«Когда мне исполнилось восемнадцать, было много денег. Начали приходить выпускники, шантажировать. И я сказал другу: “Давай быстро все потратим, пока нас не убили. Не наши деньги, государственные — не жалко”», — вспоминает выпускник детского дома Рома.
Это типичная картина: сирота, выходя из стен детского учреждения, получает на руки сберкнижку, а там деньги. Несколько сотен тысяч, иногда несколько миллионов. И на выходе он встречает друга — «положенца» тюрьмы. Или офицера ФМС, который представляется офицером угрозыска. Или представителя этнической группировки. И вот наш сирота уже без денег — нищий, запуганный, жалкий. Смотрит на всех этих людей и не понимает, кого ему бояться. Поэтому боится на всякий случай всех.
Откуда у сироты миллионы? Сумма складывается из разных начислений и выплат: пенсия по потере кормильца (в случае смерти одного или обоих родителей), пенсия по инвалидности (если есть инвалидность), алименты, выплачиваемые родителями, прочие пособия. Наличие и размер выплат строго индивидуальны и сильно зависят от жизненной ситуации ребенка. Может не быть совсем ничего, а может набежать серьезная сумма.
Попробуйте дать своему семилетнему сыну миллион рублей и отпустите погулять
Вас что-нибудь будет тревожить? Возможно, вы подумаете: «Он сейчас накупит чупа-чупсов и машинок на весь этот миллион».
Так и происходит. Они покупают машины, не имея прав. Дарят всем друзьям (которых вмиг становится очень много) телефоны, ноутбуки, крутую одежду и велосипеды. Кутят, как в последний раз, в моднейших ресторанах города и пробуют все самое запрещенное и возбуждающее, что только можно купить за деньги. И деньги очень быстро заканчиваются.
А возможно, вы забеспокоитесь: у него же отнимут деньги!
Вы снова правы. И это гораздо опаснее. Потому что у семилетнего молча отберут и убегут. А эти, 18-летние, сопротивляются. Их запугивают, бьют, похищают. Эти сюжеты почище детективов Яна Флеминга: ночные поиски, погони, «стрелки».
Это страшно. Оказываясь внутри очередного такого сюжета, я не могу спрогнозировать, чем все это кончится. Кто за кого «впряжется», кто на чем «слованется», кто кого подставит. А этот Антон, Рома или Максим — он такой один. И терять его очень не хочется.
Антон вышел из детдома с полутора миллионами. Прогулял их с друзьями очень быстро: на одни только сауны с доступными женщинами ушло около 200 тысяч рублей. Гулял, конечно, не один — нашлись ушлые ребята, которые «раскрутили» его на полную, рассказали, какой он им хороший друг. И показали все прелести ночного города — с солями, тачками и проститутками. Тратил добровольно. Вместе с «друзьями» ходил за шмотками. Они набирали на 100 тысяч, он покупал себе кроссовки за десятку. «Ну что ж, раз ты больше ничего не хочешь тут, поехали в ресторан».
Часть денег он все-таки не прокутил — их у него заняли. Пообещали вернуть. И даже пригнали машину и отдали документы на нее в качестве гарантии возврата.
Потом должник решил, что платить ему нечем, и нашел помощников. Помощники представились сотрудниками полиции и потребовали у Антохи машину, а у его друзей — деньги. Через неделю Антон пропал, перестал выходить на связь, появляться во «ВКонтакте» и брать трубку телефона. Его возили по каким-то квартирам, требовали отдать ключи и документы, которых у него не было.
Мы встретились, чтобы произвести обмен. Меняли человека на машину
Нам нужен был Антон, а их интересовал усилок с сабвуфером в тачке. Неплохой курс жизни. За недорого можно пару Антох выкупить.
Максим вышел из интерната с суммой гораздо меньшей — какие-то жалкие две-три сотни тысяч, ради которых его вывезли в гаражи, пугали пистолетом и били дубинкой. Потом отвезли «на хату» и выжимали «признательные показания» — пин-код от карты — руками и ногами. Мы сейчас активно это дело ведем и одного «выжимателя» уже посадили. Но работы еще много.
Дима вышел с двумя миллионами и прокутил их за две недели. Сам. Добровольно. А потом оказалось, что жить-то не на что, и пришел к нам. Чтобы хотя бы есть.
