О спорте для смелых — хоккее — Валера знает едва ли не все. Турнирные таблицы чемпионатов, названия команд, их передвижения в рейтинге — информация сыпется из Валеры как из рога изобилия. Он болеет за ЦСКА и говорит, что любит хоккей не за драки — за тактику и стратегию.
«Ты катаешься на коньках?» — спрашиваю я Валеру.
Он сбивается, мычит и говорит после короткой паузы: «Учусь». И продолжает слегка путаный рассказ о том, кто и как играет на ледяном поле маленькой черной шайбой.
Я редко перебиваю Валеру, слушаю его внимательно — недостаток красноречия, окупающийся горячим отношением к описываемому предмету, вызывает сочувствие. Я знаю Валерину жизненную историю: он — сирота при живой матери. Она поместила его под опеку государства через месяц после рождения из-за своих проблем со здоровьем и тяжелого материального положения. И с тех пор Валера ее не видел. «Я бы хотел встретиться с ней, — говорит Валера. — Есть еще брат и сестра, старшие. Не хотят со мной общаться. Никто меня не навещал никогда». У кровной матери Валеры есть психиатрический диагноз — она ограничена в родительских правах. Где сейчас — неизвестно. Говорят, в психиатрической больнице.
Валера
Фото: Василий Колотилов для ТД
В жизни Валеры перемещений было так же много, как у любимой хоккейной команды по турнирной таблице: из роддома — в дом ребенка, из дома ребенка — в детдом, из детдома в интернат для детей с инвалидностью, из интерната в приемную семью, из семьи на постинтернатное сопровождение. Но со счетом у Валеры, в отличие от ЦСКА, большие проблемы — деньги, то есть алименты, скопившиеся за 18 лет сиротской жизни, с этого самого счета испарились.
Судебные приставы взыскали их еще в декабре прошлого года в счет погашения долга за коммунальные услуги материнской квартиры, в которой он был прописан, но никогда не жил. Валера об этом ничего не знал — трудно получать оповещения о том, что ты внезапно должен, если не бываешь там, куда они приходят.
Пропажа денег — более 100 тысяч рублей — обнаружилась только 1 апреля 2019 года. И это было совсем не смешно. Валера, наконец-то получивший социальную квартиру от города Москвы на его южной окраине, в шаговой доступности от метро, решил купить на эти деньги необходимую мебель в пустые стены, обклеенные самыми дешевыми обоями. Не случилось — без денег все это приобрести затруднительно. Без денег вообще сложно жить, особенно если нет работы — а ее у Валеры пока нет. После окончания школы он учился в колледже на штукатура-маляра, но там дают начальную подготовку, с которой на работу не берут.
Валера спит в новой квартире в спальном мешке — привык к спартанским условиям в летнем лагере. «Я в спальнике спал в лесу, так что в квартире так легко можно, — чуть хорохорясь, говорит он. — Есть теперь вот кровать и старый холодильник, Сашины друзья помогли. На остальное — будем ждать денег».
Шкаф в квартире ВалерыФото: Василий Колотилов для ТД
Саша Нелюба, на которую ссылается и на которую посматривает, произнося эти слова, Валера, — его наставница от общественной организации «Старшие братья, старшие сестры», где помогают детям-сиротам адаптироваться в обществе. Собственно, Саша нас с Валерой познакомила — и она же помогает Валере разбираться с трудностями, сваливающимися на него в самостоятельной взрослой жизни.
«Мне хочется понять, — говорит Саша, — неужели те, кто арестовывает счета у детдомовцев, не понимают, что они делают?»
Кому это выгодно
Проблема Валеры совсем не уникальна. Многие выпускники детских домов, у которых есть прописка в квартире родственников, сходным образом «расплачиваются» за чужие коммунальные долги.
«Это даже не периодически возникающая трудность, а систематическая», — говорит Алексей Головань, исполнительный директор благотворительной организации поддержки выпускников детских домов «Соучастие в судьбе». Его слова подтверждают коллеги из других общественных организаций, где помогают выросшим детям-сиротам.
Систематически возникающая ситуация, кроме ее распространенности, не только по-человечески несправедлива, но и незаконна. Потому что арест счета, куда перечисляются пенсии по потере кормильца, по инвалидности, алименты родителей и другие социальные выплаты, незаконен — об этом говорит статья 101 федерального закона № 229 «Об исполнительном производстве».
