Шестого октября 2017 года в дом на улице Краматорской города Орска приехала скорая помощь за пятилетним мальчиком «с повреждениями в области головы». Накануне сожитель матери мальчика, ранее неоднократно судимый, взбесился, потому что ребенок прыгал по дивану. Пьяный мужчина несколько раз ударил ребенка, а потом и вовсе швырнул в стену, пробив головой малыша пластиковую панель. Мать поплакала, вытерла кровь и уложила сына спать. С утра он начал хрипеть и биться, а потом умер в скорой, не доехав до больницы.
Соседи семьи уверены, что трагедии можно было избежать, рассказывают, что они сами пытались обращаться в полицию. В детском саду, куда ходил мальчик, внимания на его обычные синяки и ссадины не обращали. Следственный комитет завел дело по факту халатности должностных лиц органов системы профилактики насилия в семье.
Страшные проценты
«За последние девять месяцев в Оренбургской области количество преступлений против несовершеннолетних выросло на 76%. Сейчас только по педофилии расследуется больше ста двадцати дел, это не мои данные, это Следственный комитет говорит! Если честно, мне кажется, что даже статью не нужно какую-то подробную писать про то, чем мы занимаемся, просто дать цифры, и все. Цифры же сами за себя говорят, правда?»
За последние девять месяцев в Оренбургской области количество преступлений против несовершеннолетних выросло на 76%
У Анны Межовой, директора оренбургского фонда «Сохраняя жизнь», из рук вылетает бутылка воды, потому что машину подкидывает на ухабе. За рулем Ирина, психолог фонда, рядом с ней Елена — еще один психолог. Фонд «Сохраняя жизнь» работает с детьми, перенесшими физическое и психологическое насилие, а еще проводит семинары для профильных специалистов, в том числе и из государственных структур, рассказывая о своем большом опыте, подсказывая, как работать эффективнее. Сейчас мы едем в Орск, где Ирина и Елена будут читать лекцию психологам из всех местных школ и других учебных заведений. Четыре часа за рулем, еще по четыре часа на каждый семинар, четыре часа обратно. Спрашиваю Ирину, как она выдержит эту дорогу, та говорит: «Ну что вы, это большое счастье, что в Орске администрация понимающая и вообще согласна на наши мероприятия. Только вот плохо, что после того, как трагедия уже произошла. Все-таки эту историю можно было предотвратить… Наверное, было можно!»
Наказание тапочкой
В школьном актовом зале сидят несколько десятков женщин и один мужчина. Женщины принаряжены, смеются и шушукаются, кто-то заполняет ежедневник, кто-то смотрит в окно отсутствующим взглядом. Школьные работники сами ведут себя как школьники: сразу видно, кто заводила, кто скептик, кто тянет руку, лишь бы что-то сказать, а кто с интересом слушает. Ирина быстро читает вступительное слово про виды насилия над детьми и делит психологов на две группы. Каждому предлагается оценить конкретный случай с профессиональной и обывательской точки зрения. Все стопорится на первом же примере: «К вам приходит мама ребенка с проблемами в поведении и говорит, что дело можно решить только физическими наказаниями».
«Нас били, и мы людьми выросли!» — «Почему сейчас любой шлепочек называют побоями?» — «Вы представляете себе современных детей?!» — «Дети очень даже могут провоцировать на жестокое обращение!»
«Поднимите руки те, кто никогда не шлепал своих детей!»
Поднимаются всего две руки. Одна из психологов говорит: «Слушайте, но вы же взрослые люди, профессионалы, давайте не закрываться вот этими словами — «жестокое обращение», «шлепочек»! Это же действительно насилие, настоящее насилие».
Рисунки детей, подвергавшихся физическому или сексуальному насилиюФото: архив фонда "Сохраняя жизнь"
Ее перебивает коллега и рассказывает про собственную психологическую методу: она учит родителей наказывать детей тапочкой. «И очень хорошо получается, — радостно говорит женщина.— И на родителей ребенок не сердится, и внушение получает!»
Медленно, очень медленно Ирина и Елена разматывают этот клубок. Полчаса объясняют, убеждают, рассказывают, приводят конкретные примеры. Наконец дискуссия переходит к обсуждению конкретных действий: как убедить маму не применять физические наказания, какие шаги ей подсказать, где поддержать.