Кому-то сравнение совершеннолетних сирот с семилетними «домашними» детьми может показаться некорректным, нелепым, притянутым за уши. Но, когда я называю этих 18-летних лбов детьми, я не лукавлю. Они могут уметь многое из того, чего не умеете вы: забивать косяк, выносить ноутбуки из супермаркета, ночевать в «заброшке» и делить с кошками последнюю сосиску.
Но элементарных, базовых знаний о жизни и деньгах у них нет
Снять показания счетчика — банально для вас и космос для них. Знание о том, что если не выключить свет на ночь, то заплатить за электричество придется больше, не может взяться ниоткуда. Вас, скорее всего, родители просили выключать за собой свет. В детском доме просто щелкали рубильником после отбоя и свет гас на всем этаже.
Элементарный вывод: чем быстрее я пачкаю одежду, тем больше денег у меня уйдет на стиральный порошок. Но его никак не сделать, когда сдаешь вещи в стирку по расписанию. Когда такой ребенок вдруг оказывается дома (у себя или в приемной семье), он продолжает пытаться «сдать в стирку» вещи и очень удивляется, что должен как-то организовать этот процесс сам.
После выхода из детского дома выпускник в 99% случаев продолжает учиться. А значит, живет в общежитии или доставшейся по наследству квартире и получает социальную стипендию. То есть минимальный доход (около 8 тысяч рублей) и крышу над головой он имеет. Собственной квартиры ему ждать несколько лет. Зачем же ему прямо сейчас давать два миллиона? Есть разные механизмы сбережения: сертификаты, счета, ежемесячные выплаты. Их надо обсуждать, прорабатывать, думать, черт возьми, думать! А не избавляться от очередного Антона, Ромы или Максима, вручая ему впопыхах его «мильоны», желая удачи и закрывая за ним дверь.
Призываю ли я отобрать у детей деньги? Нет. Я предлагаю всего лишь ликвидировать опасность. Мало занятий по финансовой грамотности: рассказывать о личном бюджете ребенку в детском доме все равно что меня учить балету по скайпу. Навык может появиться и развиться только с опытом его применения.
Когда я брал из детского дома четверых детей, мы садились в машину и ехали в «Ашан» покупать продукты — они получали навык: навык выбора продуктов, элементарного подсчета, экономии, планирования, коммуникации. Они должны были уложиться в заданную сумму и накормить всю группу.
Но если в детские дома не пускать волонтеров, наставников, не устраивать детей в гостевые и приемные семьи, они получают только один навык — смотреть телевизор и ждать восемнадцатилетия. Мы не просим ничего — ни денег, ни грамот, ни славы. Просим только не мешать. Но после семи лет системной работы в 15 госучреждениях нам просто сказали: «Спасибо, больше ваша помощь не нужна» — и посадили детей смотреть телевизор.
***
Антон РубинФото: Евгения Волункова
Автор этого материала — директор общественной организации «Домик детства» Антон Рубин. В Самаре у «Домика детства» работает проект «Центр взросления “Теремок”»: это небольшой деревянный дом, куда приходят выпускники детских домов и учатся там жить взрослой жизнью. Учатся простым, казалось бы, вещам: как обращаться с деньгами, как покупать продукты и одежду, куда идти и что делать, если в доме протекает кран или засорилась канализация, как готовить еду себе и близким, как ухаживать за ребенком, если он у тебя появился, что нужно делать, чтобы оформить документы или подготовиться к поступлению в колледж или вуз, как искать работу.
Антон Рубин, Стас Дубинин и другие сотрудники и волонтеры «Домика детства» помогают выпускникам наверстать упущенное в детском доме, научиться брать на себя ответственность, планировать, рассчитывать. Центр взросления существует на пожертвования. Волонтеры и сотрудники покупают продукты и средства гигиены, расходные материалы для мастерских, арендуют дом, чтобы подопечным подросткам и молодым взрослым людям было куда прийти и где учиться жить взрослой жизнью. Ваше ежемесячное пожертвование на любую сумму — 200, 500, 1000 рублей — поможет Центру взросления быть для сирот тем местом, где их не бросят. Спасибо!
