Село Кучук Шелаболихинского района Алтайского края — старое, образовано в 1736 году. Есть школа, фельдшерский пункт, магазин и развалины совхоза. Село не большое и не маленькое, не умирающее, но и не процветающее. В Кучуке проживают больше тысячи человек, в основном это пенсионеры и люди, дорабатывающие последние годы до пенсии. Молодежи мало — работы нет.
Пенсия по телевизору
В Кучуке живут самые обычные пенсионеры, с трудовыми биографиями, каких в стране миллионы. Зимой кучукские старики сидят по домам, смотрят телевизор. Там говорят о важном для них — о пенсиях. О том, что для получения государственного пособия по старости надо, чтобы у тебя было не менее девяти лет официального трудового стажа и достаточное количество пенсионных баллов. А они рассчитываются от размера зарплаты (надо, чтобы набралось 13,8 баллов). Если не хватает первого или второго, то можно рассчитывать только на социальную пенсию. Она на пять тысяч меньше стандартной и составляет в среднем девять тысяч. Кроме того, социальную пенсию начинают платить на пять лет позже — женщинам в 60, мужчинам в 65 лет.
А еще через несколько лет требования ужесточат: минимум 15 лет трудового стажа и 30 баллов — и тогда можно рассчитывать на нормальную пенсию, которая сегодня равна 14 тысячам.
По телевизору также рассказывают, что в России пенсионная система еще не самая жесткая. Вот на Западе, доверительно сообщают приглашенные в студию эксперты, стаж должен быть не менее 25, а в ряде стран — не менее 35. Только тогда можно рассчитывать на достойную пенсию, которой тебе хватит на безбедное существование до конца жизни.
На этом месте кучуковские старики выключают телевизор, чтобы окончательно не запутаться. Стажем в 35 лет их не удивишь, у некоторых и побольше будет. А вот пенсия в восемь тысяч никак не вяжется даже с их скромными представлениями о достойной пенсии.
«Ветеран труда» с минимальной пенсией
Людмила Алексеевна Куринская имеет звание «Ветеран труда», ее общий трудовой стаж — как раз те самые 35 лет, которых в некоторых странах достаточно для безбедной жизни. При этом пенсию Куринская получает почему-то минимальную — 8,6 тысяч.
Работать Людмила Алексеевна начала с 16 лет контролером ОТК на заводе «Трансмаш». Через два года уехала в Томск поступать на юрфак ТГУ, но не добрала баллов. Проучилась два года на механико-математическом — было неинтересно, — и пошла работать на линию по сборке манометров, продолжая мечтать о юридическом образовании. Со стажем, говорили ей знающие люди, поступить на юрфак будет проще.
В Пенсионном фонде насчитали самый минимум — 8,4 тысячи, к которым после разбирательств добавили еще 180 рублей из так называемой накопительной части
Куринская устроилась экспедитором в систему МВД, где проработала 10 лет. С мечтой о юридическом образовании, правда, быстро пришлось расстаться — квоты на поступление распределяли только среди офицеров. Вернулась на Алтай, в родную деревню — с ребенком на руках и, увы, со свидетельством о разводе. Работала заведующей в детском саду, воспитателем в детском доме, специалистом центра соцзащиты по работе с детьми-инвалидами.
К моменту выхода на пенсию выяснилось, что воинскую часть Министерства внутренних дел, в которой служила Куринская, уже давно расформировали. Она отправила через военкомат запрос на подтверждение факта прохождения службы. «Запрос составлен не по форме», — гласил письменный ответ из комиссариата. В интернете нашла телефон главного архива МВД, позвонила. Из Москвы выслали необходимые для начисления пенсии документы, но не все, какие требовал Пенсионный фонд. Пришлось отправлять запрос в окружной архив в Новосибирск и снова очень долго ждать. На сбор необходимых справок ушло больше года, но упорная Куринская собрала все! Полагала, раз стаж большой и зарплата была временами очень достойной, то и пенсия будет нормальной. Однако в Пенсионном фонде насчитали самый минимум — 8,4 тысячи, к которым после претензий и разбирательств добавили еще 180 рублей из так называемой накопительной части.
