Все пути ведут в столицы
В России народ тянется в Москву — так повелось еще со времен Советского Союза. Сколько ни принимали планов по ограничению роста Москвы, они не выполнялись. К началу 1990-х население составляло девять миллионов, хотя еще генплан 1959 года предполагал ограничиться пятью миллионами.
Многие стремились переехать в крупные города — Ленинград, Новосибирск, Горький, Свердловск и другие. Их тоже не пускали, и тоже ничего не получалось. Как минимум у 90% нынешних горожан либо родители, либо дедушки-бабушки — выходцы из сел и деревень.
В советские времена население сельской местности и небольших городов росло — и это компенсировало отток. С развалом Союза (так совпало, само это событие если и оказало влияние, то незначительное) в большинстве регионов началась депопуляция — в отдельные годы смертность в России превышала рождаемость на 0,8-0,9 миллиона человек. В итоге получилось, что Московская агломерация (город плюс область) и Петербургская агломерация (город плюс область) росли, а почти вся остальная Россия теряла население. Только по официальным данным, Московская агломерация увеличивала население на 1% в год и за 1990-2016 годы прибавила четыре миллиона человек. А Петербургская — сперва теряла население, но за 2003-2016 годы тоже прибавила 0,75 миллиона.
Миграция из стран СНГ в 1990-2016 годах добавила России более девяти миллионов человек, компенсировав потери от депопуляции на 70%. Но параллельно Москва и Петербург оттянули на себя более семи миллионов. И получилось, что в остальных регионах иностранная миграция компенсировала не столько депопуляцию, сколько отток своего населения в столицы. Причем это только в регионах европейской части страны и приграничных с Казахстаном областях. В восточную часть страны мигранты из постсоветских стран всегда переселялись неохотно.
В советское время люди ехали на «Севера» «за длинным рублем». Теперь рубль стал длиннее на западе, и вектор миграции поменял направление. Особенно быстро уменьшалось число жителей Дальнего Востока. В 1990-2016 годах Дальневосточный федеральный округ потерял 1,8 миллиона человек. 90% потерь связаны с выездом на запад страны. Восточная Сибирь (Красноярский край и регионы к востоку от него) в те же годы потеряла миллион человек. 80% убыли тоже обеспечила миграция.
Депопуляция не играла тут такой роли, как в западных частях страны: население здесь по-прежнему моложе, а в ряде регионов (Тыва, Якутия, Бурятия) сохраняется довольно высокая рождаемость.
В общем, можно сказать, что последние четверть века в России были два главных миграционных тренда— бегство с востока на запад страны и бегство из провинции в крупные города, прежде всего в столичные агломерации. В обоих случаях миграция способствовала концентрации населения, но насколько эти тенденции устойчивы?
Россия продолжит пустеть
Росстат предлагает демографический прогноз в трех вариантах: высокий, низкий и средний. По высокому — численность населения к 2030 году вырастет до 153,6 миллионов, по низкому — упадет до 138,4 миллионов, по среднему — практически не изменится.
Но и для сохранения численности нужно, чтобы рождаемость выросла до 1,879 ребенка на женщину (сейчас — 1,762), продолжительности жизни — почти до 76 лет (сейчас — 71,9), а миграционный прирост— почти до 300 тысяч человек ежегодно (сейчас — 262 тысячи).
Две крупнейшие агломерации — Московская и Питерская — продолжат расти по всем вариантам прогноза. У остальной России шанс на рост населения появится только по оптимистичному сценарию: при повышении рождаемости до уровня, наиболее высокого у развитых стран, продолжительности жизни — до уровня, к ним максимально приближенного, и миграционного прироста в 350-425 тысяч человек в 2020-е годы.
Расти крупнейшие агломерации, естественно, будут в результате миграции, устойчивого естественного прироста в них не ожидается. По среднему варианту прогноза, к 2030 году миграционный прирост сократится с нынешних почти 200 тысяч в год в Московской и 75 тысяч в Петербургской агломерациях до 150 тысяч и 50 тысяч соответственно.
Высокий вариант прогноза по регионам предполагает, что миграция останется на нынешнем уровне. Тогда число жителей Московской агломерации увеличится к 2030 году на 2,4 миллиона человек и превысит 22 миллиона человек. Питер с областью подрастут почти на миллион и будут насчитывать восемь миллионов. Видимо, население в пределах агломераций будет «растекаться» по их внешней зоне. Так что вокруг столиц вырастут новые километры «человейников»; субурбанизация западного типа, с малоэтажной застройкой, нам, видимо, все еще не по карману.
