От поселка Поярково Амурской области до Благовещенска два часа езды на рейсовом автобусе. В поселке две школы, один ресторан, отдел загс в подъезде с магазином «Семена», руины когда-то процветающего маслозавода и рынок с пустыми прилавками. Единственные торговки, мама с дочкой, продают кислотного цвета китайскую синтетику со стразами и кружевами. Редкие покупатели берут одежду в долг.
Здешний детский дом — самое аккуратное и благоустроенное место в поселке. Тут безупречно чистые асфальтовые дорожки, высоченные сосны и яркая современная детская площадка — подарок спонсоров. Из колонок, вытащенных на улицу, звучит рэп, пацаны-подростки раскачиваются на качелях-весах и смеются. Данил отбивает мяч от стены.
Сестра Данила Аня — единственный ребенок поярковского детского дома, который имеет право выходить за территорию и гулять по поселку, не спрашивая разрешения. Ане уже восемнадцать, и она сама отвечает за себя. Год назад она приняла решение, которое в их детском доме еще никто ни разу не принимал: она пошла в десятый класс. Но до сих пор сомневается: правильно сделала или нет?
Совет отца
Когда Аня рассказывает о своей жизни до детского дома, она тараторит и торопится, говорит коротко, обрывками, как будто пересказывает у школьной доски сюжет скучного произведения. В школу пошла в восемь лет. До этого не было денег и возможностей: папа бросил маму, мама начала пить, а папу посадили в тюрьму. Жили с мамой у бабушки — больше было негде — в непригодном для жизни доме, училась плохо. Потом пришла комиссия из органов опеки, осмотрела дом и определила Аню и брата Данила в приют. Папа из приюта забрал, жили у папы, потом снова у мамы, меняли школы, дома, и в конце концов Аня с Даней снова оказались в приюте.
«Последний раз, когда нас забирали, даже не помню, плакала я или нет. Помню только, что подстрижена была как мальчик, — вспоминает Аня. — У меня так все перемешалось, я не помню, какой был класс, сколько мне было лет. Помню только, что у меня в руках был альбом с фотографиями. Я его зачем-то взяла с собой в школу».
Анина любимая фотография — с папой, где она, совсем маленькая, держит на руках «пикающую» пластмассовую лягушку. Про маму помнит меньше хорошего: «Мама готовила, печеньки приносила… Папа постоянно мне покупал игрушки, брал на это в долг. И он со мной игрался, он даже в школу меня отводил. Один раз я собралась, ждала, пока он оденется, и уснула в кресле, он меня пожалел — и мы никуда не пошли. А вот вместе я их не помню, просто нету в памяти этого кусочка».
Анин папа вышел из тюрьмы и живет в Приморском крае, почти в сутках езды на поезде от Амурской области. Аня иногда звонит ему. Например, спросить, уходить из детского дома после девятого класса или после одиннадцатого? Папа посоветовал: «Лучше иди в десятый». С мамой Аня ничего такого не обсуждает — когда рассказывает о ее звонках, на лице девушки выражение обиды и презрения. «Она такая, когда звонит, постоянно плачет в трубку: “Я тебя люблю”, все такое, — кривится Аня. — Ну как бы она же сама виновата. Если бы пожалела, уже давно бы все исправила, еще когда в приют попали. А она звонила и ждет, что я ей скажу, что я ее люблю. А не говорю. Потому что это неправда. Ну за что я ее должна любить?» После паузы рассеянно добавляет: «Ну посмотрю, надо навестить ее».
Риск своего решения
Человеком, который вместе с отцом подтолкнул Аню пойти в десятый класс, была психолог Лариса Валерьевна Ксенофонтова. «Когда я сюда пришла работать, сразу обнаружила, что все дети уходят после девятого, — рассказывает она, — и начала смотреть: почему? Они боятся, считают, что в десятом и одиннадцатом очень трудно. ЕГЭ пугает всех, конечно. У них как бы традиция негласная: уходить после девятого, не учиться дальше. Я спрашивала: “А что, нельзя оставаться?” Можно!»
И Лариса Ксенофонтова стала приходить на уроки к девятиклассникам, наблюдать. «Я понимала, что дети к нам попадают непростые, у них столько трагедий в жизни было! И еще у них очень слабая школьная мотивация, нет этого внутреннего “я”, которое заставило бы учиться, нет этого эгоизма, что “Я первый!”, “Я лучший!”, они смиряются со своей жизнью».