Иллюстрация: Рита Черепанова для ТД
Интересный парадокс: звание «Ветеран труда», которое дается за стаж не менее 35 лет, Куринской дали в соответствии с данными Пенсионного Фонда, однако в свои расчеты тот же Пенсионный фонд включил только 25 лет.
«Десять лет учитывать не стали, как и не было их. Почему так получилось, я так и не поняла. По их первым расчетам вообще шесть тысяч выходило. Как ни спрашивала, ничего мне в пенсионном фонде не ответили. Почему, например, в зачет не пошла работа на заводе в Томске, ведь мы там хорошую зарплату получали, 240 рублей, тогда как главный бухгалтер завода — 120.
Хочется, конечно, справедливости добиться, но сил нет. Всю ведь душу эти черти вынут, да и не наездишься в райцентр за 17 километров и в краевой центр за 100. Наездилась уже! Привезешь бумажку — не та! Привезешь другую — опять не то!»
Супруг через запятую
Людмиле Алексеевне 58 лет, ее нынешнему мужу Евгению Петровичу — столько же. Он получает льготную пенсию за работу на вредном производстве, — проработал 25 лет аккумуляторщиком. Для получения льготной пенсии ему достаточно было отработать вдвое меньше. Однако в денежном выражении его пенсия ничем от социальной не отличается, а вместо льгот Куринский едва не потерял почти весь свой стаж.
Причем в буквальном смысле из-за закорючки в трудовой книжке. В Пенсионном фонде ему показали какую-то методичку, в которой сказано что его специальность — «медник-вулканизаторщик-аккумуляторщик» — должна писаться через запятую, а не через тире. Неправильно, говорят, это же три разные профессии, а не одна. Вот если бы через запятые, тогда другое дело.
Супруги Куринские поняли, что сами с Пенсионным фондом РФ не справятся — и наняли адвоката. Дело дошло до суда. Пришлось даже приглашать четырех человек, которые подтвердили, что Евгений Петрович действительно работал в их совхозе аккумуляторщиком. Суд завершился в пользу истца: стаж Куринскому сохранили, ему назначили пенсию 8,5 тысяч — то есть минимальную.
«Почему минимальную?» — спросил Евгений Петрович в Пенсионном фонде.
«Да какая же она минимальная? — удивились в ответ. — Минимальная на 500 рублей меньше! Ваша — льготная»
«У нас в деревне, кого ни возьми — все на минимальной пенсии. И те, кто по 40 лет на производстве отработал, и те, кто не работал, а только картошку сажал в огороде да пил, — рассказывает Людмила Алексеевна. Спасает приусадебное хозяйство — мясо, овощи свои». А трат у Куринских много — оба диабетики, и только на лекарства приходится выкладывать минимум пять тысяч рублей в месяц. «Одна упаковка стоит 1600, хотя вроде бы есть льготные лекарства по 300 рублей. Но сколько бы ни ездила за ними в аптеку Центральной районной больницы — ни разу не повезло подкараулить, сметают, что ли, сразу? Наверное, да. Нас, диабетиков, много». Еще приходится платить за газ, свет и дрова.
Подождите до гроба
Елена Занина родом тоже из Кучука, хоть и прожила большую часть жизни в Барнауле, работает педагогом. Себя она называет «несостоявшейся пенсионеркой»:
«Ведь как было: наработал педстаж 25 лет — получай пенсию, 40% от зарплаты, то есть 80 рублей — это были очень хорошие деньги. Моя бабушка получала пенсию 29 рублей. А сейчас как?».
Занина начала работать в 1990 году, и ее стаж даже больше, чем требуется для такой пенсии — 27 лет. «Но у меня он не считается непрерывным, так как сначала в 1993 году я родила дочь, а через 12 лет сына, — сетует Елена. — Было время, когда декретный отпуск входил в стаж, но я это время не застала. Получается, минус два года из стажа». Еще один парадокс: по закону педагог имеет право на годовой педагогический отпуск, но он тоже не входит в стаж! Также из него исключается время, проведенное на курсах повышения квалификации, хотя по «Закону об образовании» они для педагогов обязательны.
