Я не мылся почти неделю. Напился в хлам несколькими литрами дешевого алкоголя. Вышел в том, что не жалко: в старых трениках с огромной дыркой на заднице, бесформенной серой майке, клетчатой дедовской рубашке и римских сандалиях — конечно, на носки, которые не снимал несколько дней. Повалялся в этом по всему двору, особенно тщательно в детской песочнице, отдельное внимание уделил голове и рукам. Рыбкой нырнул в заполненный мусорный контейнер и от души в нем покувыркался. Облился двумя полными банками зеленой «Золотой бочки». Нассал себе на левую штанину. Пожил как в мечтах. Превратился, в общем, в воображаемого «вонючего грязного бомжа» из фантазий жителей Савеловского района, не желающих видеть неподалеку от своих домов прачечную для бездомных.
У меня вполне получилось: проходящие девушки смотрят с ужасом, чуть не отпрыгивая, а «синепузые» на входе в метро разворачивают еще до рамок проверки. Остался последний штрих — провести ночь на улице. Для дополнительного амбре и правильного мироощущения. И можно двигаться на Ижорскую, 21, куда жители Савеловского предлагают отправить «Ночлежку», фонд «Второе дыхание» и всех их подопечных: там вроде бы есть государственная химчистка для бездомных. Специально ничего не выяснял про это место и не смотрел в интернете, где оно находится. Вроде бы где-то в САО и у МКАДа, добираться от Петровско-Разумовской.
Для аутентичности я решил отправиться туда без денег и мобильного телефона
Но сначала нужно поспать. Пьяно побродив пару часов по праздничной (День города) Москве, иду на площадь трех вокзалов — вроде бы знаковый «спот» для бездомных. Но быстро понимаю, что былая слава этого места осталась в прошлом. На Ярославском меня останавливают вежливо: «Мужчина, в таком виде нельзя». На Ленинградском каждый мой шаг после входных дверей отдается эхом: «Эй! Эй! Але! Але! Гараж! Ты че!» — все понял, выхожу. На входе в Казанском не выдерживаю и завязываю диалог:
— Куда? А ну пшел.
— А почему нет? Я же без оружия.
— Да ты сам как оружие!
— Ну а что мне делать?
— Да х*й знает, иди в фонтане помойся.
Автор в грязной и вонючей одеждеФото: Дмитрий Сидоров
В поисках фонтана бреду к Садовому. Выхожу к скверу напротив «Красных Ворот» — тут на лавочке уютно спит бородатый бездомный. С профессиональным обвесом, правда, — толстая куртка, пакет под головой. Ну а без разве намного хуже? Ложусь на соседнюю, кладу ногу на ногу, руку на голову. Пытаюсь уснуть. Не очень получается: холодновато, накатывает тревога. Никаких ценностей на мне нет, но и просто так пырнут ведь, в городе миллионнике-то. Рядом с метро, вокзалами и магистральными трассами. Вихрь нехороших видений расправ над бездомным мной смешивается в сновиденческую воронку.
Будят меня пьяные возгласы. Разлепляю глаза, вижу двух четких, как убийцы Скрипалей, только без шапок, пацанов. Обсуждают то п*зделки, то двух лежащих перед ними бездомных. «Ну, все, — думаю, — тут спать не вариант». Принимаю вертикальное положение, встаю, пытаюсь вальяжно, насколько позволяет нервный тремор, уковылять в сторону. «Слышь, куда пошел!» — кричат пацанчики.
Подбирая ступнями сваливающиеся сандалии, бегу
Где-то рядом, вспоминаю, есть закрытый двор, туда такие ребята вряд ли зайдут. Там и продолжу сон. Нахожу нужный закуток, но там обнаруживаю другое: вход в офисный подъезд, открытый почему-то. Сам подъезд при этом освещен, хоть и глубокая ночь. Щурясь, прохожу до чердака. Вроде никого, а появится кто-то максимум через сутки (суббота же). Примериваюсь к подоконникам, но чего-то важного, типа газетки, у меня нет. Очень холодно на них спать.
Через полквартала от подъезда, где-то между «Красными Воротами» и «Курской», нахожу огромный мусорный контейнер посреди безлюдного переулка. Внутри — только пара пакетов с остатками съеденных суши-наборов и куча картона. А стенки достаточно высокие. Без промедления лезу туда и сооружаю себе ложе, даже с картонной подушкой и подобием одеяла. Засыпаю с воронкой уже менее тревожных мыслей. Просыпаюсь только от проезжающих мимо составов и от бездомного, роющегося в картоне: «Давай спи, малой».
Место, где стоял мусорный контейнер, в котором ночевал автор (фотографии сделаны наутро после эксперимента)Фото: Дмитрий Сидоров
Наступает утро. В контейнер попадает первый луч света. Где-то, наверное, часов 6 утра. Я уже не пьяный и пофигистичный, а похмельный и раздраженный. Готов бросаться на замечания прохожих, только вид такой, что любые их претензии, скорее всего, оправданы. Поэтому и не бросаюсь. Что ж, пора, в далекий путь.
Отпраздновавшая День города и начавшая день выборов Москва абсолютно пуста, и я быстро дохожу до «Новослободской» — мне на север, а откуда еще туда добираться. «Синепузый» еще сонный и торчит вдали от входа. Пользуюсь этим уникальным моментом и прохожу за двумя загульными хипстерами в метро. Один из них оборачивается на запах и возмущается шныряющему за ним бездомному. Но лопасти турникета не отпихивают меня, а хипстера я легонько отодвигаю и сбегаю вниз по эскалатору.