Аня, по словам психолога, выделялась в девятом классе именно своим трудолюбием: садилась делать уроки без напоминания воспитателя, все делала от начала до конца и на совесть, а не для видимости. «Видно, что внимательно и серьезно готовится, — рассказывает Лариса. — Я сама бывший учитель географии, так она ко мне часто подходила с вопросами по этому предмету. А однажды подходит и говорит: “А где учат на психолога?”»
Оказалось, что на психолога учат только в институте, а в институт берут только после законченной средней школы. Аня стала думать, советоваться и сомневаться. «У нас с ней был такой откровенный разговор, — продолжает Лариса Ксенофонтова. — Говорю, девятиклассники ограничены в выборе учебного заведения. И ты снова попадешь туда, где будет куча ребят из детского дома, они же всегда держатся толпой. А у тебя потенциал выше, ты попробуй вырваться из атмосферы детского дома! В институте ты попадешь в среду домашних детей, и если встретишь там будущего мужа, то увидишь у него дома модель настоящей семьи».
Аня, по ее собственному признанию, до того разговора об этом не думала. До выбора психологии она перебрала ворох вариантов. Стюардесса? Не возьмут из-за плохого зрения. Ветеринар? Передумала. Фармацевт? Надо сдавать химию, и учеба по этой специальности только платная. Баскетболист? Но мы даже соседнюю школу обыграть не можем! Аня решила стать психологом, посоветовалась с папой — отец ее поддержал — и пошла в десятый класс.
— Ты понимаешь, что ты выбилась из системы? — спрашиваю Аню напрямую, без оговорок.
— Не знаю. Думаю, что у меня есть свое мнение и я думаю своей головой, что мне делать. А не группой — я же не буду с ними потом вместе жить, в будущем, работать. У меня свой путь, своя судьба. Поэтому я решила. Мое решение, мое мнение.
— А тебе это сложно дается?
— В шестом классе у меня была подруга лучшая, она захотела стать психологом, и я вместе с ней захотела. Потом она уехала, я передумала, а потом все-таки решила стать психологом.
По словам Ани, эту специальность никто из ее товарищей по детдому не выбирал. И на остальные профессии, о которых она думала, тоже не было желающих.
— У всех знаешь как было? Я отучусь — куда закинут, туда и закинут. На сколько баллов хватит, туда и закинут. Я бы так не хотела.
— Тебе не страшно одной?
— Бывает иногда, а так нет. Не страшно… нет, не страшно. Не хочется быть как все, хочется немного отличаться.
Воспитатели иногда говорят про Аню, что у нее корона на голове, слишком высокомерна. Сделаешь ей замечание — а она в ответ десять минут сыплет аргументами, почему она права, а они нет; все-то у нее по-своему. Но если Аня и мнит о себе много, то ровно столько, сколько нужно в восемнадцать лет, чтобы упрямо добиваться своих целей. Зато когда Аня в группе, воспитатели спокойно отлучаются, оставляя ее за главную. Авторитет среди девочек у нее есть, они на нее равняются.
Всего лишь перешагнуть порог
Оставаясь жить в детдоме, в десятый класс Аня пошла в поярковскую поселковую школу. Приступив к учебе, Аня прочувствовала все сложности своего выбора: все ребята новые, Аня — единственная из детского дома. Переживала: как примут? Анина воспитательница помнит, как на 1 Сентября школьники шли колонной и у Ани с ноги упала балетка. Ребята увидели это и притормозили, а один мальчик наклонился и помог надеть. Воспитательница тогда облегченно выдохнула: кажется, здесь Аню не обидят.
В середине года Аню нашла ее двоюродная сестра и позвала в гости в Благовещенск. Аня в первый раз поехала сама и целый день гуляла с сестрой и ее мужем по торговым центрам, а вечером встречалась с бывшими одноклассниками из детдома, уехавшими в город после девятого класса. В детский дом, где нужно есть что дают, а отбой в девять вечера, Аня вернулась задумчивой и грустной.
«Как-то скучно здесь стало очень. Здесь одно и то же постоянно — ничего не видишь. Я уже думала уходить из детдома, у меня было такое желание, — вспоминает она. — Я, получается, лишила себя свободы. В городе-то можно гулять, ходить танцевать, в кино, в караоке-бар. Я, получается, это все теряю».
