Эту процедуру при мне он проделывает раз десять: обмакивает кисточку в стакан с чистой водой, произносит «гра», несет стаканчик в туалет, поднимает крышку унитаза, выливает «грязную» воду, пододвигает к раковине приставку, взбирается, открывает кран, моет стаканчик и наливает свежую водичку. Моет тщательно, подолгу. Гордый, важный.
«Данечка, хватит, а если простынешь — пойдем в палату», — уговаривает няня Катя.
Катю Даня слушается, но не сразу.
«Это наша победа. Когда в первую встречу я решила его подмыть, он так закричал, что я подумала: наверное, что-то болит, может быть, со швами проблема, — рассказывает няня Екатерина Гончарова. — Спросила у медсестер — нет, просто не привык к воде».
Даня — пациент онкологического отделения. Он лежит здесь уже в четвертый раз. Больница отремонтированная, светлая, чистая. Здесь уютные палаты, приятный персонал, есть игровая и даже приходят больничные клоуны. В декабре мальчик приехал на лечение из другого города с мамой, а после родители оставили его в детском доме — поправляйся, сынок.
Из дневника нянь
«День первый:
Знакомимся. Аня много плачет, сон прерывистый, температуры нет. Настроение соответствует диагнозу. У малышки отсутствует слух. Серьезные пролежни. Были проведены санитарно-гигиенические мероприятия. Кушает молочное, овощное не воспринимает. Лежим на животике, принимаем медикаментозное лечение. К концу дня начала улыбаться».
Не один
Если бы не программа «Хочу на ручки», Даня был бы в палате один. Медсестры, конечно, помогали бы ему — «обеспечивали надлежащее лечение, питание и необходимый гигиенический уход». Но большую часть дня мальчик лежал бы на кровати и плакал — таким застала его Катя в первый раз.
Она рассказывает, как он был напуган, не хотел общаться, боялся всего: «Детские дома почти никогда не могут выделить ребенку сопровождающего в стационар. Многим кажется: что такого, и домашние дети иногда одни в больницах остаются. Даже персонал, медсестры не сразу нас приняли. Но разница огромна. Сироты не адаптированы к жизни, к социуму, общению. Часто они плохо говорят, не могут объяснить, что хотят, у них нет нужных навыков коммуникации. Иногда детей из детдома приходится учить ложку держать. Приходишь к таким детям первый раз, они просто лежат на кровати и ничего не хотят делать. Это страшно».
Няни фонда не просто ухаживают за детьми, они играют с ними в развивающие игры, учат алфавиту, словам, счету. И обязательно ведут дневник, где пишут обо всем важном, что случилось с ребенком за день. Такие правила, и заметки нужны для другой смены.
Из дневника нянь
«День третий:
Слез уже нет, но капризничает. Главное, есть контакт! Ознакомили с планом лечения: электрофорез, уколы, перевязки и прочее. Принимаем воздушные ванны. По просьбе врача делаем легкий массаж ягодиц, газы стали отходить. Чувствует себя гораздо лучше, спокойнее, улыбается. Разговариваем, поем песни. Температура: 37,5, врачу сообщила. В обед поспала два с половиной часа. Обработала ноготки, ушки. Забор анализов».
Настоящий мужичок
Катя показывает мне дневник Дани. Четыре столбца: самочувствие — настроение — чем занимался — примечание. Среди обязательных нюансов — про «стул», «кушал хорошо\плохо», «температура» — всегда есть: «сам нарисовал и разукрасил радугу», «попросил нарисовать бабочку, подарил девочке в палате», «любит конфеты, они лежат в тумбочке».
Кажется, никто не знает о Дане столько, сколько Катя: «Кушает всегда сам. Утренние каши молочные он не ест, зато очень любит суп, картошку, гречку — мужичок настоящий. Приносила ему зефир, не понравился. А козинаки — да. Очень любит массаж: из-за химии кожа сухая, я после душа мажу его кремом, и он кайфует. К сказкам привычки нет. Может полистать, посмотреть животных, но в общем, равнодушен к книжкам».
