«Да кому это нужно?»
На линию помощи обращаются самые разные дети, получившие очень разный опыт в жизни. На сайте указаны примеры проблем, чтобы подростку было проще начать говорить, увидев свою: ссоры с друзьями, травля в школе, влюбленность, ревность, страх перед взрослением, тоска по родителю, ушедшему из семьи… Иногда для детей это первый опыт говорения о том, что что-то не так.
Дети — понятие условное. Сюда могут обратиться молодые люди с 11 до 23 лет, но самые частые обращения — 15-18 лет. Это возраст отделения. И подросткам в некоторых ситуациях необходим кто-то еще — не родитель, а другой взрослый. С которым можно поговорить. Хорошо, если такой взрослый есть: тренер, учитель, любимая тетя. Тот, кто точно выслушает, тот, кто примет любой рассказ и любого тебя. Мало у кого такие найдутся, скажем прямо.
В этом возрасте наши дети очень уязвимы. Ключевое слово тут: нестабильность. Смена всего — от собственного растущего тела до привычной обстановки, если поступил учиться после школы. Проходя через это с поддержкой значимых взрослых, человек мало-помалу становится устойчивым. Но если поддержки нет, а есть какое-то негативное влияние (а оно всегда есть, и накал агрессии в обществе велик), то все сложные психические процессы будут усугубляться, и формирование личности пойдет с большим трудом.
«В сети терапия не работает»
Как раз наоборот. Это давно освоенный европейскими психологами формат консультирования — подростки могут чувствовать себя безопасно, когда есть защищенное пространство для оказания помощи. В онлайн-общении присутствует баланс, который так необходим в уязвимом возрасте и уязвимом состоянии: возможность предъявлять себя, но не быть в контакте лицом к лицу. Брать паузы. Не следить за тоном голоса, за дыханием. Ощущение, что именно ты, а не взрослый, контролируешь ситуацию. И это ощущение контроля повышает готовность подростка раскрыться. Телефон с выходом в сеть сейчас есть практически у каждого, и к психологу в чат могут обратиться как дети из благополучных семей, так и дети без семей в принципе.
Почему не стандартный телефон доверия? Потому что для звонка нужно сначала оказаться в одиночестве, быть уверенным, что тебя не слушают. Телефонный разговор не дает возможности переключиться, если вдруг стало невмоготу, приходится быть в контакте целиком. А это бывает для детей почти непереносимо.
«Все это просто болтовня и никакой реальной помощи»
Это не так. Бывают самые разные обращения, и иногда ребенку в кризисной ситуации, когда речь, например, идет о самоповреждающем или суицидальном поведении, требуется не только разговор. Тогда — с согласия обратившегося к ним подростка — психологи службы ищут, где в его городе можно получить помощь, берут на себя функцию социального работника: позвонить и узнать, есть ли места, например, в службе со стационаром, возможно ли прийти без документов и направлений. Чтобы дать ребенку не просто ссылку, а очную конкретную помощь. Такие случаи в истории службы есть, и психологам удавалось помочь в очень трудных ситуациях.
А еще были случаи предотвращения готовящегося преступления — девочка, не хотевшая в этом участвовать, нашла в себе силы поделиться с консультантом. Психологи сработали вместе с полицией, и преступление удалось предотвратить. Это звучит как выдуманная история только потому, что конфиденциальность и в этом случае остается главным правилом — детали не раскрываются. Подросток, обратившийся на линию, оберегается и после консультации.
«Психолог не знает наши семейные ценности — еще начнет воспитывать ребенка на свой лад»
Работа с психологом — это в принципе не советы. Прежде всего это просто легализация ребенка, его самого, вот такого, всего целиком. «Да, так бывает». «Да, ты нормальный». Больше всего изводит подростка даже не сама ситуация, а попытки понять — кто я, какой я? Общение с психологом помогает сделать первый шаг в принятии себя. И именно в этом диалоге с помощью консультанта может сформироваться желание подростка выйти из критического состояния, научиться с ним справляться безопасным способом (так как небезопасные будут приводить по цепочке туда, где будет плохо). Потому что обратился подросток на линию помощи только по одной причине — ему плохо уже сейчас.
И вот есть возможность поговорить с тем, кто не осуждает; выражать любые чувства, которые табуированы в обществе — агрессию, например. Разговор дает накалу выплеснуться в безопасной форме. Что бывает, когда накал выплескивается в опасной форме, мы знаем из криминальных новостей.
«Благополучному ребенку это не понадобится»
По опыту консультантов, дети обращаются очень разные, из разных социальных слоев и жизненных обстоятельств. Есть ребята из семей, где возможен диалог, и их обращения — они больше для личного роста. Есть и подростки, которым сложно даже сформулировать то, что происходит, с этими чувствами они еще не сталкивались, и нет для них подходящих слов.
