому я расскажу о куда более специфичном опыте, которым Норвегия уж точно почти от всех отличается. Этот опыт — родительство. Поле, на котором культурные модели, стереотипы и привычки эмигранта подвергаются самому мощному разрушению. Сопротивляться не советую. Родительство — его культура и нормы, следование которым ожидается обществом или предписывается государством — в Норвегии страшная сила! Но добрая.
Папаши
Туристы в Норвегии почти всегда фотографируют одно и то же. Горы, фьорды. И папаш с колясками. Норвежские отцы — это прямо тема. Они бросаются в глаза на улицах. С колясками, экипированными как для кругосветного путешествия на 180 дней. Или с рюкзаком, из которого высовывается голова в шерстяной шапочке. Или отцы-велорикши, а в тележке — малолетний пассажир. Отцы с бородами и в татуировках, отвечающие стереотипным представлениям о родине викингов, у которых младенцы только подчеркивают брутальность и служат окончательным доказательством мужской силы. Холеные отцы, одетые с иголочки. Как только это им удается, ведь где дети — там отрыжка, слюни, сопли и какашки? Отцы, забившие на все и растворившиеся в papparolle (роли папы) — совершенный аналог стереотипной «мамы в декрете»: давно не стриженные, в специфичных куртках и непромокаемых сапожках, все практично, все по делу. Я посмотрела и сказала мужу: «Если ты однажды притащишь такие сапожки домой, я пойму, что романтика навсегда ушла из нашего брака».
Фото: из личного архива
Декрет для норвежских отцов обязателен. Сначала это две недели сразу после родов: закон признал, что эти первые две недели, когда жизнь перевернулась, отец должен прочувствовать сам. Полностью оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком для обоих родителей составляет год, из которого отец должен использовать еще минимум восемь обязательных недель. Оставшееся время родители могут поделить, как хотят, но норвежская статистика утверждает, что в декрет уходят все больше мужчин и остаются там все дольше. Почему? А потому, что твой ребенок больше никогда не будет младенцем — и многие не хотят упустить этот опыт. Семья и отцовство углубляют переживание жизни — этот символ веры современной Норвегии. Ради того, чтобы не упустить эту самую жизнь, рабочий день заканчивается в четыре часа дня, что не мешает норвежцам оставаться среди самых эффективных работников согласно европейской статистике.
твой ребенок больше никогда не будет младенцем — и многие не хотят упустить этот опыт
Вообще, семейные катастрофы норвежские отцы переживают сильно. Развод не редкость, но разводы обычно цивилизованные, с разделением опеки — дети живут то у мамы, то у папы. Но я помню, как смотрели на недавно разведенного друга все остальные: бережно и с ужасом, как на человека, которому диагностировали рак. Развод в глазах многих — это серьезная жизненная неудача.
Мамаши
Когда мой живот вырос из первого набора одежды, и беременность стала заметна окружающим, я вдруг ощутила себя частью великого множества норвежских женщин. Незнакомки без всякой просьбы помогали завязать шнурки и обуться, перейти скользкую горку, донести сумки. И — о, чудо! — говорили. Обычно норвежцы друг друга избегают. Они не мастера small talk и вообще не владеют искусством общения в промежуточной зоне, которое так любят, например, испанцы. Для норвежцев все делятся на чужаков и друзей. Разговоров на улице не боятся только старики, которым обрыдло одиночество, да самые маленькие дети, которых просто забавляет, что им отвечают большие дяди и тети. И вдруг ты оказываешься исключением. У всех словно нет других дел, как только присматривать, чтобы твое движение по жизни шло легко и гладко. Это странно, приятно, но кончается, как только ребенок начинает ходить. Ты переходишь в другой клуб по интересам — родительский. Клуб комитетов, кружков, родительских правлений. Дети цементируют социальные связи, которые иначе взрослые не смогли бы наладить сами.