«Я работаю в техникуме, в классах, где много детей с ограниченными возможностями здоровья, — рассказывает Занина. — Раньше было достаточно проработать в коррекционной школе 20 лет вместо положенных 25 — и можно выходить на пенсию». Однако с 2002 года условия работы в обычной и коррекционной школе были уравнены, льготы исчезли.
«А я бы ушла! Очень устала. Зрение село катастрофически, постоянные головные боли, выгорание от работы со сложными детьми. А придется еще восемь лет работать»
«По моим расчетам, к 2015 году я как раз проработала в школе необходимые 25 лет. Стала выяснять — и узнала, что мой стаж … 17 лет. Восемь лет как корова языком!» Оказалось, что из общего стажа вычли два года декрета, год педагогического отпуска по болезни ребенка, период работы воспитателем (в Пенсионном фонде сообщили, что такой специальности в расписании профессий уже нет), а также время, проведенное на курсах повышения квалификации. Сейчас Елене 47 лет, до пенсии по старости далеко, а на педагогическую не хватает стажа.
«А я бы ушла! Очень устала. Зрение село катастрофически, постоянные головные боли, эмоциональное выгорание от длительной работы со сложными детьми, — жалуется Занина. — А придется еще восемь лет работать… Не рожайте, не повышайте квалификацию, не получайте высшее образование! Или работайте, пока не сдохнете».
Иллюстрация: Рита Черепанова для ТД
Елена рассказывает о своих коллегах, которым тоже после 25 лет работы в педагогической сфере начисляли минимальную пенсию — от восьми до 10 тысяч. «Люди обращаются в суды и часто выигрывают. Но в пенсионном фонде работают все те же люди — и я не слышала, чтобы кого-то наказали за «неправомерные действия» при начислении пенсий, — говорит Занина. — Ну, не Путину же звонить каждый раз?! А на месте ничего никому не докажешь», — уверена Елена Васильевна.
Пять пишем, шесть в уме
Задачка для Пенсионного фонда Российской Федерации. Женщина родила пятерых детей, а воспитала одиннадцать. При этом всю жизнь работала, накопив «между родами» трудовой стаж 35 лет. А теперь, внимание, вопрос: какой пенсии достойна такая женщина? Пенсии по старости, то есть 14 тысяч, или социальной пенсии, которая всего девять тысяч?
Решить ее Пенсионному фонду поможет пример Нины Семеновны Комар. В марте ей исполняется 70 лет. Как многодетная мать, на пенсию она вышла в 50. Ее пенсия сейчас — 8 154 рубля. «В этом году подняли, — говорит Нина Семеновна. — В прошлом семь с копейками было».
В 1983 году Нина Семеновна, мать двоих детей, вышла замуж за вдовца с шестью. У супругов родилось еще двое. А одиннадцатую малышку удочерили, когда умерла ее мама, родственница мужа.
Работать Нина Семеновна начала с 16 лет — разнорабочей, дояркой, поварихой, трудилась на покосах. Потом уехала в Барнаул, работала на заводе «Трансмаш», затем на моторном заводе и на меланжевом комбинате. Вернувшись в родную деревню, бралась за любую работу — техничкой в магазине, водителем электрокара, снова поварихой. Как только ей исполнилось 50, ей назначили пенсию. Шесть тысяч рублей.
«Наверное, надо было соблюсти все формальности и усыновить детей мужа, — вздыхает Нина Семеновна. —А мы просто поженились и стали жить вместе, растить детей. Все одиннадцать деток — мои родные, мы их с мужем никогда не делили». На 75-летний юбилей супруга приехали все дети, 20 внуков и восемь правнуков. «Целая деревня, — смеется Комар. — И на мой юбилей все обещали приехать. У меня все дети хорошие. Выучились, работают, не пьяницы, не наркоманы. Лена — педагог, Наташа — психолог, Вася — тракторист, Леша — на заводе. К нам, родителям, всегда с уважением».