В остальной России самые большие потери населения понесут регионы Приволжья и Центральной России — они будут страдать как от депопуляции, так и от миграционного оттока. Дальнему Востоку Росстат сулит более радужные демографические перспективы: в среднем варианте его население сократится умеренно, в высоком — даже немного возрастет, так как миграция понемногу сойдет на нет. Этот ориентир обозначен в Концепции миграционной политики РФ, и на него постоянно ссылаются чиновники самого высокого ранга — от полпреда президента в округе до премьер-министра.
Но насколько реальны ожидания, на которых базируется прогноз Росстата?
В том, что Москва будет по-прежнему пылесосить население со всей России, не приходится сомневаться. Активная застройка жильем не только «Новой Москвы», но и обширных территорий Подмосковья, решения о «реновации» районов пятиэтажной застройки в черте столицы говорят сами за себя. Вопрос, скорее, в том, удастся ли удержать рост Московской агломерации в нынешних темпах, или они еще увеличатся.
Чем быстрее будут расти Москва и Питер, тем быстрее будет пустеть остальная Россия, прежде всего — малые и средние города, поселки городского типа. Сельской местности уже сжиматься некуда, в большинстве регионов от нее и так мало что осталось. Пока прогноз фиксирует очевидное: кроме крупнейших агломераций, полюсов роста нет и не предвидится.
Прекращение оттока населения с Дальнего Востока (в последние пару лет не раз анонсированное) и из иных почти безлюдных регионов вызывает сомнение. С одной стороны — уезжать из многих регионов уже и некому, за постсоветский период население многих из них пришло «в соответствие» с новыми социально-экономическими реалиями. Но Дальний Восток остается глухой периферией нашей огромной страны, и никакие меры последних лет, большей частью декларативные, ситуацию не поменяли.
Из регионов будет уезжать молодежь — учиться, искать перспектив и любоваться огнями «больших городов». Федеральные власти рассчитывают на привлечение населения через Программу возвращения соотечественников, предоставление земли («дальневосточный гектар»), создание рабочих мест на территориях опережающего развития — но адекватную, даже в численном плане, замену уезжающим будет найти сложно.
В общем, российские столицы продолжат расти, а просторы — пустеть.
Москва похожа на Париж
Велика ли Москва для России? По высокому варианту прогноза, к 2030 году тут будут жить 14% населения. Живущим в мегаполисе кажется, что от приезжих не продохнуть. Но ситуация в России нисколько не уникальна. В некоторых странах в столице сосредоточено до 30% населения.
Во Франции нет ни одного города, сопоставимого с Парижем. В большом Париже живут более 10 миллионов, при населении Франции 65 миллионов (15%). В большом Лондоне — более восьми миллионов, при тех же 65 миллионах (12%). Конечно, есть Бирмингем и Манчестер, но все же молодежь едет прежде всего в Лондон. В Вене с пригородами — 2,6 миллиона на менее девяти миллионов жителей Австрии (29%). В Праге с «подпражьем» — около двух миллионов, а во всей Чехии — 10,5 миллиона (19%).
Есть иной пример — Германия, но страна «сплавлялась» из отдельных частей сравнительно недавно, и здесь очень сильны традиции федерализма. Наряду с Берлином есть вполне самодостаточные Гамбург и Мюнхен. СССР не был так централизован, в этом плане он более похож на Германию или даже на США. В Союзе был и Киев, и более мелкие Алма-Ата, Минск, Ташкент, Баку, Одесса, Харьков, Тбилиси.
Было бы хорошо, если бы Красноярском на востоке не заканчивался список российских городов-миллионников, чтобы в Забайкалье выросло хоть два-три города, сопоставимых если не с Сеулом и Лос-Анджелесом, то хотя бы с Сиэтлом (с учетом агломерации — три с половиной миллиона). Но как сделать, чтобы миграционная привлекательность, скажем, Владивостока стала подобной Сиэтлу или Ванкуверу, и где взять население, готовое поехать на другой конец страны, — это вопрос, на который у меня нет ответа.
Мерами миграционной политики эту ситуацию не поменять, здесь требуется коренная перестройка социально-экономической и бюджетной политики и огромные вложения в инфраструктуру.
Автор — ведущий научный сотрудник Института демографии НИУ ВШЭ и Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС
Другие статьи рубрики «Такая Россия»