IKV_12022018_Kurs_SpinaBifida Студент курса Елена Шошина о тренинге "Понимание инвалидности" в рамках курса "Эрготерапия" : "Как только я перестала видеть- я сразу "потеряла" картинку, видимо, развернулась и пошла чётко в стену. Я не могла понять какого размера помещение, где выход...Это странно. Это...пугает. Я физически чувствовала нарастающую тревогу- тело мгновенно ответило напряжением, шаги стали мельче и неуверенней, и руки сами взлетели передо мной, в попытке нащупать то ли опору, то ли преграду- ну, хоть что-нибудь стабильное"
«Вы не делаете моему ребенку массаж, потому что мы с Украины! Русским детям с ДЦП всем делают!»
«Мне не надо помогать, я не буду учиться на инвалидной коляске, я не инвалид!»
«Что вы, доктор, я не могу встать, у меня голова кружится, даже когда я сижу!»
День практики «Двигательное развитие ребенка» под руководством Екатерины Клочковой (справа)Фото: Ксения Иванова для ТД
Так кричат молодые люди в учебных классах, но они не мамы больных детей и не пациенты, перенесшие травму или инсульт. Они реабилитологи. И они приехали в Петербург учиться на физических терапевтов и эрготерапевтов.
Занятия поначалу похожи на актерский этюд. Они играют. Реабилитологи, психологи, инструкторы лечебной физкультуры, работающие в сорока реабилитационных центрах от Улан-Удэ до Петербурга месяц за месяцем исполняли указания своих главных врачей, устаревшие лет на пятьдесят, и не видели результата. Читали книжки про физическую терапию и эрготерапию, смотрели вебинары, но поучиться практически было негде. Теперь они учатся.
Вчера они завязывали себе глаза и ходили по коридорам петербургского Медико-Социального института, на базе которого происходит обучение. И на своей шкуре чувствовали, что мир не заточен под незрячих людей. Они катались в инвалидных креслах и чувствовали, что кафель скользкий, инвалидное кресло буксует по кафелю, зачем в медицинских и социальных учреждениях кладут на пол кафель?
Посредством этих упражнений они заменяли у себя в голове медицинскую модель инвалидности социокультурной моделью. Пытались не просто понять, а всем телом почувствовать, что человек становится инвалидом не потому что больной, а потому что весь мир вокруг, все предметы и все люди настроены на контакт со здоровыми. Контакта с особенными людьми мы не предполагаем, хотя рано или поздно все станем особенными людьми — больными, стариками, слабовидящими, неходячими…
Слева: Елена Шошина (Петербург), клинический психолог, олигофренопедагог: «Одна из трудностей в моей работе — это неизжившая себя медицинская модель реабилитации, когда ребенок с нарушениями воспринимается как объект, и его непременно нужно «вылечить», «поставить на ноги». Причем делать это нужно, не щадя ни ребенка, ни себя — по многу часов, и если кричит — ничего, зато лучше будет». Справа: Ляйля Буреева (Казань), коррекционный педагог: «Для меня основная проблема заключается в нехватке квалифицированных преподавателей, способных подсказать или направить в решении возникающих вопросов в работе с детьми, у которых есть ТМНР (прим. — тяжелые и (или) множественные нарушения развития); недостаток обучающих материалов и оборудования. Поэтому я поступила на этот курс»
Фото: Ксения Иванова для ТД
Теперь они играют в коммуникацию, в терапевта и пациента. Пациент (по условиям этюда, заданного преподавателем) напуган и подавлен, мама ребенка с ДЦП намечтала себе чудесное исцеление малыша, ей легче думать, что церебральный паралич ее ребенка не проходит, потому что все на свете дискриминируют ее по национальному признаку. Или пациент, переломанный после аварии, не может смириться с тем, что путь выздоровления тяжел и долог. Или пациентка после инсульта боится встать и тем только усугубляет свое состояние.
Физический терапевт (слушатели курсов делят между собой роли и меняются ролями) должен договориться с ними со всеми: с мамой, с травмированным, с перенесшим инсульт. Добиться доверия, разъяснить цели реабилитации, выстроить маршрут, обрисовать будущее… Вот они и учатся первым делом тому, чем редкий врач владеет на территории России — коммуникации с пациентами и коллегами.
