О финской системе образования ходит немало слухов, если не легенд. Многие из них близки к реальности. Разделение программы на предметы в начальных классах здесь действительно весьма условное, а из отметок не делают культа. Финские дети правда пишут в тетрадях карандашами, чтобы вовремя замеченную ошибку можно было легко исправить. В зависимости от возраста и ступени обучения им либо совсем не задают домашних заданий, либо задают столько, что времени хватает и почитать учебник, и погонять мяч во дворе. С уроков школьников отпускают обычно рано — около часа-двух. Реже — после трех.
Многим выходцам из России, живущим в Финляндии, местная система образования кажется чересчур «расслабленной». На иммигрантских форумах регулярно встречаются сетования мам и пап на то, что из их детей растят «идиотов», которые «в седьмом классе только осваивают таблицу умножения». Где это видано, чтобы учителя интересовали не даты всех важных исторических событий за последние триста лет, а мнение ученика о современных геополитических проблемах? И как ему потом это мнение поможет в институт поступить?
При такой «расслабленности» стабильное попадание финских школ на первые места международных рейтингов кажется парадоксом. Но секрет успеха здешнего подхода к начальному и среднему образованию давно разгадан: детям стараются давать только ту теоретическую информацию, которую они смогут применить на практике. Вместо того чтобы вдалбливать в их головы какое-нибудь правило буравчика без всякой связи с реальностью, педагоги объясняют, как работают механизмы, которые окружают нас в повседневной жизни. Не пытают интегралами, потому что 99 процентам школьников некуда будет потом эти интегралы приткнуть. Поощряют желание мальчиков научиться готовить или пришивать пуговицы, а девочек — делать ремонт. Так что в этом смысле все более или менее просто.
Но гораздо интереснее глобальная задача, которую ставит перед собой финская школа
Для российской, да и для многих мировых систем образования задача эта непонятная и неожиданная: воспитать и выпустить во взрослую жизнь человека не умного, образованного или наделенного лидерскими качествами — а счастливого.
No intelligentsia
Когда я только переехала в Финляндию, мне довелось попасть в гости к финскому университетскому профессору и его жене — довольно известному скульптору-керамисту. В гостиной дома на севере Хельсинки горели свечи, книжные полки ломились от собраний сочинений Толстого, Чехова и Достоевского, переведенных на финский, а над столом плыла Шестая симфония Бетховена. Профессор доказывал мне, что в Финляндии не существует интеллигенции. Мол, в России она точно есть — до сих пор, и ее очень легко распознать, а в Финляндии — ничего подобного.
Библиотечный холл. Финские школьники очень любят проводить время в библиотеках — потому что в них есть интернет, 3D-принтеры, зоны с компьютерными играми и музыкальными инструментами. И выглядят местные библиотеки здорово и современноФото: из личного архива
Его слова казались мне таким глубоким, непостижимым заблуждением, что я даже не решалась спорить. Хотя внутри меня все кричало: «Ну как же нет интеллигенции? Вы тогда кто? И как объяснить тот факт, что практически все мои финские знакомые более-менее сносно знают по два-три иностранных языка? А если в компании пошутить про “Улисса”, обязательно найдется тот, кто шутку поймет. Это разве не доказательство существования финской интеллигенции?»
Только прожив в стране несколько лет, я поняла, что имел в виду тот профессор. В Финляндии нет не интеллигенции, а бросающегося в глаза расслоения общества на образованных и необразованных людей. И огромную роль в создании именно такого социального фона играет школа. Здесь никому не придет в голову делить классы на сильные и слабые. Учитель ни за какие коврижки не сформирует группку привилегированных отличников, которых будет поощрять и ставить в пример остальным.
Наоборот, образовательный процесс ориентирован скорее на отстающих. Педагоги уверены: гораздо лучше сделать так, чтобы знания в классе в целом оставались на одном, среднем уровне, чем вырастить пару-тройку вундеркиндов и двадцать мальчиков и девочек, которые будут ненавидеть себя за якобы «глупость» и пытаться завоевать авторитет другими способами, в том числе с помощью насилия.
Давление на учеников снижено до минимума. Тем, кому учеба дается тяжело, никто не говорит: «Позорище! Вырастешь — будешь подъезды мыть!» Даже если твоя судьба сложится именно так, ничего страшного: профессия уборщика для общества не менее важна, чем профессия врача или программиста. Детям, которые усваивают знания быстрее и легче, не нужно испытывать постоянного стресса от необходимости соответствовать высоким ожиданиям родителей и учителей. Если они чувствуют, что в существующей школьной программе им стало тесновато, всегда есть дополнительные занятия.
То есть финские школьники могут учиться без вечной погони за идеалом, пятерками, грамотами. Такое вот счастье.
Учитель ученику человек
— Представляешь, что эта учудила?
Передо мной в автобусе сидят две девочки лет тринадцати. Они говорят по-русски, но с заметным акцентом: либо живут в Финляндии с детства, либо уже родились здесь в семьях иммигрантов.
