Витька и птеродактиль
Одиннадцатилетний Витька сидит бок о бок с Ингой и роется в смартфоне. Внезапно поднимает голову и протягивает матери аппарат:
— Мам, смотри, какого мы тираннозавра всем классом нарисовали! Вот тут у меня фломастер перестал писать — видишь?.. Но круто получилось, мам, скажи?
— Да, Вить, хорошо вышло, — отвечает сыну Инга.
Прищурившись, она рассматривает черно-белый рисунок доисторического зверя с оскаленной пастью и острым хвостом. Через пять минут Витька стремительно убегает во двор — там его ждут приятели и футбол. А Инга рассказывает:
«Витя, когда еще был совсем маленьким и даже читать не умел, любил учебники старшего брата разглядывать, по биологии и географии. Говорить начал как все: “Мама”, “дай”. А потом внезапно выдал: “Птюрыдактиль”. Любимый мой, говорит, динозавр. Понравилось ему слово — и чем только оно может понравиться?..»
Говоря о сыне, Инга всегда словно удивляется. Будто снова и снова не верит своим глазам — Витька рядом, хотя из интерната она забрала его еще три года назад.
Такая причина
Если записать историю Инги коротко, как для отчета, то получатся скупые строчки: «Выпивала. За детьми не следила. Не работала. Жила в антисанитарных условиях. Не справилась».
Главным словом здесь будет «выпивала». Это одна из причин, из-за которой родители и дети, по мнению сотрудников опеки, не могут жить вместе. Одна из причин, по которой дети попадают в детские дома при живой матери, если другие родственники отказываются брать на себя заботу о них. Одна из причин, по которой человек, у которого забрали ребенка, окончательно попадает туда, где нет ни детей, ни родителей, ни человеческого облика. Особенно если он сам махнул на себя рукой и не умеет просить о помощи. Или не знает у кого.
У Инги были все шансы не выбраться. Но она смогла. Ей нужно было немного помочь — и нашлись люди, которые протянули ей руку, за которую она ухватилась из последних сил.
…У нее усталый вид. Несколько часов назад она вернулась с суточного дежурства на заправочной станции, где работает уборщицей и моет полы в кафе и магазине. Ей бы поспать сейчас рядом с котом, который свернулся клубком на кровати в крохотной съемной квартире со старенькими разномастными обоями. Но ее просят вспоминать то, о чем хочется забыть.
Инга и ее сыновья живут в небольшом поселке, где все друг друга знают. Она не хочет говорить о своей прошлой проблеме — об алкоголе. Рассказывая о себе, старается обходить острые углы. Стыдно.
Никакой нежности в слове «сожитель»
Почему кто-то справляется с обстоятельствами, а кто-то — нет? Может, иногда на одного человека обстоятельств слишком много?.. Инге не очень повезло с ними с самого начала.
С детства она мыкалась между бабушкой, матерью и второй семьей отца. Этот треугольник, казалось, закончился после окончания школы — тогда Инга перебралась к матери, которая переехала с юга России в небольшой поселок в Смоленской области.
Мать работала в кафе на трассе — и однажды привела домой гостей, двух братьев. Один из них увез Ингу с собой в Смоленск. Ей было всего восемнадцать, и она влюбилась в черные глаза тридцатишестилетнего ухажера, поверила в обещания красивой жизни. Говорят, была у него другая семья.
В девятнадцать родила сына, Артема. Прожила с сожителем несколько лет, не работая и почти не выходя из дома, а потом сбежала. Сожитель — именно так Инга называет отца своего старшего сына. Никакой нежности, никаких чувств — констатация факта, как в суде.
С того момента сожитель не появлялся в ее жизни до тех пор, пока Артем не стал совсем взрослым.
Сын рос дворовым парнем, целыми днями пропадал на улице, а Инга работала — то официанткой в придорожном кафе, то продавщицей в магазине, то уборщицей. В маленьком поселке с работой сложно, особенно если нет специальности, ребенок на руках и живешь ты в «однушке» вместе с матерью, отношения с которой никак не складываются.
Особенно если у тебя появляется еще один ребенок. Тоже не от законного мужа.
Особенно если выпьешь — и кажется, что становится легче. А когда уже пьешь — то надеяться не на кого: системной психологической, социальной и наркологической помощи в поселке нет, идти на дно могут помешать только родственники, но с ними не всем везет.
Четыре счастливых дня
Счастливых дней было в Ингиной жизни совсем немного. Четыре.
Первый — когда неожиданно для самой себя написала выпускное сочинение на четыре и пять. Второй — когда родился Артем. Третий — когда на свет появился Витька. Четвертый — когда она его вернула.
Справа: сын Инги ВитяФото: Михаил Гребенщиков для ТД
Но сначала Ингу лишили родительских прав на Артема, который считался трудным подростком. Его взяла под опеку мать Инги.
