«Буду делать тебя звездой»

Евгения Миляева, 27 лет, мечтала работать в театре с пяти лет

Был первый курс театрального. И меня пригласил на встречу чувак, который назвался продюсером. Ну вот это: «Буду делать тебя звездой. Ты должна что-то сделать, не знаю что, мы должны общаться, мы должны много общаться. Ну ты же понимаешь». Я, в принципе, понимала и подумала: ок, если что, сбегу. И я туда пришла. Там были коньяк и трава. И я не ушла. Было три часа ночи: уже не было сил и не было мыслей куда-то идти. А что дальше? Ок, вот двое. Который? А что дальше? А потом один из них говорит: «А у меня утром сестра приезжает. Надо уйти». А у меня нет денег. Ой. А у нас тоже нет. Это Таганка. Три часа ночи. На чем ехать? Как ехать? Коньяк, трава — там уже воли не было. Когда опьянение максимально, тебе блокирует волю. Такое состояние.

Они меня изнасиловали. Да. И ты понимаешь, что сам виноват: знала же, куда идешь, ну. Я должна была догадаться. Мне было 22 все-таки, это не первое образование было, и в какой-то момент, когда в квартире просто милое общение переходит, ну вот. Ну и вот. Я тогда поняла, что мне больше нельзя курить траву. Смотрела на окно и понимала, что если я выйду — мне не будет страшно. И вот эта мысль — она реально страшная. Ты осознаешь: а я бы вот могла. И ты на что-то такое способен, чего вообще не стоит делать. Никогда. Потом меня какой-то добрый дядечка довез до дома. Он понял это или нет — не знаю, но какой-то очень заботливый человек был. Но когда я оттуда вышла, это даже не освобождение было. Это не в лесу и не где-то было, в центре Москвы, но тогда я еще ее мало знала. И не понимала, куда мне идти. Кто я после этого в принципе? Я женщина, я человек, кто я? Шкуру содрать, кожу содрать с себя, что? Я иду, и все будто это видят.

Анастасия Попкова, 36 лет, мечтала быть актрисой с 12 лет

Я достаточно долго не могла выйти из этой истории. Это были съемки. Меня позвали как хореографа, позвал знакомый, и он сказал про меня: «Это очень крутой хореограф». А снимал очень крутой режиссер, медийный. Но я ничего себе не позволяла: ничего такого, чтобы он мог что-то подумать. Было всего трое суток, за которые надо было сделать много танцевальных номеров. И тут я вдруг стала такой типа музой. Знакомый мог сказать про режиссера: тот что-то не понимает, мол — иди и разберись. И я шла к режиссеру, объясняла, разбиралась. Был момент, когда мы снимали сцену секса, но надо было сделать все аккуратно, прикрыть. Я рассчитываю, как все это поставить. А режиссер переходит на эмоции и в какой-то момент, объясняя сцену актеру, как бы случайно хватает меня за грудь и целует взасос. При всех. Он просто говорит, говорит прямо нормально. И дальше — вот это. Я клянусь: я стояла и не понимала, что случилось. Это было или это мне показалось? Люди вокруг. Мы им объясняем сцену. Я хореограф. Что это?!

Потом он начал: «Молодец, ты защитила тизер, у нас будет полный метр, я выпишу для тебя роль, но…» Я подвисла. Потом ехали в машине, он говорит: «Надо подобрать материал тебе, можем посмотреть фильмы у меня на даче». И если все это время я держалась, потому что была ответственная и очень хотела эти съемки, то тут сказала: «Нет». И он такой: «Да ну, дурочка, поверила, да, я ж пошутил». А я думала: б***ь. В итоге я не стала сниматься.

Мария Денкова, 31 год, хотела быть актрисой с 11 лет

Было так, что я нравилась режиссеру — и как режиссеру, и как мужчине. И всегда между нами оказывалась женщина: не продюсер, так кастинг-директор. И она если это секла, хотя я ничего не делала плохого — не хитрила, не прыгала через голову, — она делала все, чтобы я не проходила кастинг. Просто чтобы не было в поле, потому что она якобы думает, что я могу создать ей помеху. Раза три было. А я ничего не делала. Даже никак не кокетничала. А еще бывает месть. Когда ты кому-то отказала, и тебе начинают портить жизнь.

Марина Бойко, 30 лет, хотела быть актрисой с шести лет, но призналась себе в этом только в 20

Однажды на «Кинотавре» ко мне подошел продюсер: «А вы в (отеле. — Прим. ТД) “Жемчужине” живете? Если что — 327». Я ушла в красноту: меня не оскорбили, как сейчас про это говорят, но я просто поняла, что пришел момент, что на меня смотрят не как на девочку. Я же всегда шукшинская была девочка: с грудью, с косой. И вот это время ушло — и стали на меня как на объект смотреть. В институте я играла Тургенева, Шукшина, мне утягивали грудь эластичным бинтом, чтобы я сыграла семилетнего ребенка — и я играла. У меня наива было столько! Только грудь мешала.

Может, потому что я из татарской семьи, где секс до брака — это нет, меня мужчины вообще боялись касаться. Мы жили в военном городке, нас у родителей три сестры. Хореография, фортепиано — такое стереотипное классическое воспитание, после музыкальной гимназии музыкальное училище. А потом я увидела по Первому каналу мюзикл «Нотр-Дам де Пари» и влюбилась. Поступала на музыкальный театр и везде слетела, зато на драматическом выбирала между двумя мастерами. Родители всегда поддерживали: «Театральный? Ну как хочешь». Так что патриархальное больше у меня в голове.

Я раньше думала: «А если голой позовут сниматься?» Был период — я думала, что буду отказываться. Сейчас режиссер если скажет: «Разденься» — я разденусь. Это же не я, а персонаж. Я актриса, а тело — это мой инструмент. Я же сама выбрала эту профессию, и это моя часть работы, как и держать себя в форме. Но так я думала не всегда. Были долгие разговоры с собой: «Если я религиозна, то я не ту профессию выбрала. Но я не настолько религиозна — скорее, светская девушка с патриархальным воспитанием».

В конце 2017 года несколько актрис, в том числе Анджелина Джоли и Гвинет Пэлтроу, публично обвинили в сексуальных домогательствах голливудского продюсера, создателя Miramax и The Weinstein Company Харви Вайнштейна. После скандала Вайнштейн был исключен из Американской и Британской киноакадемий и уволен из собственной киностудии, в твиттере прошел флешмоб #MeToo, участники которого рассказали о личном опыте столкновения с домогательствами. Но одним из главных итогов произошедшего стало понимание, что объективация и сексуальное насилие — черты, характерные для всей индустрии. 

В России весной 2018 года две студентки вологодского колледжа искусств написали заявление о домогательствах режиссера и худрука Вологодского драматического театра Зураба Нанобашвили в прокуратуру и Следственный комитет области. Последний установил, что действия режиссера «формально подпадают под признаки преступления, предусмотренного статьей 135 УК РФ (развратные действия), однако состав данного преступления отсутствует, так как на момент совершения указанных действий девушки достигли 16-летнего возраста». В июне Нанобашвили был уволен.