«Ребят загубили»

В темноте отряд пожарных перебросили на крышу горящего здания. Она не выдержала, восемь человек провалились вниз и оказались в огненной ловушке. В последние минуты своей жизни пожарные по рации просили товарищей лить на них воду — своей у них не было. Их пытались вытащить, сбросив сверху пожарные рукава, но те сгорали еще на лету. Потом рации замолчали…

Сначала МЧС признавало гибель только двух человек, про остальных говорили, что с ними просто потеряна связь. Утром из-под дымящихся обломков достали тела восьмерых пожарных. На складе погибли Александр Юрчиков, Алексей Акимов, Роман Георгиев, Павел Андрюшкин, Николай Голубев, Сергей Синелобов, Павел Макарочкин и Александр Коренцов.

Вправе знать

Александр КоренцовФото: из личного архива

Александру Коренцову было всего 24 года — а он уже дослужился до заместителя начальника пожарной части № 59. Известно, что многие выпускники Академии МЧС рвутся к хлебной должности пожарного инспектора — но про Коренцова рассказывают, что он всегда мечтал работать в «полях», на тушении. И даже отпуска проводил с поисковыми отрядами, ездил поднимать останки солдат времен Великой Отечественной войны. Коллеги говорят, что в пожарной части Александр создал небольшой музей: каски, фляжки, обезвреженные боеприпасы военных лет. Он счастливо женился — за месяц до пожара на Амурской.

Весь последний год отец Александра, Вячеслав Валерьевич Коренцов, пытается выяснить, кто допустил гибель сына и его товарищей. «Это не план мести, мой сын этого не хотел бы, — сразу, в начале разговора объясняет он. — Я не хочу, чтобы за смерть сына кого-то, как в Китае, вывели и расстреляли. Чужое горе мою жизнь не облегчит, будет только хуже и еще больше горя. Я хочу просто узнать правду, какой бы она ни была».

Год назад дело по части 3 статьи 219 УК РФ (нарушение требований пожарной безопасности) открыл Следственный комитет по Восточному административному округу Москвы. Но у родственников погибших сложилось впечатление, что в полноценном расследовании никто в МЧС особенно не заинтересован. Лидером недовольных стал отец Александра Коренцова. «Я сам погоны носил и понимаю… Очень много в деле противоречивых фактов. Не всем выгодно, чтобы была полная картина», — рассуждает бывший военный. Впрочем, тут же оговаривается, что он против «всякой антисоветчины» и не хочет, чтобы его горе «было выгодно, как говорит наш президент, нашим партнерам». Он объясняет, что в деле много «черных пятен, которые не дают отцу покоя». «А знать правду о тех моментах, в результате которых мой сын принял мученическую смерть, я вправе», — спокойно объясняет Вячеслав Валерьевич.

«Коренцов молодец, я его полностью поддерживаю. Всей информацией, что у меня была, я с ним поделился, а дальше стараюсь не мешать», — говорит Андрей Юрьевич Акимов, отец погибшего Алексея Акимова. Он тоже опасается, что дело могут спустить на тормозах: «Уже ведь второй год пошел! Время у нас такое, шебутное. Ребята [пожарные] запуганные, им ясно дали понять — если рот откроют, будут увольнения. Даже проверки в соцсетях шли, смотрели, что они там пишут». Он считает, что у каждой трагедии есть имя и фамилия тех, кто за нее в ответе. И цитирует коллегу своего сына, который в день трагедии прямо сказал: «Ребят загубили, риск был совсем не оправдан».

Черные пятна

Странности начинаются уже в протоколе о гибели пожарных, говорят родственники, там указано неверное, по их мнению, время обрушения крыши. «Объявили, что люди провалились в 20:53. Но на самом деле они упали в 20:33 — время на часах моего сына остановилось почти без двадцати», — говорит Вячеслав Коренцов. И добавляет тихо: «Я часы сына после судебно-медицинской экспертизы забрал». Советский офицер, он старается быть выдержанным, говорить спокойно — но в один момент все-таки не может сдержать эмоции: «Можно же было локализовать горение в месте обрушения, чтобы спасти хотя бы тела! Ведь тела наших детей жарились там… Простите за грубость, но именно это нехорошие люди и делали — они их жгли до семи утра!» После долгой паузы он продолжает: «Вот этот клочок, где крыша обрушилась. Всего 12×12 метров, можно же локализовать, залить пеной, а не жечь их… до страсти! Кому это было нужно? Кому это выгодно?»

Следующее нарушение, считает он, было допущено при осмотре места трагедии. Тела погибших должны были зафиксировать там же, где их нашли. «Помните кинофильм “Место встречи изменить нельзя”? Как там было: нашли тело, подробно описывают все, что видят, фотографируют все вокруг… — поясняет Коренцов. — Но нам только в кино показывают профессиональную работу следователей. А в жизни тела погрузили в полиэтиленовые пакеты, утащили подальше от места пожара и уже там проводили осмотр. А ведь на месте оставались доказательства… что здесь погибли люди». Коренцову заявили, что прямо на месте гибели тела осматривать было опасно. «Но там даже полиэтиленовые пакеты выдерживали температуру обломков. А обрушиваться уже было нечему», — говорит Вячеслав Валерьевич.