Однажды они с дочерью страшно поссорились — и Инге пришлось уйти из дома с Витькой, бабушка младшего внука принимала в штыки. В тот момент Инга нигде не работала и снять квартиру не могла — поселилась с сыном у знакомого в хибарке без удобств и ремонта. Бывали там и компании.
Когда над Ингой начался второй суд по лишению родительских прав — чтобы изъять Витьку, — ей припомнили все: и то, что она забывала забирать его из детского сада, и что приходила за ним подшофе, и что жила вместе с ним непонятно у кого и непонятно на что.
«Мне говорили, что я плохая мама, что я не справляюсь, — через силу вспоминает она. — Но я старалась. Деньгами нам помогал Витин отец, когда я не работала. Я и готовила, и убирала, и Витя всегда был чистым и спал на чистом, правда!..»
Мать и сын были очень привязаны друг к другу. День, когда его увезли в детский дом, Инга помнит очень хорошо. Но охотнее рассказывает о другом дне — когда она его забирала домой. Через два года. Рассказывает и смотрит вверх. Слезы — вода, им не верят.
«Когда я ехала за ним, он всю дорогу — часа три это — мне звонил: “Мам, ну ты где?”, “Мам, ну когда приедешь?”, “Мам, ты где идешь?”»
Пока Витька был в детском доме, Инга, когда могла, навещала его. Он ждал, когда она его заберет, — и дождался.
Победа мамы
«Это настоящая победа мамы — у нее получилось вернуть ребенка, она смогла изменить свою жизнь, она справилась», — говорит Кристина, социальный педагог благотворительного фонда «Дети наши» в Смоленске.
Именно Кристина и ее коллега Павел помогли вернуть Инге родительские права и забрать Витьку из детского дома. Помогали ей собирать документы для суда, искать жилье, были постоянно на связи, приезжали и звонили, возили ее к сыну, причем они сами пришли к Инге, узнав о ее ситуации от сотрудников детского дома.
«Первый год после того, как забрали Витю, ничего с места у Инги не двигалось. Хотя ей сказали: чтобы его вернуть, нужна работа и жилье, — рассказывает Кристина. — Когда мы приехали к ней, она вроде была рада и на все согласна, но все равно документы для суда собирать не спешила. У Инги уже была работа, но она по-прежнему жила в доме у своего знакомого. Иногда мы заставали ее нетрезвой — и порой казалось, что с ее стороны все кончится обещаниями».
Толчком к настоящим переменам послужила информация из детского дома: Витьку хотят усыновить и увезти в другой регион. Инга словно очнулась — и начала просить опеку не разрешать усыновление. Там пошли навстречу — женщине дали еще один шанс.
И она его использовала.
«У нее включилась осознанная забота о ребенке, — говорит Кристина. — Помню, однажды Витя заболел, еще находясь в детском доме. Инга оборвала мне телефон — все спрашивала, какие ему нужны лекарства, как их передать, что с ним и все ли будет в порядке».
Чужих детей не бывает
В Смоленской области и еще нескольких регионах России благотворительный фонд «Дети наши» реализует программу «Не разлей вода» — она направлена на то, чтобы между родителями и изъятыми детьми сохранялась связь. Не в последнюю очередь — эмоциональная: принимая решение об изъятии, органы опеки и потом суд оценивают материальное благополучие, чистоту и достаток в доме, а вот отношения родителей и детей обычно во внимание не принимаются. Но именно эмоциональная связь для развития ребенка является наиболее важной. При утрате ее невозможно восполнить в детском доме, и с большим трудом и без гарантий — в приемной семье. А трудоустроиться, научить родителей вести хозяйство — с этим семьям, наоборот, помочь куда легче.
Специалисты фонда в первую очередь стремятся сподвигнуть самих родителей к изменениям в жизни. Материальная помощь оказывается редко и только в тех случаях, когда без нее цель — возвращение или сохранение детей в семье — не будет достигнута.
Сотрудники, работающие по программе «Не разлей вода», смотрят: если семью можно соединить вновь, если родители готовы работать ради этого, то фонд ищет способы помочь им — как в случае с Ингой.
Как сложилась бы ее жизнь без столь необходимой ей поддержки от «Детей наших»? Может, Витька до сих пор жил бы в детском доме или был усыновлен. Может, сама Инга окончательно махнула бы на себя рукой. Но сейчас Инга и Витька вместе. Старший сын Инги, Артем, уже отслужил в армии и ведет себя как самостоятельный взрослый человек — работает и поддерживает мать и брата.
Это стало реальностью, потому что Инге помогли. Давайте поддержим фонд «Дети наши» и их программу «Не разлей вода» — она работает на наши пожертвования. Любая сумма — 100, 300, 500 рублей — поможет фонду существовать, а семьям — воссоединяться.
Все имена героев изменены