Умна для всех и дура для себя

— А как все-таки колбасу распределите? На всех же не хватит.

— Когда дают мало, — поясняет Галина Ивановна, — первыми получают те, к кому близко заехать по пути. То, что остается, кладу в холодильник и на следующий день выборочно звоню. Кому завезу, кто сам подъедет.

Бывает, что дают много. Например, мяса или специй. Тогда проще привезти туда, где подопечных масса: в дом престарелых и интернат. Или собрать всех на бесплатную теплоходную прогулку и на месте раздать продуктовые наборы.

В последнее время, как замечает Галина Ивановна, щедрость коммерсантов поубавилась. Стал чаще попадаться и товар с близким сроком годности. Но это касается не всего, что перевозит ее фургон. Хлеб, торты, чай, кофе, подсолнечное масло, мясо, колбаса, туалетная бумага, билеты на концерты, в музеи, театр и дельфинарий — неполный перечень. Одно кафе, например, жертвует раз в месяц 1500 рублей.

«У меня свой метод, — рассказывает Галина Ивановна. — Вижу проезжающую машину, на ней телефон. Эти торгуют мясом, а те кафелем. Звоню, представляюсь благотворительным фондом и добиваюсь встречи. А уже там пускаю в ход свое обаяние».

Выдержав многозначительную паузу, она продолжает: «Прихожу, опять же, не с пустыми руками. Я подхалимка, — улыбается, — если не подмажешь, то и не поедешь».

Одной рукой она достает из пакета то, чем подмазывает, — бумажного лебедя, оригами. Пока стоим на светофоре, у лебедя появляется клюв. Еще пять-шесть быстрых движений — и закончено крыло.

«Вот, — говорит, — чем в пробках занимаюсь».

Одна за всех

Двадцать пять лет назад Галина Ивановна работала водителем по поручениям в фонде «Вера. Надежда. Любовь». Ездила на легковой машине за благотворительными товарами и развозила их подопечным. А когда директор фонда эмигрировала в Германию, то Галина Ивановна решила, что и сама все может. Рядом оказалась хорошая бухгалтер, которая помогла открыть фонд. Назвали — «Доброта».

Впрочем, фонд, хотя и официальное, но чересчур громкое слово. Единственный его сотрудник — Галина Ивановна. Сама и директор, и водитель, а иногда и грузчик. За фургон, купленный частью в долг, она еще рассчитывается. Денег на балансе фонда нет и никогда не было.

Звонит телефон. Колбаса будет только завтра, меняем маршрут. Едем за бумажными полотенцами и туалетной бумагой — 50 километров от Питера, Гатчинский район. Фигурка лебедя уже у меня — подарок Галины Ивановны. Она ловко управляет машиной и непрерывно говорит.

«Я болтушка, — смеется, — потому что в детстве не договорила».

До шестого класса ее слова трудно было разобрать. Но хорошо, что речь вообще сохранилась.

«Наш детсад попал под бомбежку, — вспоминает она блокадный Ленинград. — Все дети спрятались в железную трубу. Снаряд попал прямо в нее. Всех контузило. Пятый детсад Васильевского острова».

На газ и тормоз она нажимает больными ногами. С блокады у нее полиартрит. В ее нынешние годы еще и инвалидность второй группы. Но говорить о ней не хочет, так как это неправильный настрой.

«Заболит что-то — повторяй, что хочешь выздороветь! Я своему организму приказываю не болеть! Понимаешь? — чуть не кричит она. — Не о болезнях думать, а о здоровье! И утром, когда умываешься, — молитву с водой: неприятности и болезни, уйдите от нас. От нас — понимаешь? За всех надо молиться. Ты на песни Высоцкого пойдешь в театр Новицкого? Бесплатно».

Мысль Галины Ивановны скачет резко. От билета на концерт, не желая обидеть, отказываюсь. До этого я не препятствовал ее доброте и, помимо лебедя — торжества искусства оригами, — обнаружил у себя в руках два пакета чая, коробку конфет, термос и блокнот с надписью «Профком управления Октябрьской железной дороги».

— У меня всегда что-то есть, — говорит Галина Ивановна. —Люди видят: на машине написано, подходят, интересуются.

— Чем интересуются?

— В основном деньгами. Денег, отвечаю им, у самой нет, а вот продукты или билеты на мероприятия — пожалуйста.

Инвалидность и трактор

Продуктовая благотворительность, как выясняется, не единственный ее вектор.