Но самая неясная часть трагедии — тот момент, когда пожарные по рации просили лить на них воду. Все переговоры обычно записываются, говорит Коренцов, но конкретно это место оказалось кем-то затерто. Он считает, что так могло быть уничтожено доказательство чьей-то халатности. Ведь, судя по переговорам, пожарные не просто рухнули вместе с прогоревшей крышей. Они оказались на этой крыше без воды в пожарных рукавах.

Тушение пожара на складе искусственных цветов и пластиковой посуды на Амурской улицеФото: Артем Коротаев/ТАСС

«Я подавал ходатайство на допрос сотрудников Мосводоканала. Ведь воды в гидранте не было! А еще хотел допросить сотрудников коммунальных служб, потому что воду на пожар пришлось подвозить коммунальными машинами — проще говоря, поливалками, которые ночью ездят по улицам, — возмущается Коренцов. — Только представьте: воду для тушения столь крупного объекта подавали в городских поливалках!» И здесь его главный вопрос к следствию и МЧС: зачем людей отправили на крышу, зная, что воды нет? «Это как послать бойца в атаку без патронов», — сокрушается отец.

И вот почему Вячеслав Валерьевич уверен, что в этой истории что-то нечисто. «Мое такое очень субъективное мнение, что дело все в кумовстве, — рассуждает бывший военный. — Когда все цепочки завязаны, кто-то кому-то кем-то приходится, мы имеем то, что имеем. Мы же видели, что произошло с министром Сердюковым… Кумовство оно глобальное, так рассуждая, можно и до главного дойти…» Но осекается: «К нему, президенту, мой сын хорошо относился и говорил: “Я верю Путину, он офицер”». Помолчав, Коренцов продолжает: «Только в нашем мире понятие офицерской чести для большого числа офицеров потеряло всякий смысл. Ни один из них после массовой гибели людей не был отстранен от исполнения обязанностей до выяснения обстоятельств».

Возможно, родственники сомневаются зря и у всех претензий есть объяснения — но с убитыми горем людьми никто даже не хочет разговаривать по-человечески. Коренцов с презрением вспоминает, как на гражданской панихиде глава МЧС Владимир Пучков «имел наглость подойти и пообещать, что сегодня расскажет, как все произошло» — но так и не сделал этого. «А то, что у нас здесь и сейчас горе, что это случилось в его министерстве, что он сейчас стоит перед гробами восьми пожарных, честно и до конца исполнивших свой долг… что рядом с этими гробами стоят матери и отцы погибших, потерявшие смысл жизни уже навсегда, жены и дети, которым надо учиться жить как-то по-новому и по-другому, — это министр не смог понять», — объясняет Владислав Валерьевич.

Сейчас отец погибшего пожарного ждет окончания следствия. Он уже написал во все инстанции — и Бастрыкину, и Путину. «Не все мои ходатайства приняли, но на время следствия я сделал все что мог. Пока никаких новых мыслей не появилось». Об ожиданиях и надеждах он говорит так: «Жду, пока некоторые люди поменяют свой статус со свидетелей на обвиняемых». И снова подчеркивает, что ему важно лишь узнать правду о последних минутах жизни сына. «А глобальная причина — это то, что происходит сейчас в стране. И МЧС, как один из институтов этой страны, тоже поражено этими “проказами”», — считает Коренцов.

МЧС не стало комментировать это дело — ведомство говорит, что ждет результатов официального следствия. Получить комментарий Следственного комитета так и не удалось.

Окружить и уничтожить

«Одна моя знакомая служит в Швейцарии, — рассказывает Андрей Акимов. — Так вот она говорит, что там никогда так людьми не рискуют. У них гибель пожарного — это чрезвычайное происшествие для всей страны. Рискуют жизнями, только если большое количество людей надо спасать или если есть опасность радиоактивного заражения. В остальных случаях тушат пожар из-за угла. Не то что у нас».

Алексей АкимовФото: из личного архива

Мнение, что пожарных в России не берегут, не редкость в профессии. Заголовки СМИ пестрят сообщениями о превосходной работе МЧС и экс-министра Сергея Шойгу, а в соцсетях — множество записей возмущенных сотрудников противопожарной службы. Они до сих пор считают катастрофой реформу пятнадцатилетней давности, когда пожарных передали МЧС. Несколько популярных групп в социальной сети «ВКонтакте» посвящено исключительно проблемам пожарных, не вписавшихся в систему МЧС. День слияния противопожарной службы и МЧС там называют роковым.

Это слияние совпало с началом реформ в Министерстве обороны — сотни уволенных из армии офицеров и генералов подались в МЧС. Пожарными стали руководить люди, не имеющие никакого отношения к тушению огня. На сайте mchsnik.ru возмущенно пишут, что на выездах до сих пор можно услышать команды типа: «Пожар окружить и уничтожить».

