Станция Барыбино ничем не отличается от большинства подмосковных станций: невзрачная площадь с автобусами, продуктовым магазином и двумя дешевыми алкомаркетами. Поселок застроен частными домами и дачами. В нескольких минутах ходьбы от станции — пожарный пруд, в котором днем плещутся и громко кричат чьи-то домашние гуси. Здесь полгода назад барыбинские полицейские вытащили из воды труп 38-летнего местного жителя Дмитрия Сербинова, на теле которого эксперты-криминалисты насчитали восемь колото-ножевых ранений.
Дмитрий и Марина
«Он мне с первого взгляда не понравился — бандюган какой-то», — описывает убитого жительница Барыбина Ирина. С Сербиновым она была знакома около года: в прошлом марте он начал ухаживать за ее 39-летней дочерью Мариной и вскоре переехал к ним. Ирина выбор дочери не одобрила: Дмитрий много пил, становился буйным и распускал руки.
«Он здоровый был. Невысокий, но крепкий. Кабанчик такой — будь здоров», — Ирина показывает фотографии дочери и ее бывшего ухажера. На снимках Дмитрий — грузный и круглолицый — прижимает к себе Марину и улыбается. «Я через день вызывала милицию: у них начались постоянные драки с Мариной, скандалы. Он и меня пихал, когда я за нее заступалась, — рассказывает Ирина. — В очередной раз, когда они мне тут погром устроили, я просто дверь открыла и шмотки их на улицу выбросила».
Пара сняла дом на другом конце поселка, но совместная жизнь Марины и Дмитрия так и не наладилась: Сербинову, который работал на заводе по производству кондиционеров, сократили количество рабочих дней, и он стал пить чаще. «Дочка бегала ко мне, конечно. На Новый год он ее тоже отлупил. Отсиделась у меня, а потом опять к нему пошла», — вспоминает Ирина.
В марте 2018 года Марина, к радости матери, окончательно ушла от Дмитрия. Несколько месяцев Сербинов настойчиво уговаривал ее вернуться: ждал на станции, звонил и писал сообщения. 13 мая Сербинов написал ей, что собирается снять другое жилье, и попросил забрать вещи. На следующий день Марина видела Дмитрия живым последний раз: он стоял на станции и разговаривал с незнакомым ей мужчиной.
15 мая Марине позвонил хозяин дома, который снимал Дмитрий. По его словам, жилец не появлялся несколько дней и до сих пор не заплатил за аренду. Когда Марина приехала забирать вещи, она обратила внимание, что в комнате остался рюкзак, без которого Сербинов обычно на улицу не выходил. А в рюкзаке — паспорт, военный билет и другие документы.
Марина забеспокоилась. Телефон Дмитрия несколько дней был выключен. 21 мая Марина сообщила участковому о пропаже Сербинова. Через два дня случайный прохожий заметил в пруду тело Дмитрия. В полиции Марина узнала, что ее бывшего сожителя зарезали. Кроме того, убийца отрезал Дмитрию безымянный палец левой руки, на котором тот носил серебряное кольцо с гравировкой «Спаси и сохрани». Смерть, по словам экспертов, наступила 21 мая.
Виктор Лукьян
Деревянный одноэтажный дом, где живут Марина с матерью, разделен на несколько семей, для каждой — отдельный вход. До недавнего времени здесь жил Виктор Лукьян — 42-летний мужчина из Молдавии. 12 лет назад он начал встречаться с племянницей Ирины Светланой; в 2008 году пара заняла несколько комнат в отдельной части дома.
Виктор и Светлана, по словам соседей, жили «тихо-мирно». «Никакого шума не было, никто никогда не ругался — за стенкой-то все слышно. Витька спокойный очень, не конфликтует ни с кем, — рассказывает Ирина. — Раньше он не пил и не курил. Потом, когда Светка в аварии погибла, у него запои начались. Собирал тут всех алкашей». В гости к Лукьяну заходил и сосед Алексей Игнатов (имя изменено по его просьбе) — пожилой хромой мужчина с печальным лицом.
Несмотря на проблемы со спиртным, Лукьян хорошо ладил с соседями, а Ирину по-семейному называл «тетей Ирой». Виктор работал токарем на дому; выполняя заказы, он старался не пить. С Сербиновым, по словам Марины, был едва знаком — здоровались при встрече, пару раз курили во дворе, но никогда вместе не выпивали. В скандалы Марины и ее сожителя он не вмешивался. Сам Виктор вспоминает, что только один раз не удержался и пристыдил Дмитрия, когда они курили во дворе: «Ты что Марину бьешь?» В ответ Сербинов спросил: «А что, разве слышно?»
