Больше всего на свете Вероника Парамонова любит гулять одна. Проснувшись утром, она моет полы, принимает душ, красится и выходит из дома. Заходит в продуктовые магазины, сравнивает цены. Или звонит в Театр юного зрителя и идет на первый спектакль. А иногда отключает телефон и уезжает в противоположный район города. Мама Вероники за это очень на нее злится:
— Если ты будешь отключать телефон, я тебя не буду никуда пускать!
— Я же тебя не контролирую, — отвечает ей на это Вероника, — и ты меня не контролируй.
Веронике тридцать девять лет, и она никогда не жила самостоятельно, только с мамой. На розовой справке по инвалидности написан ее диагноз: олигофрения в степени дебильности. Прогулки в одиночестве — почти единственная возможность Вероники почувствовать себя взрослым, отдельным человеком. И это право — быть независимой — она отстаивает всю жизнь.
Отцовское сердце
Злость мамы оправдана страхом. Несколько лет назад друг Вероники, такой же взрослый парень, вышел из дома вынести мусор, а когда возвращался обратно, его поймали дворовые пацаны и камнями раздробили ему пальцы.
В девять месяцев Вероника уже ходила по кроватке и говорила первые слова. «Я понесла ее на плановую прививку, и прививку, несмотря на простуду, сделали, — говорит Любовь Андреевна. — А по дороге домой она потеряла сознание». Как потом скажут врачи, в результате кислородного голодания погибли важные клетки мозга. Когда папа Вероники, Вадим Андреевич, пришел в больницу, Вероника смотрела в одну точку, никого не узнавала и не выражала никаких эмоций. Мама плакала и выла. Папа сказал: «Собирайся, мы едем домой». С этого дня отец Вероники взял на себя все проблемы внешнего мира.
Вероника у себя домаФото: Антон Климов для ТДВероника раскатывает шерстьФото: Антон Климов для ТД
Любовь Андреевна не претендовала на обычную школу для дочери, мечтала, чтобы Нику взяли хотя бы в коррекционный класс. Психолого-педагогическая комиссия решила: ребенок необучаем. После комиссии врач-психиатр отвела Любовь Андреевну в сторону и сказала:
— Вы знаете, ваш муж настолько пробивной человек, у него так много связей, я вам хочу дать хороший совет.
— Какой совет?
— Сдайте вашего ребенка, пока не поздно, в специализированный дом. Она будет жить, а вы будете ее навещать.
— Зачем мне куда-то сдавать моего ребенка?
— Вы понимаете, ваш ребенок хуже собаки. Вы поедете в отпуск, с собакой могут остаться соседи, знакомые, с вашим ребенком не останется никто. Это будет такая обуза до конца ваших дней, она никогда не станет нормальной, она никогда не будет ни учиться, ни работать, вы постоянно будете привязаны к ней.
ваш ребенок хуже собаки. Вы поедете в отпуск, с собакой могут остаться соседи, с вашим ребенком не останется никто
Любовь Андреевна пришла домой в слезах и рассказала все мужу. Его ответ был прост и четок.
— Успокойся. Я хочу, чтобы у тебя в голове была одна мысль: это наш ребенок, который будет до конца дней нашим ребенком, и мы никуда ее не отдадим. Она будет жить с нами.
Потом он сам пошел в школу и добился, что Веронику взяли в первый класс.
Ребята водят хоровод в честь Алешиного дня рожденияФото: Антон Климов для ТД
А потом воинскую часть, где служил отец, расформировали. Семья осталась без средств к существованию. Вадим Андреевич, который и прежде никогда не делился своими чувствами, потеряв положение в обществе и возможность обеспечивать семью, совсем замкнулся, стал молчаливым, дерганым и нервным. Начал подрабатывать таксистом и очень этого стыдился. Через два года у него случился инфаркт.
Веронике мама сказать ничего не смогла. Старшая сестра вывела Нику на улицу и начала:
— Ты знаешь, Ника, бывает такое, что люди умирают…
— Женя, я знаю, папа сегодня умер.
Любовь Андреевна, оберегая Веронику от переживаний, не взяла ее на похороны. Обидно, когда кто-то за тебя решает, ехать ли тебе на похороны отца.
Полка в холодильнике
Двадцатилетний Паша, парень с умственной отсталостью, работал грузчиком в магазине, куда Вероника часто ходила посмотреть цены. Он ее увидел и влюбился. А когда отчим стал бить его каждый вечер, просился у Любови Андреевны переночевать, переждать гнев отчима. И однажды остался насовсем.
Больше всего Паша любил играть в детские машинки. Покупал их себе с пенсии по инвалидности, разные: гоночные, легковые, грузовые, пожарные. В кузов грузовой клал батарейку — и получался бензовоз. Автобусу писал расписание, во сколько отбывает, во сколько прибывает — получался автобусный парк.