Отдельная обида — на СМИ, которые сообщают, что «спасатели потушили очередной пожар». Проблема в том, что спасатели и пожарные — это разные категории служащих. Первые снимают животных с деревьев, помогают при ДТП, проводят работы на высоте и делают другую важную работу. Но тушат огонь — пожарные: «Мы горбатимся, тушим, спасаем людей, а потом приходим домой, включаем телевизор, а там — всех спасли спасатели. Чем же мы тогда занимались на смене?» — возмущаются сотрудники противопожарной службы.

Другим негативным последствием слияния с МЧС стало «распогонивание» некоторых пожарных — изменение статуса их службы с военного на гражданский. Это не только лишает их целого ряда льгот, но и поднимает пенсионный возраст до шестидесяти лет. А далеко не каждый шестидесятилетий мужчина чисто физически может часами работать на тяжелом пожаре. Проблемы стали возникать и со страховкой, которая полагается каждому пожарному. Они жалуются, что теперь ее сложно получить: огнеборцам под угрозой увольнения не разрешают уходить на больничный из-за травмы, чтобы не портить статистику. Стоит отметить, что в США очень большой конкурс в пожарную службу именно из-за льгот и страховки, которую оплачивают не только бойцу, но и членам семьи.

Россия горит

Тем не менее благодаря усилиям СМИ и авторитету экс-министра Шойгу МЧС традиционно занимает первые места в рейтинге ведомств, которым доверяют граждане. Один из пожарных согласился рассказать, как на самом деле обстоят дела внутри службы. Поскольку наш собеседник продолжает работать в МЧС и ценит свою работу, мы не раскроем настоящего имени — назовем его Иван Иванов.

Прежде всего пожарные жалуются на отсутствие современной техники. «Ситуация очень печальная — во многих регионах используется устаревшая автоцистерна на базе шасси ЗИЛ-130, которая еще “царя видела”. Передвигаются такие раритеты лишь благодаря умелым водителям, которые постоянно их реанимируют, — говорит наш собеседник. — А там, где техника все-таки закупается, она не используется должным образом. Часто личный состав просто не учат обращаться с техникой, а сами люди даже подходить к ней боятся — если что-то сломаешь, чинить придется из своего кармана. А если техника зарубежная, то еще и запчасти не найдешь». Спасает регионы частный бизнес, говорит Иванов: «Лукойл», «Транснефть» и прочие компании закупают современную технику для своих нужд, а потом разрешают пожарным использовать ее для тушения в городах, где находятся их предприятия.

Тушение пожара на складе искусственных цветов и пластиковой посуды на Амурской улицеФото: Сергей Савостьянов/ТАСС

Кроме машин не хватает и людей: «Уйму специалистов посокращали. Вы на Москву не смотрите, там город большой, пожарных частей еще много. А регионы ситуацию не вытягивают, там людей уже нет». Пожарные и сами уходят — зарплаты маленькие, да и те задерживают. «Например, перед прошлым Новым годом дали по 8 тысяч рублей, говорят, что больше денег нет. Наверное, кто-то перекантуется, но что делать тем, кто снимает квартиру, у кого дети?» Ответа Иванов не ждет. А подработки, кроме научной работы, госслужащим запрещены. И, согласно принятому еще в 1994 году Федеральному закону № 69 «О пожарной безопасности», «финансирование органов управления и подразделений Государственной противопожарной службы (за исключением подразделений, создаваемых на основе договоров) <…> осуществляется за счет средств федерального бюджета».

Хорошо, но, судя по отчетам МЧС, даже в таких условиях статистика по пожарам улучшается. Или нет? Иванов рассказал нам, как рисуют эти цифры.

«Вот я приезжаю на пожар, горит баня. Меня интересуют три вопроса. Есть ли погибшие? Если да, то сразу надо заводить уголовное дело — соответственно, этот пожар уже не скроешь. Второе — поджог это или баня загорелась сама, по халатности? Если поджог — опять-таки уголовное дело, люди будут судиться и искать виновных. Третье — застрахована ли баня? Если да, то человек придет ко мне за справкой, чтобы получить деньги. Но если три пункта я вычеркиваю, то уже могу написать, что это не пожар, а всего лишь возгорание. Либо, если договоримся, запишем как ложный вызов. Вот чем от нас требуют заниматься, чтобы не портить статистику. А начальники выше наверняка как-то еще занижают».

В истории с погибшими коллегами, Иванов уверен, людей загнали на крышу, просто чтобы ускорить тушение, «ведь сверху тушить быстрее». Но никто не задумался, что к тому времени пожар уже длился более двух часов. «После такого срока горения выход на крышу точно был небезопасен. Понимаете, для каждой конструкции есть расчет времени горения, который испытаниями вычисляется. А это время даже не взяли в расчет, когда отправляли на крышу людей», — считает Иван. И добавляет, что это крупнейшая история гибели пожарных в России с 1991 года, когда на тушении гостиницы «Ленинград» погибли девять бойцов.

Те, кто давно работает в пожарке, знают все эти проблемы, говорит напоследок Иванов. «Все понимают, что рано или поздно такая трагедия может повториться. Но начальники ничего решать не хотят. Вот недавно дали нам премию — 30 тысяч. Спасибо, конечно, но деньги появились за счет тех, кого уволили или кто сам ушел. Людей не хватает. Россия горит».