Смены нянь длятся по 12 часов: с 8.00 до 20.00, и хоть проходят они в квадрате палаты, бывают разными. «Просыпается, умываемся, меняем подгузник, завтракаем, потом обход врачей. К Дане приходят много интернов — смотрят, слушают, щупают живот». Дальше день зависит от настроения ребенка. Если была химия — малышу и нужно только лечь, укрыться, нащупать человека, которому он доверяет, и дремать. Если капельница не назначена, идут в игровую, и здесь всегда случаются маленькие открытия и свершения Дани: собирает пазлы, мозаики, учит новые слова, действия. С каждым днем он говорит все больше слогов: ка — каша, ча — чай. И это успех. «Вечером снова душ-подгузник. Обнимет любимого червячка и засыпает. Забавно, но перед уходом всегда стираю его любимую кофту, вот хочет только ее носить — утром снова ее надеваем».
Даня откровенничает со своей няней, редко, но эмоционально рассказывает про семью: «Мы как-то читали книжку про рыбалку, и вдруг он задумался, стал болтать; я поняла, что он и папа ходили рыбу ловить, что «там» есть мама и папа, брат, что он поедет к ним потом». Семья «там» — в 400 километрах от Красноярска — действительно есть, но за полгода никто ни разу не поинтересовался здоровьем мальчика.
Из дневника нянь
«День пятый:
Очень хорошо стала кушать. Дневной сон три часа. Пролежни проходят. Легкий массаж спины, ягодиц. Процедуры переживает героически. Занимаемся, активнее произносит звуки. Ощущение, что хорошо меня слышит и понимает… Реагирует на голос, улыбается. Может, все-таки со слухом все в порядке? Передала информацию врачу».
Заразиться состраданием
Нянь в проекте 10, в основном — молодые, как Катя. Ей 25 лет, по образованию — инженер. Полгода назад отдала дочку в детский сад и решила попробовать себя в благотворительности: узнала о программе, прошла обучение и осталась.
Родные новую Катину работу принять пока не могут: «Думают, что это все странно, опасно, можно заразиться, лучше найти другую работу, держаться подальше «от этого». Поддерживает маму только дочка, всегда спрашивает: «С кем ты сидела сегодня, а он выздоровел?»
О такой реакции общества, окружающих предупреждали в Школе нянь, которую проходит каждый новый сотрудник. Обязательно говорят на учебе об уходе за особыми детьми. «Детки бывают разные, не всегда такие, как Даня, часто тяжелые: не видят, не слышат, обездвижены. Тогда уже совсем другая работа, больше тактильного контакта, поглаживаний, чтобы ребенок чувствовал, что кто-то есть рядом, — говорит Катя. — Такие дети — хрупкие, их легко вывести на эмоции, моментально плач, крик начинается. Истерика может закончиться летальным исходом. Нужно быть очень спокойными, следить за состоянием. Или совсем малыши, я как-то сидела с полуторагодовалой девочкой, ей удалили аденоиды, и после операции она хотела просто обняться, нащупать грудь и отдыхать».
Из дневника нянь
«День восьмой:
Анализы в норме. Выписка на руках. Анечка выглядит бодро, продолжает лопотать. Курс лечения продолжительный, поэтому скоро увидимся вновь. Вещи собрали. Осталось много средств для ухода и гигиены, оставлю на будущее. Бодра, собирает дом из конструктора».
У Дани хорошие перспективы: он должен поправиться. Игра слов и смыслов, но Катя надеется, что они больше не встретятся, ведь это значит, что мальчик, возможно, вернется домой… Тем более, Дане уже есть, чем похвастать: как он сам моет голову, собирает мозаику, открывает кран. Не боится воды. И, может быть, папа опять возьмет его на рыбалку.
За три года существования проекта «Хочу на ручки» красноярского Благотворительного фонда «Счастливые дети» со своими нянями в приемных покоях и палатах встретились 133 ребенка. За те две недели, что в среднем проводит малыш в больнице, с няней он узнает так много, как порой за год в детском доме. Но главное — ребенок не остается один, не чувствует себя брошенным, обделенным вниманием и заботой.
Проект существует на пожертвования: деньги нужны на средства ухода, подгузники, лекарства, но самая крупная и сложная статья расходов — зарплата нянь. Час особенной заботы о заболевшем ребенке из детского дома оценен в 152 рубля с налогами. Цена чашки капучино. Пожалуйста, раз в месяц пожертвуйте этой чашкой, подпишитесь на ежемесячный платеж — чтобы у таких малышей, как Даня, была своя няня.