Слева: Надежда Епишина (Петербург), врач, специалист фонда «Мы можем»: «В тренинге «Понимание инвалидности» для меня было важно прочувствовать, что испытывает человек с ОВЗ. Это пугающий на первый взгляд мир, но это наш общий мир, на который мы смотрим под разными углами внутреннего зрения. Оказаться в инвалидном кресле, на костылях — стресс. Ходить с завязанными глазами — невероятный стресс». Справа: Мария Куделич (Петербург), специалист по адаптивной физической культуре, инструктор-методист по ЛФК: «В государственных учреждениях много формальной документации, которая, к сожалению, не несет полезной информации, но за ее заполнением неустанно следят проверяющие организации, результат самого же процесса долгосрочной реабилитации мало кого волнует, кроме пациента и специалистов, близко контактирующих с ним»
Фото: Ксения Иванова для ТД
Завтра они будут учиться измерять двигательные, речевые и когнитивные возможности пациента при помощи специальных объективных шкал. Послезавтра они будут учиться ставить цели и достигать их. Еще через день они будут учиться предвидеть осложнения и избегать осложнений. Все это вместе называется клиническим мышлением. Они больше не будут массажистами, инструкторами или логопедами, которые тупо исполняют предписания доктора-начальника. Они будут думать, ставить задачи, искать ответы на вопросы.
Через две недели, когда первый модуль обучения физических терапевтов и эрготерапевтов закончится, они разъедутся по своим регионам, вернутся на работу в свои реабилитационные центры и попытаются применить полученные знания на практике.
Будет трудно. Трудно объяснить мамам детей-инвалидов, что массаж укрепляет только мышцы массажиста, а ребенку, чтобы укрепить мышцы, нужна физическая активность, осознанно и самостоятельно совершаемые движения. И трудно будет объяснить заведующей реабилитационного центра, что не надо в следующий ремонт класть на пол кафель.
Студенты курса во время практического занятия «Понимание инвалидности» на себе испытывают передвижение по зданию Медико-Социального института в инвалидных колясках, на костылях и с завязанными глазамиФото: Ксения Иванова для ТД
Пройдет три недели, и они вернутся. Всего за год двухнедельных модулей обучения будет восемь. Будут учиться перемещению. Как хрупкая девушка весом в пятьдесят килограммов может поднять упавшего на пол пациента, если тот весит центнер? Как пересадить пациента с кровати на стул, с инвалидной коляски в ванну? Как надеть на парализованного человека штаны? Как почистить зубы, если рука пациента не держит зубную щетку? Как поесть, если рука не держит ложку?
В последних циркулярах министерства здравоохранения написано, что каждая клиника, каждое лечебное или социальное учреждение, занимающееся реабилитацией и адаптацией инвалидов, должно иметь в своем штате физических терапевтов и эрготерапевтов.
Но до сих пор этих специалистов в России никто не учит. Маленькие частные попытки предпринимаются некоммерческими организациями, но полноценной учебной программы не разработал пока ни один ВУЗ.
На этот раз учить специалистов целый год в Петербурге под руководством физического терапевта Екатерины Клочковой и эрготерапевта Екатерины Мишиной взялась благотворительная программа Spina bifida. Программа остро нуждается в таких специалистах, чтобы реабилитировать детей с грыжей спинного мозга.
День практики «Двигательное развитие ребенка» под руководством Екатерины КлочковойФото: Ксения Иванова для ТД
Проблема только в том, что в физических терапевтах и эрготерапевтах нуждаются все. Дети с церебральным параличом, взрослые после инсульта, спортсмены, старики, слабовидящие, люди с ментальными нарушениями. Начиная годичное обучение физических терапевтов и эрготерапевтов, сотрудники Spina bifida понимали, что если хочешь пару специалистов себе в штат, то придется обучить еще четыре десятка для всех клиник и реабилитационных центров вокруг.
С этой идеей программа Spina bifida обратилась за президентским грантом и получила грант.
Но дело вот в чем: президентский грант покрывает только работу преподавателей, аренду помещений и учебные пособия.
Если не отчитываться по гранту, финансирование остановится через три месяца, и сорок крайне востребованных специалистов не доучатся. Если не вести переговоры с сетью хостелов «Друзья», то слушателям, приехавшим из регионов, негде будет остановиться в дорогом Санкт-Петербурге. Одним словом, президентского гранта недостаточно. Нужна еще работа по освоению президентского гранта. Целый год над тем, чтобы президентский грант был успешно освоен и чтобы сорок специалистов из регионов были обучены, должны работать как минимум толковый менеджер и толковый бухгалтер. Они получают зарплату из благотворительных денег, из денег которые собираете вы.
Помогите им. Даже небольшое ваше пожертвование поможет успешно превратить президентский грант в сорок очень нужных специалистов по всей стране.