Валера и его куратор Александра
Фото: Василий Колотилов для ТД
Почему же деньги с детдомовцев упорно взыскивают, а счета арестовывают? Ответ прост — и он не в заговоре службы судебных приставов против социально незащищенных слоев населения. Скорее в несовершенстве системы, в дырке в законе, в процедуре его исполнения.
«Понимаешь, я не вижу, у кого я взыскиваю деньги, — объяснил мне друг, работающий судебным приставом. — Когда я получаю исполнительный документ и возбуждаю исполнительное производство, то запрашиваю в банке наличие счета у должника. Мне эту информацию банк предоставляет — но что там, на этом счету, какого рода денежные средства — алименты, пенсия, стипендия или еще что-то подобное, — я не знаю. И банк не знает тоже. Не имею представления, что лишаю последних денег детдомовца, просто делаю свою работу, как могу».
Есть в этой истории одна очевидно заинтересованная сторона. Об этом говорит Головань: «Создается впечатление, что управляющие компании ждут момента, когда детям, прописанным в квартирах, где есть долги за ЖКУ, исполнится 18 лет, — чтобы потребовать с них взысканий через судебных приставов».
Чтобы подобного не происходило, Головань, выступая с лекциями перед сотрудниками органов опеки, организаций постинтернатного сопровождения, перед приемными родителями, всегда советует: «Если ребенок находится в организациях для детей-сирот или в приемной семье под опекой, если у него есть родственники, у которых он прописан, то нужно контролировать, как эти родственники оплачивают ЖКУ. Если есть проблемы, рекомендую заранее от лица ребенка подавать иск на их раздельную оплату, когда каждый собственник жилья оплачивает равную долю стоимости ЖКУ. При этом несовершеннолетний не платит ничего до 18 лет. Когда он достигнет совершеннолетия, требование о погашении чужих долгов к нему будет неприменимо».
Кто-то борется, кто-то нет
Как правило, долги за ЖКУ взыскиваются с помощью судебного приказа — постановления судьи о взыскании денежных сумм по заявлению кредитора. Это упрощенная процедура, при которой стороны в суд не вызываются. Обжаловать судебный приказ тоже довольно просто — нужно только написать заявление: «Не согласен, прошу отменить».
Кухня в квартире ВалерыФото: Василий Колотилов для ТД
«Но проблема в том, что у судебного приказа очень короткий срок действия, 10 дней, — объясняет Людмила Дергачева, юрист проекта по постинтернатному сопровождению выпускников детских домов фонда “Дети наши”. — И о том, что есть судебный приказ, нашим подопечным чаще всего неизвестно: уведомление приходит по месту регистрации ребенка, а проживать он может где угодно. Вернуть деньги можно — но на это нужно потратить время и силы».
В практике Людмилы была похожая ситуация. Выпускнику детского дома после смерти матери осталась квартира с долгами по коммуналке. Он учится в областном центре, а жилье — в области. И о том, что судебные приставы взыскали со счета парня деньги для погашения старых долгов, узнал только после эсэмэс о том, что остался на нуле. «Мы все это повернули вспять, — говорит Дергачева. — Но было время, когда мальчик жил без денег, около двух-трех месяцев: деньги со счетов судебных приставов ушли на счета управляющей компании, мы ждали возврата, а это небыстрый процесс. Парню помогла старшая сестра, которая его финансово поддерживала все это время. Пока мы разбирались, все, что поступало ему на счет, тоже списывалось. Вот такое у нас несовершенное законодательство».
Антон Рубин, руководитель общественной организации «Домик детства» в Самаре, рассказывает о своих подопечных, у которых незаконно взыскивались средства из-за долгов в родительских квартирах: «Наташа С. и Сергей С. собирали доказательства, что они там не проживали, снимали задолженность через суд. Та же история с Настей С., а у Янки К. арестовали карточку, куда поступали детские пособия, на 60 тысяч за неоплату матерью газа».