23 мая, когда новость об убийстве Дмитрия уже облетела Барыбино, Виктора Лукьяна и Алексея Игнатова задержали на улице с бутылкой водки, но затем отпустили без протоколов.
Известие о смерти Дмитрия Марина переживала тяжело. После беседы со следователем она купила бутылку коньяка. Сначала выпивала одна, потом вместе с Виктором Лукьяном. В ночь с 24 на 25 мая она уснула в одной из комнат на его части дома, сам Виктор расположился в соседней. Его разбудил стук в дверь, за порогом стояли полицейские. Марина проснулась, когда оперативники стаскивали ее с кровати. «Что, весь дом уже вылизали?» — спросил у нее полицейский и отвесил подзатыльник. Марину и Виктора выволокли на улицу, запихнули в машину и увезли.
Марина провела в отделе полиции всю ночь. Виктора Лукьяна сразу куда-то увели и несколько часов водили по разным кабинетам. В какой-то момент она встретила в отделе их хромого соседа Алексея Игнатова. Его тоже допрашивали то в одном, то в другом помещении отдела. Только утром Марину завели в кабинет, где сидели пятеро сотрудников полиции и Лукьян в мокрой одежде, с синяком во всю щеку и подбитым глазом.
«Виктора усадили передо мной, и он сказал, что я должна признаться в том, как мы с ним убили Дмитрия. Один из сотрудников угрожал меня избить, — рассказывает Марина. — Я начала возмущаться, после этого меня вытолкали из кабинета. Больше никто со мной ни о чем не разговаривал».
28 мая Домодедовский городской суд арестовал Виктора Лукьяна по подозрению в убийстве Дмитрия Сербинова. Во время заседания, отвечая на вопрос судьи, Виктор объяснил, что на лице у него следы пыток. Кто именно его бил, он не видел, потому что оперативники надели ему на голову пакет. По его словам, полицейские требовали, чтобы он взял на себя вину в убийстве Сербинова.
Удар током
Подробности избиения Лукьяна в отделе полиции стали известны в сентябре, когда делом занялись правозащитники из «Комитета против пыток». Виктор рассказал им, что оперативники пытались добиться от него признания в убийстве: «Стали спрашивать, не я ли убил Дмитрия. Я сказал, что не имею к этому отношения. Они стали объяснять, что признание в убийстве сократит срок».
Оперативники решили получить признание силой, говорит Лукьян. Сначала они избили его. Потом постелили на пол клеенку, поставили на нее стул с железным каркасом и усадили на него задержанного.
«Скотчем привязали мне ноги к ножкам стула, а руки сзади примотали тоже скотчем к спинке стула. Сняли с меня тапки и носки, к большому пальцу левой ноги привязали оголенный конец провода, на голову надели черный полиэтиленовый пакет. Я почувствовал сильный удар током, — вспоминает Лукьян. — Оперативники требовали признать, что я убил, а я отрицал свою вину. Пытки продолжались минут сорок. Я терял сознание и приходил в себя оттого, что меня обливали водой».
Судебно-медицинская экспертиза подтверждает, что после допроса в полиции у Виктора появились «кровоподтек на веках левого глаза, кровоподтек в скуловой области слева с переходом в ушную раковину, кровоподтеки на обоих запястьях, кровоподтеки в области левого голеностопного сустава» и другие телесные повреждения.
«Не меньше пяти человек видели и готовы подтвердить, что за день до задержания у Лукьяна ничего этого не было, — говорит юрист московского отделения “Комитета против пыток” Петр Хромов. — Четыре человека видели, что уже в отделе, но еще до допроса, у него также не было повреждений на лице. Наличие кровоподтеков после допроса в отделе нам подтвердили три человека».
В убийстве Дмитрия Лукьян так и не признался. По словам правозащитников, единственным доказательством вины Виктора стали показания Алексея Игнатова, который сообщил полицейским, что стал невольным соучастником преступления.