Повезло: внизу встречаюсь со спиной, а не чем-то другим патрульного мента. Иду строго за ним к переходу на другом конце станции. Когда подхожу к лестнице, он, завершив маршрут у витража, оборачивается, видит меня и стремительно направляется в мою сторону. Со всей дури бегу в переход. Оборачиваюсь уже в вагоне, едущем на север, — не преследует.
Петровско-Разумовская в воскресенье утром — это голая асфальтовая степь, мираж ТЦ «Парус» вдалеке и два такси. Редкие стайки прохожих, спускающихся в метро. «Ижорская, 24», — бурчу им. Испуганно идут дальше, кто-то смеется и покачивает головой. Скучающие таксисты переговариваются на родном языке, потом один из них обращается ко мне: «Брат, тебе до Селигерской надо. Оттуда доберешься».
Разворачиваюсь. «Синепузый» в фойе станции скрещивает руки за спиной и широко улыбается — тут проскочить не удастся. Зато удастся со стороны выхода. Перебрасываю рубашку через выходной турникет, он открывается внутрь, и вот я уже в вагоне. На одном из диванов в полный рост разложился пьяница. Встаю рядом с ним — разделим хоть общественное осуждение пополам.
Но я впечатляю пассажиров почему-то больше: люди встают с мест и отсаживаются куда подальше
Дезинфекционная станцияФото: Дмитрий Сидоров
На Селигерской встречаю «своих». Угашенные в ноль в самый ранний час бездомные указывают дорогу: «Тебе по Коровинской *башить и *башить». «А со мной пойдете? —спрашиваю.— Помыться можно, все дела». «*банутый?» — вопросительно-утвердительно говорит самый бородатый из них.
Пешком — не вариант. К счастью, по Коровинскому ходит много автобусов. В первом прыгаю через турникет сверху и слышу: «На выход». Оборачиваюсь, готовый поспорить, но вижу, что водитель уже открывает дверь из кабины в салон. Выбегаю. На улице нервно бью ногой остановку. Две старушки почти синхронно встают с нее, поднимают пакеты и отходят на соседнюю.
Во второй автобус пролезаю под турникетом снизу. Не факт, что в этом секрет успеха, но меня никто не трогает, и я забиваюсь в самый дальний угол. В полусне проезжаю восемь остановок в надежде услышать: «Ижорская улица». Но что-то не слышу и не слышу. Психую, выхожу на девятой — не очень-то хочется оказаться в Коровине и добираться до цели уже оттуда. Слава Собянину, на остановке есть карта, на которой видно уже и МКАД, и заветную Ижорскую. Но не дом 21, конечно, максимум 7.
По пути сюда я воображал путь по обычному спальному району и думал, что это будет даже как-то живописно. Но нет — это натуральная промзона, куда так хотела выгнать савеловских бездомных Кэри Гуггенбергер. Ижорская улица тянется, кажется, целую вечность. Слева — унылые заборы заводов, справа — бесконечные гаражи, ни души вокруг, только появляющиеся то тут, то там автосалоны с дурацким шинным артом. Яркое, еще красное утреннее солнце лишь добавляет ощущения полнейших, безнадежных еб*ней. Наконец солнце ударяет лучом в двухэтажное здание — после всего пережитого оно кажется волшебным фэнтезийным замком. Вот она! Дезинфекционная станция № 2 ГУП «Московский городской центр дезинфекции». На заборе баннер со стрелкой — «Санпропускник».
Центр им. Елизаветы ГлинкиФото: Дмитрий Сидоров
Следуя указанию, огибаю здание. Утыкаюсь в сидящего на тротуаре бездомного, он потягивает сигарету и нечто очень черное в большой чашке. «Открыта прачечная, дядь?» — спрашиваю. «Да откуда я знаю», — машет он рукой. Там, где должен быть вход, висит большой замок, и дверь никак не поддается. Закрыто. Ну да, воскресенье же, хоть и день выборов.
Зато прямо напротив — Центр социальной адаптации бездомных им. Елизаветы Глинки. Неразговорчивый друг как раз уходит за его двери. Вот это я отыграюсь сейчас за закрытую химчистку! Немного помявшись, следую за ним. На «ресепшне» меня встречает брюнетка среднего возраста.
— Вы куда?
— Я помыться пришел в химчистку, а она закрыта…
— Ну да, она только в будни работает, приходите завтра.
— А у вас нельзя помыться?
— Нельзя.
— Все-таки написано «приют для бездомных».
— Ох-ра-на!!!
Выбегаю, уже привычно. Видимо, сюда берут только тех, кто прошел первый этап — химчистку.
Промзона на Ижорской улицеФото: Дмитрий Сидоров
P.S. Общий путь от пробуждения в мусорном баке до здания на Ижорской занял у меня три с небольшим часа. При этом я был максимально мотивирован добраться именно до этого адреса по редакционному заданию и пользовался методами, доступными не каждому бездомному (по физическим и моральным соображениям). К тому же я знал, что все это — эксперимент, который в любой момент можно закончить, просто вернувшись домой. Прошу учитывать все это в оценке доступности для бездомных предложенного жителями Савеловского района места.