«Я самое малое семнадцати бабушкам оформила инвалидность. Тут у меня на первом месте не порядок, а обстоятельства человека. Если по бумагам нет никакой инвалидности, то сначала дают третью группу. Но как третью, когда, вот пример, срочно нужна первая?! Тогда на площадь моей дряхленькой подопечной сможет прописаться ее родственница из Украины, чтобы ухаживать. И помощь рядом, и питерская прописка».

Подопечных на комиссию по инвалидности Галина Ивановна часто возит сама или вызывает врачей на дом. И после начинает, по ее выражению, крутить инвалидность. Получается так же, как и крутить руль. А безаварийный стаж у нее едва ли не полжизни.

— Я люблю руль, — повторяет Галина Ивановна. — В сорок пять с вредного производства вышла на пенсию и сразу купила легковушку. До этого девять лет водила троллейбус. Еще я на комбайне и тракторе умею. А в шестьдесят лет сдала на категорию «А».

— Так вы и на мотоцикле?

— Нет, но права есть.

Сельхозтехнику Галина Ивановна освоила на целине. Приехала туда молодой учетчицей. Ходила с двухметровой палкой — мерила дневную норму, которую делали трактористы и комбайнеры. Веселый тракторист научил ее ездить на тракторе «Беларусь».

«Трактора у нас работали в две смены, — вспоминает она. — Как-то ночью вижу в поле свет горит, но не движется. Подхожу — спит тракторист. Ладно, говорю, отдыхай, я буду боронить. Потом на комбайне собирала урожай. Никогда работы не боялась».

Когда вернулась с целины, то с порога заявила маме, что идет учиться на шофера. В ДОСААФе сдала вождение с первого раза и устроилась на автобазу скорой помощи. Со скорой пересела на троллейбус. Тогда же сделала липовую справку, что посещает вечернюю школу. Зачем? Чтобы выучиться на курсах вязания на машинке.

«Справка давала право на дополнительный выходной в неделю. Этот день я использовала, чтобы вписаться в график курсов».

Вязать вручную она уже умела. Ручное и машинное вязание — в Советском Союзе это была шикарная подработка.

А потом Галина Ивановна стала терять сознание. Хорошо, что не во время работы на троллейбусной линии. К работе ее стали допускать с перерывами. Надо было что-то решать. И она решила поработать во вред организму, чтобы выйти на пенсию в сорок пять лет. Завод «Россия» делал танки, Галина Ивановна работала там в гальваническом цехе: погружала детали в специальные ванны и дышала вредными выделениями.

Не разлучница

За руль вернулась сразу после завода непожилой вольной пенсионеркой.

«Что бы я делала без машины?! Детей у меня нет».

Она вспоминает, что дети в ее жизни все же были — дочки первого мужа Жени. С его новой семьей она сумела подружиться и брала девочек на субботу и воскресенье, возила по всем музеям и аттракционам.

«Как-то прихожу к ним, а старшая говорит своей маме: «У нас розетка не работает, надо вызвать электрика». Тогда я: «Миленькая, ты сейчас будешь электриком сама». Где, спрашиваю, у вас пробки. Показывают. Лестница есть? Есть. Так вот, сначала залезай и отключи пробки, убедись, что свет не горит, и пошли к розетке. Сама откручивай. Смотри — вот один провод, вот второй. Бери гвоздик, наматывай петлю. В общем, она сама починила розетку. Я ее и вязать научила. А когда Женя умер, то на сорок дней привезла его детей на могилу, ограду тоже привезла и работника, который ее установил. Как женщина я не разлучница. У меня забрали мужа, значит ему хорошо. Но когда мы встречались, жалели, что развелись».

Бумага в обмен на арбуз

За разговорами подъехали к складу. Собаки у шлагбаума встречают, но не лаем, а виляющими хвостами. Они знают: приехала Галина Ивановна. Собакам — мясо. Охраннику — торт. Ребята из Таджикистана, которые загружают в нашу машину мешки с рулонами туалетной бумаги и полотенец, тоже не остаются без подарков. «Старюшка», как они ее называют, жалуется им: «Ваш начальник — неуловимый Ян. Не могу дозвониться ему. Ведь всё — теперь он решил всю бумагу, что чуть потеряла товарный вид, под пресс в переработку. Продавать надумали. Неужели такие бедные? А я для него уже благодарственное письмо в стихах заказала своей поэтессе. Туалетная бумага и полотенца нужны моим старикам! И художники, которым тоже вожу, останутся без больших рулонов. Они ведь реставрируют и бумагой прикрывают свежую краску на картинах и иконах».

По пути со склада останавливаемся. У обочины магазинчик, на выносных прилавках фрукты и арбузы. Галина Ивановна просит меня: «Возьми два мешка с рулонами и пойдем».