Вернувшись в деревню, бралась за любую работу — техничкой в магазине, водителем электрокара, поварихой. Как только исполнилось 50, ей назначили пенсию. Шесть тысяч рублей
Выйдя на пенсию, Комар стала собирать и носить справки в Пенсионный фонд в надежде, что ей хоть немного добавят. «Сначала говорили, что нет непрерывного стажа хотя бы в пять лет. А откуда он у меня непрерывный, когда я то беременная, то рожаю, то из города в деревню переезжаю?» Потом, рассказывает Комар, просили съездить в город, взять справку о том, что работала на моторном заводе. «А там еще в 90-е архив заводской сгорел — пепел вам, а не справки, — вздыхает Нина Семеновна. — В трудовой все эти записи есть, с печатями и подписями, но кто на них смотрит?»
У супруга пенсия побольше — около 10 тысяч. Но он инвалид, и почти все деньги уходят на дорогие лекарства.
«Я в Пенсионный фонд больше не пойду, ну их к лешему… Не слышат они меня, ничем не помогли, — жалуется Нина Семеновна. — У меня к властям один только вопрос: детей я воспитала достойных, все работают, всем мы образование дали. Почему ж я получаю минимальную пенсию?» По ее словам, в Кучуке много тех, кто никогда не трудился или поработал немного — и они получают ровно ту же сумму, что и она. «Работягам со стажем в 35-40 лет государство начисляет такую же мизерную пенсию, как лодырям и преступникам… вот это разве правильно?»
Иллюстрация: Рита Черепанова для ТД
Кстати, свою копеечную пенсию пенсионерам села Кучук еще надо получить. Дело в том, что Сбербанк недавно закрыл отделение в деревне, и теперь пенсии всем переводят на карты, при этом никто не удосужился поставить в деревне хотя бы банкомат. Старики вскладчину нанимают за 400 рублей «частника» и едут в райцентр снимать пенсии.
«Лето копишь, зиму топишь»
Анатолий Викторович Чернодаров всю жизнь с 18 лет работает водителем машины скорой помощи. Трудовой стаж — без малого 40 лет. До пенсии Чернодарову еще три года, но он иллюзий не питает. Его зарплата — 7 300 рублей, и на нормальную пенсию он даже не рассчитывает. На его нынешнюю зарплату живет вся семья — он, жена и 30-летний сын. Супруге Галине Ивановне до пенсии еще два года, но она уже давно не работает, занимается домом — просто потому, что в деревне нет никакой работы.
Ее стаж — 13 лет. Работу потеряла, как развалился совхоз. Сын Станислав получил высшее образование в Барнауле — закончил филиал Московского государственного университета культуры и искусств. Выучился там на менеджера-программиста.
«А на работу сына не берут без стажа, — жалуется Галина Чернодарова. — Вот и пришлось то продавцом в магазине запчастей, то слесарем в шиномонтаже, то кочегаром в котельной. Вот эти несколько месяцев в кочегарке — единственная его запись в трудовой. Все остальное время он без оформления работал. Вот и скажите, у него — какая будет пенсия? Этой зимой вернулся домой. А работы в селе нет».
«Две машины дров — это 14 тысяч, три тонны угля — еще девять, — подсчитывает Анатолий Викторович. —И это только чтобы не замерзнуть зимой. Лето копишь — зиму топишь. А еда — картошка да капуста».
Анатолий много раз обращался к главврачу больницы, просил поднять нищенский оклад. Кроме вызовов из двух деревень, по которым он «шоферит», Анатолий колет для больницы дрова и делает мелкий ремонт. «Главврач его как будто не слышал, — рассказывает Галина.— Муж однажды не выдержал, уволился. Тут его стали уговоривать вернуться — и уговорили. Он у меня непьющий, а работа тяжелая и зарплата такая, что не нашлось больше желающих-то».
Прощаясь, Галина начинает тревожиться: «Муж меня ругать, наверное, будет, что все рассказала. Неизвестно, как руководство больницы отреагирует. Возьмут да выгонят…» А Анатолий уже у порога спрашивает: «По деревне слух прошел, что мужчины будут уходить на пенсию в 65, а женщины в 60. Правда ли это? Если правда, то вы там скажите им, наверху, что мы с такими-то зарплатами долго не протянем!»
