С особой жестокостью

Так в 2013 году она взяла под опеку 12-летнего Федю и еще двух мальчишек — братьев Гусевых. 11 и пяти лет. Когда вся компания поселилась в новом доме, начался кромешный ад. Старший Гусев крушил все, что попадало под руку. Крушил в буквальном смысле. Разгромил альпийскую горку, сломал бассейн, порезал ковер, разбил стеклянную дверь. Дрался с Федей. Потом принялся за животных. Перебил половину кроликов. Просто брал шампур и рубил им как саблей. Потом до смерти забил ногами козу, когда та рожала. Никакие разговоры не помогали. «Я много раз с ним разговаривала. Спокойно, не повышая голоса. Всегда была уверена, что до любого можно достучаться. Но он меня просто не слышал. На все говорил: «Это не я», — рассказывает Татьяна. — Стоит с осколками стекла в руках, хлопает глазами и крутит головой: «Не я это». У одиннадцатилетнего пацана была такая силища, что, чтобы немного его энергию выпустить, я отключала насос в бане и просила вручную натаскать воду. Он один влегкую 800 литров воды набирал». Из школы звонили, жаловались, что мальчик сломал компьютеры, поджег стул и вообще, если его не заберут, через полгода разрушит всю школу. Последней каплей, после которой Татьяна срочно вызвала специалистов, стала гибель котенка. Его руками задушил младший, пятилетний Гусев, а потом разбил голову котенка о камни.

Когда братьев забрали в психиатрическое отделение, оказалось, что они давно на учете, старшего ежегодно госпитализируют. У мальчика очень тяжелая судьба, в детстве он пережил физическое и сексуальное насилие, на его глазах убили маму, его несколько раз уже возвращали семьи. В его истории болезни за таинственным цифровым кодом, который Татьяне не расшифровали, отдавая ребенка, среди прочих диагнозов скрыта пометка «агрессия с особой жестокостью». Когда время госпитализации подошло к концу, Татьяна написала заявление на отказ от Гусевых. Говорит, ей было страшно, что в итоге он убьет и Федю. Когда судья, разбиравшаяся в причинах отказа, прочитала полную характеристику на Гусевых, спросила: «Вы все это знали и взяли детей?» Татьяна ответила: «Нет». Этой информации в деле, которое ей показывали, не было. И про диагнозы ничего не пояснили. Сказали просто, что дети «педагогически запущены». Это Татьяну не смутило. Дети в системе все запущены. С этим можно справиться. «Таких тяжелых детей с психическими отклонениями нельзя было отдавать без предупреждения и без сопровождения специалистов», — уверена Татьяна. Она считает, что все тогда сделала правильно. И ее опыт воспитания Феди доказывает, что она может быть хорошей приемной мамой. И странно не давать детей в семью, у которой есть ресурсы и положительный опыт воспитания трудного подростка.

«У меня есть мама»

Татьяна показывает стопку грамот и благодарностей, которые Федя получил за четыре года в школе. За хорошую учебу, старательность, инициативность. Благодарственные письма родителям. Для нее каждая грамота и благодарственное письмо — подтверждение, что у нее, как у приемной мамы, все получилось.

С Федей — вольным подростком-бродягой, два года скрывавшимся от инспекторов по делам несовершеннолетних по подвалам и привыкшим выживать попрошайничеством и мелким воровством, тоже было непросто. Но Татьяна говорит, что видела с первого дня, что мальчик смышленый и слышит все, что она ему говорит. А значит, постепенно начнет и воспринимать. Несколько раз отношения заходили настолько в тупик, что они оба садились и плакали. Однажды из дома пропали деньги. Татьяна спокойно сказала Феде, что в шкатулке лежали деньги, она сейчас уезжает, но, когда вернется, хотела бы, чтобы деньги снова были на месте. И деньги вернулись. Так повторилось еще лишь раз. Потом Федя признался, что был уверен, что за кражу денег его изобьют. Как всегда делал дедушка.