Хозяин торговли, хмурый, нервный азербайджанец, делает вид, что не замечает нас. Между тем мы с предложением. Мешки в обмен на арбуз.

«Туда поставь», — показывает на дверь магазина торговец. Но арбуз не дает.

«Второй раз ничего, — сетует на его несговорчивость Галина Ивановна. — Ладно, бумагу оставим, в следующий раз согласится».

К неизбежному готова

Два с половиной часа езды — и мы на Гражданском проспекте. Ждем знакомую, которой Галина Ивановна отдаст из квартиры мебель для дачи. Квартира эта осталась от одной подопечной. Старички Галины Ивановны ведь часто умирают. И все возникающие вопросы она берется решать.

«Я законы знаю, и меня на кладбищах знают. Если человек придет, то ему скажут: «Там место стоит шестьдесят тысяч, а здесь сто». Как говорится, если деньги есть, можно и у Мавзолея похоронить. Но мне цены не называют. А если назовут, то я спрошу, давно ли у них была «такая-то»».

Фамилию и имя «такой-то» она мне не говорит. Поясняет только, что эта женщина в Петербурге старшая и она всех могильщиков сажает, если те, что называется, гребут под себя. Имя работает: подопечные Галины Ивановны погребены на Южном и Волковском кладбищах в бесплатных могилах и по накладной с официальными расценками за ритуальные услуги.

«Иногда, — говорит старушка, — я рекомендую купить второе место. Иначе со временем родственников рядом не похоронить — кладбища разрастаются. За второе место могильщики попросят пятьдесят тысяч. Но вам скажу, что официально это стоит примерно двадцать».

У самой Галины Ивановны уже есть могильный крест. На нем — лик святого и надпись «Яковлева Галина Ивановна 1939 — 20..». Две последние цифры не нанесены. К неизбежному она подготовилась.

«Сорок дней прошло, теперь можно заниматься», — говорит Галина Ивановна. Это она о содержимом квартиры. Раздаст все, что возьмут, организует уборку, соберет справки и передаст квартиру наследнице из Москвы. В этот раз Галине Ивановне повезло, наследница в состоянии оплатить ее труд и расходы.

На что жить?

Деньги Галина Ивановна считает. Бензин, мобильная связь, электроэнергия на три домашних холодильника, в которых хранятся благотворительные продукты, плюс картриджи для принтера — это ее постоянные траты.

— Я блокадница и инвалид второй группы, поэтому пенсия у меня двадцать тысяч. Но я ее не снимаю. Коплю на новую машину. Фиат — мой второй по счету фургон. Продам его, добавлю, займу немного, и будет у меня новая машина.

— На что же жить и постоянно ездить?

— На продукты я не трачу. Но себе беру только необходимое. Если есть товарный вид, это я должна отдать. Одежду себе не покупаю. Деньги у меня есть. Боженька помогает.

В переводе на цифры это значит, что в пяти магазинах «Вологодские продукты» она забирает пустые коробки и сдает в макулатуру по 6.60 за килограмм. Из цеха, где ремонтируют лифты, увозит целлофановую пленку, ее принимают по 15 рублей за килограмм. Можно набить целую машину. За пивные банки тоже платят в пунктах приема. Один дворник регулярно отдает ей свой «пивной» сбор.

Но крупную сумму можно заработать только на перевозке груза. Ближайший пример: женщина, которая сейчас приедет за мебелью для дачи, заплатит ей за доставку в Ленинградскую область. Неплохие тысячи, как говорит Галина Ивановна.

«Между нами говоря, — откровенничает она, — я радуюсь, когда мои подопечные понимают и дают сотню-другую на бензин. Но я знаю, с кого можно взять, а кто со своей инвалидностью на пенсию в десять тысяч живет».

Однажды Галина Ивановна помогла похоронить одну женщину. Родственница усопшей в благодарность предложила тысячу рублей. Галина Ивановна по совести отказалась, а через час эту тысячу заработала. Ехала и увидела на дороге сломавшийся джип. Хозяин попросил дотянуть. Дотянула. Вместе со «спасибо» — тысяча рублей.

«Боженька меня любит и всегда помогает, — говорит она и добавляет, — я не бизнесмен. Я для людей. Так радуюсь, когда кому-то хоть что-то!»

…К ее дому мы подъезжаем уже вечером. И только сейчас я замечаю надпись на фургоне. «Жизнь дается один раз, спешите делать добро!» Ясно, что Галина Ивановна будет делать завтра и послезавтра.