В перерыве два школьных психолога отбегают от здания школы перекурить. Слышу обрывок разговора:
— Потому что ей не нужно было рожать от одного, а с другим жить и с ним же бухать! Пишут, что это сделал «муж», а какой он муж?! Он алкаш, наркоман, рецидивист, соседи говорили, что все так и закончится.
— А опека к ним ходила?
— Как ходила, так и ушла, ты вообще ту Краматорскую улицу видела? Общагу ту жуткую? Туда зайти страшно.
Рисунки рассказывают
Еще одно занятие — практическое, попытка определить по рисункам, подвергается ли ребенок сексуальному или психологическому насилию. Ирина несколько раз повторяет, что рисунки никогда не основа для обвинения — у психолога нет задачи обвинять. Это маячок, сигнал для специалиста, повод обратить пристальное внимание. Рисунки реальные, сделаны детьми, с которыми фонд работал — травмированными и нетравмированными.
Примерно с третьего рисунка на экране зал включается, начинает определять точнее. Ирина щелкает пультом.
Огромная голова с кричащим ртом — отец, ежедневно избивающий сына.
Вся семья нарисована вместе, а девочка в стороне, в очень темной, до дырки в бумаге заштрихованной юбке — сексуальное насилие в семье.
Рисунки детей, подвергавшихся физическому или сексуальному насилиюФото: архив фонда "Сохраняя жизнь"
Ровно закрашенное кроваво-красное пятно с рваными краями на листе бумаги — мама.
«Я бы хотела понять, — с места поднимается крупная женщина в розовой водолазке, — как мне правильно действовать, если я считаю, что ребенок в прямой опасности».
Психолог фонда «Сохраняя жизнь» Елена облегченно выдыхает: аудитория перестала воспринимать семинар, как малоприятную и непонятную обязаловку. Несколько человек наперебой приводят случаи из своей практики, их разбирают пошагово, вплоть до того, какими словами объяснить свои подозрения в полиции.
«Иногда то, что происходит, видят все, — говорит яркая молодая девушка в бархатном платье. — Вот с этим случаем, где ребенка пятилетнего убили, квартира вообще дверь в дверь была с опорным пунктом, и никакого психолога было не нужно, чтобы понять, что там происходит. Но полиция же отнекивалась! Как обычно: «Убьют — приходите!»»
Начать разговаривать
Микрофон берет Анна Межова. За годы работы в фонде накоплен большой опыт помощи детям-жертвам. Сейчас специалисты фонда «Сохраняя жизнь» сосредоточены в первую очередь на том, чтобы работать с предотвращением опасных ситуаций. В имеющихся условиях — а в Орске нет убежища для женщин, подвергающихся насилию, мало платных психологов и еще меньше денег у людей, чтобы их оплачивать — школьный или детсадовский психолог часто может быть единственным человеком, вставшим на сторону ребенка.
Сейчас психологи есть в каждом учебном заведении, только иногда им не хватает знаний, возможности супервизии и обсуждения рабочих проблем в профессиональном сообществе. Одна из женщин, работающая психологом в детском образовательном центре, подходит к Ирине и спрашивает разрешения обсудить несколько сложных случаев дистанционно, та записывает ей свой e-mail.
Рисунки детей, подвергавшихся физическому или сексуальному насилиюФото: архив фонда "Сохраняя жизнь"
Анна Межова и сотрудники фонда «Сохраняя жизнь» учат не только психологов — на лекции, семинары и тренинги ходят социальные педагоги, работники опеки. В небольших городах и деревнях огромной Оренбургской области это почти единственная возможность получить уникальный опыт и инструменты для того, чтобы увидеть и обезвредить опасную ситуацию. Местные власти чаще всего идут навстречу и рады такой помощи, но никакого ресурса, чтобы оплачивать работу специалистов, у них нет. А выстроить системную работу только на волонтерской основе невозможно.
Пожалуйста, помогите денежным переводом, подпишитесь на любое пожертвование для программы «Ребенок под защитой». Даже небольшая сумма даст фонду возможность стабильно работать. А это значит, что десятки детей избегнут страданий. Спасибо.