Ника и Любовь Андреевна на кухнеФото: Антон Климов для ТДКровать ВероникиФото: Антон Климов для ТД
С Вероникой они везде ходили за руку: то ли это был единственный способ проявить нежность, то ли вдвоем было не так страшно выходить в агрессивное общество.
Вероника часто говорила, что хочет все делать сама и жить с Пашей отдельно. В порыве ссоры кричала матери: «Мы с Пашей будем снимать квартиру, будем жить сами!» Но на это ни сил, ни житейских навыков, ни душевных ресурсов у Ники и Паши не хватило бы. Их самостоятельность ограничивалась отдельной полкой с продуктами в холодильнике.
Свобода внутри забора
А потом под Иркутском открылась деревня для взрослых людей с особенностями. И Вероника с Пашей попросились переехать. Там у них появилась отдельная комната, и они зажили как семья.
Там, вдалеке от большого мира, хорошо было только одно: не было рядом тех, кто показывал пальцем, смеялся, мог толкнуть или, хуже того, избить. Не было страха.
Но не было и свободы. Четкий распорядок дня, обязанности, от которых нельзя отказаться, и невозможность пойти гулять куда хочешь и на сколько хочешь.
вдалеке от большого мира хорошо было только одно: не было рядом тех, кто показывал пальцем, смеялся, мог толкнуть или, хуже того, избить
Однажды Ника мыла в деревне полы, поскользнулась и сломала голеностоп. Привезли в город, загипсовали по колено, ходить было нельзя, Вероника на полгода стала лежачей.
Любовь Андреевна несколько раз в день ее тягала и поднимала, чтобы помочь сходить в туалет на судно, обтереть тело вместо душа, обработать начинающиеся пролежни. Для Любови Андреевны это было тяжелое, изматывающее время, а для Ники — время, полное ярости. Она понимала, что ее, взрослую женщину, моет мама. А ей так хотелось быть самостоятельной и независимой!
Занятие по валянию из шерсти. Маша, Алеша, Данила и Ника валяют шапочки для снеговиковФото: Антон Климов для ТД
Однажды Любовь Андреевна вернулась домой, а гипс, разодранный в клочья, валяется под кроватью. Полгода потребовалось Нике, чтобы заново научиться ходить.
Паша остался жить в деревне. Выбирая между любовью и личной свободой, Вероника выбрала свободу. Ей очень хотелось иметь возможность уезжать в другой конец города и отключать телефон, составлять расписание на день и ходить в театр. А потом в ее жизни появилась «Надежда».
Зимой скользко и холодно
Любимая вещь Вероники — часы. Если попросить перезвонить ее через 49 минут, она перезвонит ни минутой позже. Кроме возможности распоряжаться временем ей важно самой тратить деньги. Она кладет на баланс телефона часть пенсии, звонит в справочные аптек и спрашивает цены. Если заканчиваются крупы или сахар, заранее напоминает маме: надо купить.
С Вероникой я встречаюсь во время ее занятий в центре «Надежда», она аккуратно и внимательно режет старые хлопковые простыни, чтобы потом на ткацком станке сделать из них половики.
— Ника, что такое свобода?
— Когда гуляешь одна.
— Тебе не холодно зимой гулять?
— Я зимой не гуляю.
— Почему?
— Потому что скользко.
— А что ты будешь делать зимой?
— Шить.
Научиться шить — сейчас главная мечта Вероники. Зимой всю пенсию она будет тратить на такси до «Надежды». Это единственное место, где она чувствует себя самостоятельной, а мама не боится за ее безопасность.
Вероника у себя домаФото: Антон Климов для ТД
Еще год назад «Надежда» ютилась в маленьком полуподвальном помещении, где не было ни одного окна, а на стенах росла плесень. Раньше корреспонденты «Таких дел» приезжали в Иркутск, писали о подопечных «Надежды» — взрослых людях с нарушениями развития и просили вас подписаться на ежемесячное пожертвование. И знаете что? За один год мы с вами достроили дом «Надежды». Это не фигура речи, это двухэтажное здание, в котором уже есть вода, свет и в котором первый этаж жилой! Дом, который возник, чтобы взрослые люди с нарушениями развития в Иркутске смогли научиться простым бытовым навыкам, обрести ремесло и начать самостоятельную жизнь. И этот дом построили мы с вами, скинувшись по 100—200 рублей. Представляете?
В доме есть уже очень многое, но пока нет центрального отопления, и обогревателей тоже нет. Там очень холодно. А еще недостроены второй и третий этажи. Пожалуйста, давайте продолжим строить «Надежду»! Чувство, что ты управляешь своей жизнью, начинается с ощущения, что можешь быть хозяином в своем доме: решаешь, куда поставить шкаф, как расставить кружки в кухонном шкафу и где будет стоять новогодняя елка.
Пожалуйста, подпишитесь на ежемесячное пожертвование в 50, 100 или 200 рублей. И тогда в доме «Надежды» будет тепло, а Вероника перестанет мерзнуть и бесконечно думать о зиме.
Мы с вами сделали уже очень много, давайте продолжим помогать!