Трезвый расчет
Норвегия традиционно занимает одну из верхних позиций во всевозможных рейтингах, описывающих материнство и детство. Что за этим стоит?
Фото: из личного архива
Во-первых, социальный контракт между гражданами и государством. Ты ему — нового налогоплательщика, а оно тебе… Вот здесь начинается самое волнующее. Заоблачные норвежские налоги сразу перестают казаться грабительскими, как только ты сам становишься получателем благ системы. Моя работа подразумевала некоторый гипотетический риск для беременности, поэтому уже с четвертого месяца я ушла в оплачиваемый больничный, который перетек в оплачиваемый восьмимесячный декретный отпуск. И все это — за счет государства, а не работодателя. Больше года я не работала, продолжая получать полную зарплату. Ведение беременности, любые анализы и сами роды — бесплатно. До 18 лет для ребенка бесплатным окажется даже зубной — сверлить, пломбировать и даже ставить брекеты. Как хотите, но это неплохая сделка.
Дети цементируют социальные связи, которые иначе взрослые не смогли бы наладить сами
Во-вторых, договор с обществом. Нигде в мире, разве только у соседей-скандинавов, нет такого всеобщего одобрения обществом, например, грудного кормления. Постоянно проводятся кампании по поддержке кормящих, и случаются обширные скандалы в соцсетях с очередной мамашей, которую прогнали из музея, магазина, ресторана (тех, кто за, и тех, кто против — поровну). Тем временем в Норвегии любители грудного кормления могут делать это где угодно. Есть кафе, сообразившие, что матери в декрете обеспечат им заполняемость в «мертвые» дневные часы, и расставившие столики так, чтобы можно было поставить коляски и присесть покормить ребенка. Вопрос «прикрываться или нет» оставлен на усмотрение женщины. Чужие взгляды будут скользить мимо: она в эти минуты — невидимка.
И это трезвый расчет. Здоровый младенец — дешевый младенец. Грудное вскармливание экономит норвежскому государству миллиарды крон и разгружает систему здравоохранения. А отсидевшая в декрете работница позже все равно наверстает свое. И в этом мне видится что-то не современное феминистское — хотя именно феминистки в 1970-80-е добились невиданного для остальных стран покрытия Норвегии детскими садами, а очень старое, крестьянское. Норвегия была страной рыбаков и крестьян очень долго. Жизнь оставалась бедной и суровой чуть ли не до самой «нефтяной эры». Государство поощряет матерей? Да ну что вы! Оно просто стремится вывести как можно больше женщин на работу, а потом, получив с женщины нового налогоплательщика, скорее вернуть ее в строй. Ведь разумный крестьянин не выгонит пахать беременную кобылу, нет, он дождется приплода и будет беречь лошадь, чтобы потом вернуть ее в хозяйство здоровой. Это понимаешь — и уважаешь.
Фото: из личного архива
Кульминации это чувство достигло на крестинах, где, кстати, священником была женщина — это же современная Норвегия. А вот и старая, которая через современную все время просвечивает: в какой-то момент церемонии священник возглашает: вот такой-то! — и папаша должен поднять ребенка повыше и показать на все стороны. Так и хочется написать — соседям по деревне, вот только речь об обычном городском микрорайоне.
Не думайте только, что все идеально и радужно. Норвежские работодатели так же не любят молодых матерей и беременных сотрудниц, как и везде в мире. И вот здесь главное — не принимать это на свой счет. Тем более на счет того, что вы — эмигрантка. Приезжих не любят нигде, но это не тот случай. Моя норвежская знакомая вместе с адвокатом билась против бывшего работодателя. И, как ни странно, именно ее пример меня успокоил: я перестала думать о себе, как об иностранке. Банальная истина о том, что честные и нечестные, порядочные и непорядочные люди национальности не имеют, здесь оправдывается полностью. Меня саму с работы, кстати, тоже выкинули. Сперва поздравили с грядущим прибавлением. А потом уволили.