Аня очень степенная и рассудительная. Даже рассказывая, она спорит сама с собой. Вот, с одной стороны, в городе свобода и ночные клубы, а с другой — здесь, в поселке, в детском доме, сидя за уроками, она приближается к своей мечте — стать психологом. Но ее сомнения в том, правильно ли сделала, что пошла в десятый, гораздо сильнее от страха не сдать ЕГЭ: «Стало тяжело учиться, начались двойки, сомнения: а вдруг не сдам экзамены? И я начала жалеть».
С сомнениями помог бороться фонд «Арифметика добра» и программа дистанционного образования «Шанс», в которой учителя из других городов дополнительно работают с ребятами из детских домов. Еще учась в девятом классе, Аня слышала, как мальчики занимались через интернет, и немного завидовала. А в десятом классе пришла к директору своего детдома и сама попросилась в программу — на занятия по биологии, а через месяц еще на русский и математику. И с осени каждую неделю у Ани три дополнительных урока. Пока остальные бегают во дворе, она сидит в компьютерном классе и готовится к экзаменам.
«По русскому делаем домашнюю работу школьную, учительница спрашивает: “Понятно?” Я говорю: “Нет”. И она объясняет терпеливо. Она никогда не ругается, сразу сказала, чтобы я не боялась спрашивать, — рассказывает Аня. — В школе тоже можно спросить, но если с первого раза не поймешь, у учителя времени нет объяснять тебе. А в “Шансе” — спрашивай сколько нужно, пока все не поймешь».
В результате возникает эффект накопления знаний, рассказывает девушка: готовясь к экзамену по биологии, Аня и преподаватель из «Шанса» однажды прошли школьную тему раньше программы. «Я в итоге самостоятельную написала на пять», — радуется Аня.
Аня занимается с октября по трем предметам — и уже видит результат: к концу учебного года страха стало меньше. «Я сейчас уже не думаю бросать, — рассказывает она. — Я решила попробовать позаниматься для экзаменов, я же за них больше всего переживаю. Если целенаправленно идти, заниматься, я все сдам. Если нет — ничего не получится».
Я спрашиваю директора детского дома Елену Петровну Брусник, почему она поддержала Аню и согласилась оставить ее в детском доме еще на два года. Аня сидит рядом, ей тоже интересно.
— Говорят, что ребенку лучше подольше побыть дома — так он лучше вырастет и окрепнет. Так и я думаю: пусть Аня подрастет, здесь, с нами. Ну и потом, — она поворачивается к Ане, — тебе же только порог переступить нужно, и ты поступишь куда хочешь.
— Да? — у Ани округляются глаза.
— Да. Тебе нужно набрать баллов столько, чтобы перешагнуть порог. А дальше тебя возьмут туда, куда ты подашь документы. Так что все реально.
— Ого-о-о! — протягивает Аня. — Я думала, что сначала по баллам, а потом будет конкурсный отбор. Думала, что у меня будет мало шансов.
Ане остался один год трудной, кропотливой учебы. Ее поддерживают воспитатели и директор детского дома, они в нее верят. А благотворительный фонд «Арифметика добра» и программа дистанционного образования для детей-сирот «Шанс» помогают Ане обрести и укрепить знания и подготовиться к экзаменам. Кроме уроков, фонд проводит профориентационные и мотивирующие тренинги для детей из детских домов. Аня участвовала уже в трех, психологи и социальные педагоги из Москвы приезжали в Амурскую область, чтобы помочь детям составить план достижения цели, научить их проходить собеседование, провести занятия по финансовой грамотности и — самое главное — поддержать детей-сирот в их мечтах и планах.
В 2016/17 учебном году по программе дистанционного образования «Шанс» учились дети в 29 регионах России, под руководством педагогов фонда 309 выпускников девятых и одиннадцатых классов сдали экзамены, и 30 человек поступили в вузы.
Чтобы программа продолжила работать в 2018/2019 году и распространилась на Амурскую область, Пермский край и Республики Коми и Марий Эл, необходимо собрать деньги на оплату работы преподавателей. Они будут поддерживать и обучать тех ребят из детских домов, которые отважились поступить по-своему — выбиться из системы и попробовать завоевать более достойную жизнь. Пожалуйста, давайте им поможем. Сделайте взнос в пользу «Арифметики добра» или оформите ежемесячное пожертвование в пользу фонда: наши ежемесячные 100, 200, 500 рублей помогут дать детям-сиротам хорошее образование и исполнить свои мечты.