— Я болела неделю. Пришла, а у нас контрольная, — продолжает та, что повыше и побойчее. — Эта мне говорит: «Попробуй со всеми написать, вдруг получится».
Главная финская сеть книжных магазинов готовится к новому учебному году: здесь он начинается в середине августаФото: из личного архива
Догадываюсь, что речь идет об учительнице.
— Мол, можно только первые три задания сделать — без оценки. А я ведь БО-ЛЕ-ЛА. Ну че она, не понимает?
— Совсем охренела, — вздыхает ее подружка — кроткая, синеглазая, беленькая до прозрачности.
— Ну я ей так и сказала: «Не буду делать — и все. Лучше книжку почитаю». Будет знать, как до меня докапываться.
Наверняка в реальности эта девочка вела себя с учительницей гораздо менее нахально, а в автобусе хорохорилась, чтобы произвести впечатление на благодарную слушательницу. Но в ее рассказе есть неумолимая правда: в Финляндии дети имеют право плохо себя чувствовать, иметь свое мнение, испытывать и выражать любые эмоции.
Могут грустить, раздражаться, стесняться — их за это не стыдят и не упрекают
Если подростку трудно выступать на публике, педагоги будут это учитывать. Если второклашка отказывается отвечать на вопрос учителя, расстроен или чем-то озабочен, от него отстанут.
Внимание к личности каждого ученика не отменяет того, что в финских школах распространяют идею равенства. Например, детей мигрантов из африканских, арабских или азиатских стран равномерно распределяют по классам, а ограниченным в финансах семьям дают возможность сделать так, чтобы их сын или дочь принимали участие во всех школьных активностях наравне с одноклассниками. Знаю пару историй, когда людям предлагали помочь школе с ремонтом (физически — не деньгами), чтобы компенсировать стоимость дорогой поездки для ребенка.
То есть учителя, родители и школьники видят друг в друге не фигуры с социальными функциями и должностными обязанностями — а прежде всего людей, с их слабостями, особенностями и интересами. И это счастье.
Школа начинается с туалета
Пару лет назад я решила сходить на собрание жильцов нашего кооператива, которое по традиции проводилось в здании ближайшей школы. Затея была изначально обречена на провал: в то время я знала в лучшем случае десять-пятнадцать финских слов и не могла понять, о чем идет речь. С другой стороны, на таких собраниях жизненно важных вопросов все равно не обсуждают: первые полчаса люди делают вид, что им интересно, когда будет капитальный ремонт, а потом час с пеной у рта спорят, кому достанется честь жарить сосиски на барбекю, приуроченном к весеннему или осеннему субботнику.
Типичная финская школа — та самая, где проходило собрание жильцов нашего кооперативаФото: из личного архива
Но опыт все равно был интересный: тем более что нас всех угостили кофе и булочками с корицей, а председатель собрания отстукивал принятые решения деревянным судейским молоточком. Но самое большое впечатление произвела на меня сама школа. И не столько даже вся целиком, сколько школьный туалет. Он был чистый, просторный, с плотно закрывающимися кабинками, горячей водой в кранах, жидким мылом, полотенцами и, конечно, большим запасом туалетной бумаги.
Уверена, что для среднестатистического финна моего возраста в таком наборе удобств нет ровным счетом ничего особенного. Мне же казалось, что я попала в сказку. Возможно, современные российские школы оснащены лучше, но в нулевые в моей очень приличной московской языковой гимназии одна из двух раковин в туалете обязательно была сломана. Из крана над второй лилась тоненькая струйка воды — всегда ледяной. Раз в несколько месяцев на раковине появлялся маленький обмылок — и на следующий же день исчезал.
Кабинки не закрывались: никаких щеколд или замочков. Нужно было либо овладеть непростым навыком левитации над унитазом, не забывая придерживать дверь, либо каждый раз брать с собой подружку, чтобы дверь держала она. А еще спрашивают, откуда у российских женщин взялась привычка ходить в туалет только вдвоем, а не поодиночке. Позже я узнала, что в финских школах предусмотрены душевые, чтобы дети после физкультуры могли помыться, и чуть не расплакалась от жалости к себе и своим одноклассниками. Физра обычно шла у нас первым уроком, и мы вынуждены были потом весь день ходить потные и грязные: ни о каком душе даже речи не шло — его просто не было.
Так что финский школьный туалет, да еще и душевые — тоже, в общем-то, счастье
Наверняка многие возразят мне и скажут, что о качестве образования нужно судить не по благоустроенности туалетов, а по квалификации педагогов, успеваемости учеников, количеству выпускников, поступивших в хорошие вузы. Все это, конечно, тоже важно. Но я почему-то уверена, что выросла бы куда более счастливым человеком, если бы удовлетворение самых базовых нужд не ассоциировалось у меня с дискомфортом и стыдом. И если бы школа воспитывала во мне не соревновательный дух, а понимание, что учиться новому — в первую очередь интересно и полезно и только потом уже сложно. Да и то не всегда.