В своих показаниях Игнатов рассказал, что 21 мая он выпивал вместе с Лукьяном у него дома. Днем к ним зашел Дмитрий Сербинов. Прямо на пороге они с Виктором начали ругаться, хватать друг друга за грудки и махать руками. Виктор схватил нож и несколько раз ударил им Сербинова в грудь, Дмитрий захрипел и упал. Лукьян и Игнатов (в своих показаниях Алексей уточнил, что помогал приятелю исключительно из страха за собственную жизнь) расстелили на полу мусорные мешки и положили на них тело убитого, после чего Лукьян достал средство для удаления жира и стер кровь с пола на кухне. Грязную воду он вылил в ручей, куда обычно сливают помои, уточнил Игнатов. Вечером они якобы положили труп в тачку и отвезли ее к пруду, а затем сбросили тело Дмитрия в воду.
Показания Игнатова легли в основу обвинения. Других доказательств в деле нет — адвокат, представляющий интересы Лукьяна, утверждает, что эксперты не смогли найти следы крови в доме Виктора. Нож, которым он якобы зарезал жертву, в деле тоже не фигурирует.
«Немножко отбуцали»
Алексей Игнатов живет в минуте ходьбы от дома Лукьяна. Живет бедно — в единственной комнате только конфорка, маленький холодильник, телевизор и диван, застеленный несвежими простынями. Прежде чем усадить сотрудника «Комитета против пыток» на табуретку, Игнатов подстелил на нее газету.
По словам Алексея, полицейские угрозами вынудили его оговорить Виктора. «25 мая в два часа ночи ко мне домой стуканулись, вытащили, немножко отбуцали. Витька, говорят, сознался. Скажи, что это он убил, — вспоминает Игнатов. — Мне намекнули, как все было, подсказали, что говорить. А вы что думаете, у меня, что ли, фантазия такая? Я у них сутки сидел. Они говорят: “Ты и так хромаешь, мы тебя вообще калекой сделаем”. А че им? Они менты, потом не докажешь ведь».
По словам Игнатова, полицейские угрожали ему уголовным преследованием — «скажем, что восемь дырок в нем было, четыре Лукьяна, четыре — твоих».
«Я курицу рублю — глаза закрываю. А тут — восемь дырок, да еще и палец отрезать. Еще это кольцо серебряное, ну куда я его дену? Я вообще таким не занимаюсь. У меня есть деньги — я пью. Нет денег — не пью», — признается Алексей. Показания, которые оперативники заставили его подписать во время допроса, Игнатов не читал — очки, в которых он мог бы разобрать текст, остались дома.
«Бардак в России, ой бардак», — вздыхает мать Игнатова, слушая рассказ сына. Она и другая соседка видели, что у Алексея после допроса в полиции и Следственном комитете остались синяки и ссадины. Фиксировать побои в больнице он не стал.
По словам юриста «Комитета против пыток» Петра Хромова, сейчас Игнатов — свидетель по уголовному делу в отношении Лукьяна, однако по нему выделен материал проверки, предположительно по даче ложных показаний. «Мы предполагаем, что это перестраховка следователей. Материал проверки по Игнатову они выделили не сразу, а только в начале октября, понимая, что велика вероятность, что Лукьяна с такой слабой доказательной базой оправдают в суде», — говорит Хромов.
Ирина в вину Виктора Лукьяна не верит; она уверена, что не пропустила бы появление Дмитрия Сербинова в их дворе: «Дверь у меня все время открыта, двор видно из окон, он просматривается. И стены у нас в доме — сами видите какие. Я бы точно услышала пьянку или ссору, я же все время дома». Да и Игнатов, по ее словам, вряд ли смог бы помочь Виктору избавиться от тела: «Да вы посмотрите, как он ходит, у него же коленки нет». Несмотря на то, что Ирина могла бы стать ключевым свидетелем по делу, следователи допросили ее всего один раз, когда с момента убийства прошло несколько недель. В своих показаниях она уточнила, что 21 мая была дома и не слышала ни драки, ни криков.
«Сначала говорили, что Витька на Дмитрия из-за Маринки напал, якобы любовь у них была. Теперь, как я слышала, Дима якобы хотел Витькину половину дома забрать. Но с какой стати он мог это сделать-то? Она Витьке-то и не принадлежит», — удивляется Ирина.
Сейчас Лукьян находится в СИЗО №5 Московской области, где ждет суда по обвинению в убийстве. «Сейчас “Комитет против пыток” проводит собственное общественное расследование применения насилия к Лукьяну: устанавливает и опрашивает свидетелей, одним словом — восстанавливает картину произошедшего и формирует доказательную базу», — объясняет юрист Петр Хромов. Правозащитники подали заявление в следственный отдел СК по Домодедово с просьбой возбудить дело о пытках против Лукьяна, однако им было отказано.