Как-то после первого семейного праздника в новом доме Федя в раздумьях спросил: «Вы что, совсем не деретесь, что ли?» «А почему мы должны драться?» — удивилась Татьяна, вытирая бокалы для шампанского. «Ну, у нас дома всегда дрались, когда выпьют», — пожал плечами Федя.

Федя говорит, что поначалу ему было очень трудно привыкать к новым порядкам. Но ему очень хотелось в семью из детского дома. А сейчас он рад, что так все получилось. Ему в этом году 18 лет. Он поступил в электроэнергетический техникум в Екатеринбурге. Хочет получить сначала специальность, которая гарантированно будет кормить всегда. А после армии собирается поступать в Академию МВД. Хочет заниматься компьютерной безопасностью.

Когда на юбилее детского дома Федька взял микрофон и сказал: «У меня есть дом, у меня есть мама, я счастлив», Татьяна просто разрыдалась. Говорит, что любые его успехи и достижения воспринимает гораздо острее, чем все, что было с кровными детьми. Там это было само собой разумеющимся. А когда грязнуля Федька, с которым она боролась просто за то, чтобы он регулярно менял носки и трусы, едет в гости и сам, без напоминания, берет с собой зубную щетку, это невероятное достижение. За эти пять лет он научился пользоваться ножом и вилкой, всегда помогает поднести сумки и открыть дверь. Может что угодно починить, у него руки золотые.

А Татьяна надеется, что ей разрешат взять под опеку еще мальчишек. Она написала заявление, но получила отказ. Отказ, как ей объяснили, автоматически получают все, кто когда-либо возвращал взятого под опеку ребенка обратно. Татьяна опротестовала это решение в суде и собирается добиваться разрешения взять детей на воспитание. Считает, что на примере Феди доказала, что может быть хорошей приемной мамой.

Трудно без поддержки

В трудных ситуациях, когда было непонятно, как поступить, Татьяне помогали психологи из Школы осознанного родительства. Она уверена, если бы специалисты с первого дня оказались рядом с ней, когда в их семью попали братья Гусевы, возможно, и с ними удалось бы ситуацию повернуть иначе. «Семьям с приемными детьми очень нужна поддержка. Когда берешь детей, думаешь, ну, если своих вырастил, то уже знаешь, как, и сможешь справиться с любой ситуацией. Но это не так. Своих детей мы знаем с пеленок. А ребенок в детском доме обычно прожил очень трудную жизнь. С ним нужно совсем иначе общаться, — считает Татьяна. — Чем чаще семьи с приемными детьми будут общаться и обмениваться опытом и получать профессиональную помощь от специалистов, тем больше детей смогут вырасти в семьях и стать хорошими людьми. Я смотрю на своего Федю, у которого и мама, и папа по тюрьмам с 17 лет, и папа последние десять лет сидел за убийство мамы, — и  думаю, что спасла от тюрьмы одну душу. У Феди были все шансы пойти по стопам родителей, если бы мы не встретились. Если бы нас не поддержали».

Каждая десятая приемная семья в России возвращает детей обратно в детский дом. Так происходит, когда приемные родители не могут справиться с естественными кризисами адаптации ребенка, который большую часть жизни провел в системе сиротских учреждений.

Школа осознанного родительства организации «Семья детям» помогает приемным родителям в Екатеринбурге и Свердловской области преодолеть кризисы и сохранить приемного ребенка в семье. Задача «Школы» — научить родителей лучше понимать особенности психики их ребенка и научить сохранять свои душевные силы в кризисные моменты. Каждая семья в течение трех месяцев будет проходить терапию, в которой смогут участвовать и родители, и родные дети, и бабушки, и дедушки. Еженедельно родители нескольких семей будут встречаться на групповой психотерапии, суть которой — создать безопасное пространство для проживания чувств и эмоций и проговаривания страхов и проблем.

За 18 лет работы «Семья детям» помогла сохранить в семьях 420 детей. Если вы подпишетесь на пожертвование в пользу «Школы осознанного родительства», еще несколько детей не вернутся в детский дом. Очень важно, чтобы каждая семья с приемными детьми могла получить поддержку в трудной ситуации.