Консультант помогает назвать проблему, понять, пройти с ребенком сквозь его «не знаю». Потому что не бывает проблемы без причины. За каждым простым «не хочу ходить в школу» лежит какой-то ответ, и у каждого ребенка он будет отличаться. Конфликт с учителем, с кем-то из одноклассников, даже невозможность спокойно сходить в туалет в школе. Иногда можно просто бояться. И в каждом из этих случаев есть свои выходы — придумать, как чувствовать себя более защищенным. И много дает именно эмоциональная поддержка взрослого человека, пусть и незнакомого.
«Мы и так все дома обсуждаем»
Семья имеет свои особенности: в ней подростку порой бывает сложно озвучить все свои эмоции. Но это вовсе не значит, что семья не любящая. Часто бывает, что семья, наоборот, очень заботящаяся, и ребенок не в силах делиться сложным, оберегая своих родных.
Или ему просто не с кем поговорить именно по поводу отношений с родителями. А это бывает очень нужно. Или есть моменты, о которых ребенок — взрослеющий юноша, растущая девушка — не хочет говорить с мамой и папой, например, сексуальная сфера.
Психологу проще и легче поговорить с подростком, потому что он не находится с ребенком в тесной взаимозависимой связке. Психолог не скажет — «я же тебе столько всего сделал, заработал, дал, поддержал, а ты — несчастен. Ну, перестань таким быть!» Такой вот парадокс: чем более заботливые родители, тем тяжелее им бывает принять трудные состояния своего ребенка. Сложно оставаться с подростком в его боли, не уходить ни в вину: «Я так старался, неужели все зря», ни в обесценивание: «Да разве это беда у тебя, не знаешь ты бед!»
Даже целиком понимающая и принимающая семья все равно не может удовлетворить все потребности ребенка. Подросток ждет от родителей диалога уже на совсем другом уровне. Но родителю бывает сложно перестроиться и видеть перед собой отдельного взрослеющего человека, а не прежнего малыша. Поэтому другой взрослый в этой ситуации не заменяет семью, а лишь поддерживает подростка с той стороны, куда родителям пока нет доступа. И возможно, что разговор с психологом в чате станет первым шагом к диалогу с родителями.
Почему «Твоя территория» нужна
А теперь без мифов. Просто факты.
Я сижу в офисе фонда, маленькой комнатке с несколькими компьютерами. Сегодня работают трое. 15:00, старт приема, и для того, чтобы продолжить беседу с директором фонда, Екатериной Федоровой, нам придется искать другое место. А в этой комнатке останутся трое — и дети со всей страны по другую сторону экрана.
До конца смены (сейчас она длится до 22.00, а скоро будет — до трех часов ночи) тут дежурит один психолог-консультант. Два волонтера пришли лишь на несколько часов. Волонтеры не просто «добрые люди с улицы», конечно, а точно такие же психологи с образованием, с опытом работы на телефонах доверия и в кризисных центрах, прошедшие специальное дополнительное обучение фонда по особенностям консультирования в сети. Просто они сочли возможным уделить работе свое время бесплатно. Но, чтобы гарантированно помогать, нужно гарантированно оплачивать работу.
Каждый день на всю Россию работают три консультанта. Один (и два-три волонтера на несколько часов) дежурит по России. И еще двое — только на Москву. Они появились не так давно, благодаря проведенному фондом же обучению — психологи «Твоей территории» подготовили сотрудников психолого-педагогического центра при департаменте Москвы, и теперь московские подростки перенаправляются к ним.
Это дает возможность принимать теперь на двести обращений в месяц больше. Но этого все равно недостаточно.
Как все происходит сейчас? Консультант начинает смену, и ему сразу поступает несколько сообщений. Он берет самое первое на очереди. Около 30% сообщений в день удается «закрыть». То есть — поговорить с маленьким человеком по ту сторону экрана. С пятнадцатью-двадцатью подростками, живыми и не справляющимися с жизнью.
Все те, кто написали позже, получают автоматический ответ: «Сейчас у нас много обращений, поэтому наш психолог-консультант не может тебе ответить. Ты можешь попробовать написать позже. Если тебе нужна помощь прямо сейчас, можешь позвонить на круглосуточный всероссийский телефон доверия 8-800-2000-122».
Максимальное число неотвеченных обращений за один день в октябре — сто одиннадцать. Сто одиннадцать детей ежедневно остаются со своей болью один на один. Они невидимы для общества, они просто буквы в чате. С автоматическим ответом. Кто из них никогда не вернется к вопросу, потому что хватило смелости написать только раз? Для кого это было вопросом жизни и смерти? Что там вообще произошло на том конце экрана? А кто больше никогда не напишет, убедившись, что помощи не видать и тут, взрослые врут, ты всегда один? Какая криминальная новость появится завтра в лентах: «Несовершеннолетний совершил…»? Неизвестно.
Чтобы каждый из этих запросов, бутылок с бумажками, брошенных в пустоту, получил ответ — нужны деньги. На то, чтобы работа велась не двенадцать часов, а круглосуточно. На то, чтобы каждый день работало больше специалистов. На обучение и супервизию новых психологов. На аренду помещения. На технику. На разработку программы для работы. На страховочную сетку для наших детей.
Помогите, пожалуйста, этой сетке держаться.