Да, кому-то из попавших в ситуацию ареста счета удается отстоять свои права и возвратить деньги с помощью юристов благотворительных организаций, наставников-волонтеров, приемных родителей. Но бывает, что кто-то просто не придает этому значения (размеры взысканий могут быть и небольшими) или попадает в еще больший переплет. Если у выпускника детского дома нет поддержки или он не знает, как и где ее попросить, каждый его шаг в самостоятельной жизни похож на шаг по минному полю — по всем жизненным вопросам, вплоть до оплаты коммунальных услуг.
Валера в своей квартире
Фото: Василий Колотилов для ТД
«Для черных риелторов хорошая статья для наживы, когда родительских долгов много, — говорит Рубин. — Они предлагают приватизировать квартиру, продать, погасить задолженность и приобрести на оставшиеся деньги другое жилье. Итог зачастую крайне печален. Выпускник детского дома, как правило, не заморачивается — просто пишет генеральную доверенность на риелтора, и тот уже делает все, как ему хочется. В лучшем случае выпускник потом получает комнатку в общаге, но бывает, вовсе пролетает по полной. Все же подписано добровольно и по согласию».
Закрыть дыру в законе
У Валеры есть помощники — его бывшая приемная мама и наставница Саша, которая знает его уже семь лет. Она знает о жизни Валеры даже больше, чем он сам, может лучше объяснить, что он чувствует, потому что сам Валера не мастак говорить о чувствах:
«Для Валеры эта история с арестованными деньгами, конечно, гром среди ясного неба. Он очень рассчитывал на них, они были основополагающим пунктом плана в его самостоятельной жизни, которая только-только началась, но вдруг все пошло совсем не так, как он ожидал. Валера специально по совету бывшего опекуна не трогал деньги на этом счету, берег их».
Валере взялись помочь специалисты центра «Соучастие в судьбе» — адвокат Александр Николаев ведет его дело. Валере помогала Саша — они вместе собирали документы для того, чтобы обратиться в суд и потребовать отмены взыскания денег по чужим коммунальным долгам. Но в момент нашей с Валерой встречи Саша очень тревожилась — ее подопечный был настолько подавлен случившимся и настолько не уверен в своих силах, что его близкие боялись: он исчезнет с радаров, не захочет себе помогать, пустит все на самотек.
Недавно у Валеры действительно случился кризис — он не брал трубку, не приходил на важные встречи, не открывал никому двери. А его присутствие требовалось, чтобы дело о возврате денег шло вперед. Может показаться, что это поведение избалованного и вредного человека. Но дело в другом.
Район Бутово, где получил квартиру ВалераФото: Василий Колотилов для ТД
«Во всем виновата система воспитания в детских домах, — говорит Нелюба. — Детей там совсем не учат справляться с трудностями, прививают им иждивенческую позицию и совсем не прививают даже самой элементарной финансовой и правовой грамотности. Вся их выученная беспомощность, неготовность к испытаниям, делающая их идеальными жертвами мошенников и бюрократической машины, — все это оттуда. Из детского дома».
Если бы Валера родился на пару лет попозже, то, скорее всего, эта история с ним бы не произошла.
В феврале 2019 года президент утвердил поправки в закон «Об исполнительном производстве». Следуя этим изменениям, банки обязаны будут соответствующим образом кодировать счета, куда поступают социальные выплаты, и делиться информацией с судебными приставами, чтобы те в свою очередь не взыскивали средства с этих счетов.
Этот закон рассматривался Государственной думой с июля 2017 года. Придумали его депутаты от «Единой России» Андрей Исаев, Сергей Неверов и Владимир Васильев. Свои мотивы депутат Исаев объяснял не однажды — и в прессе, и в выступлениях на думских заседаниях. Обрисовывал масштаб существующей проблемы: например, в 2016 году «у граждан незаконно списали денежные средства социального характера на сумму более 4 миллиардов рублей».
Это хороший закон, но он вступит в силу только 1 июня 2020 года. Банк России в данный момент занимается разработкой программы для кодировки счетов.
Но пока эти изменения не заработали, Валере и другим выпускникам детских домов придется, адаптируясь к самостоятельной жизни в обществе, упираться изо всех сил, чтобы не пропасть в холодной дыре закона, не махнуть на себя рукой. Валера, по словам Саши, уже выходит из кризиса — перестал закрываться ото всех и все-таки решил бороться за себя. Но чем закончится эта история, никто не знает.
