«А снежинки все падали и падали»
На этой снежной пологой горке и сейчас катаются дети и взрослые. Садятся на снегокаты, тюбы, едут, радостно визжа при спуске. Почти никто из них не доезжает до крепкой березы и небольшой ели. Светлана крутит в руках привязанную к белому стволу ленту. В память о сыне она долго приносила сюда цветы, завязывала ленточки. Спустя восемь с лишним лет женщина уже может говорить о страшной смерти Дани почти без слез. Еще живого Даню нашли возле этой березы, отец протащил его из леса к дороге. На снегу осталась Данина кровь.
«Когда я над ним наклонилась, он меня узнал. Засипел, что-то хотел сказать. Дышал тяжело, из носа сочилась сукровица. Было градусов 15-20 мороза, Даня лежал на земле. Я кричу мужу: “Женя, ему холодно, может, на что-то положить его?” “Нельзя, можем повредить позвоночник”. У нас обоих и мысли не было, что Даня может не выжить. Мимо проезжали машины скорой помощи, ни одна не остановилась. А Дане было все хуже. Я читала “Отче наш”, чтобы быстрее приехала скорая. Сынок затихал, затихал, вдруг набрал воздуха побольше, выдохнул и стих совсем. Было без двадцати семь вечера. Я начала слушать его сердце, пыталась делать массаж сердца, какая-то женщина подошла, потрогала пульс. Пульса не было. “Женя, Даня умер”. “Как умер?!” Отец его сгреб, начал реветь. А я не могла от шока заплакать, все происходящее было, как в замедленной съемке. Остановилась машина медицины катастроф. Врач спросил: “Что случилось? Разбился на горке?
Как же он катался — со скоростью 100 километров в час?” Еще доктор сказал, что Даня не выжил бы, даже если бы скорая приехала вовремя. С такой черепно-мозговой травмой выжить невозможно. Шел снег, снежинки медленно, медленно на него падали. Приехала скорая, Даню накрыли простыней, а снежинки все падали и падали».
Это случилось 1 декабря 2010 года. Уголовное дело по факту смерти ребенка заводить не стали, списали все на трагическую случайность — мол, Даня Семенов на большой скорости врезался в березу. Хотя уклон горки не дал бы такого разгона, на снегокате мальчика и на березе не было повреждений, а веревка от снегоката была обмотана вокруг запястья Дани. Он так делал, когда затаскивал снегокат на горку, при скате же обматывал ее вокруг руля. Смерть Дани считалась несчастным случаем, хотя к тому моменту 17-летний Никита Лыткин и 18-летний Артем Ануфриев совершили уже два покушения на убийство.
Евгений Карчевский, следователь по особо важным делам Следственного комитета Иркутской области:
«Первой жертвой Артема Ануфриева и Никиты Лыткина стала молодая женщина. Но после первых ударов она прикинулась мертвой, это ее и спасло. Когда убийц взяли, девушка их опознала. Своих жертв молоточники искали обычно по одному и тому же маршруту. Академгородок построили 50 лет назад, с одной стороны микрорайона стоят жилые дома, с другой, среди елей, берез и других деревьев, — научные институты. В первое время молоточники нападали и убивали именно здесь, в лесополосе. Могли пропустить несколько человек, ждали “свою” жертву. Как они признавались на допросах, у них было внутреннее ощущение, что этого можно убивать, а того нельзя. На Даню Семенова у них обоих “торкнуло”».
С Даней Семеновым Лыткин и Ануфриев учились в одной школе. Данина смерть разбудила в Лыткине и Ануфриеве серийных убийц. Молоточники уверились в своей безнаказанности, в том, что их никто не поймает. И продолжили нападать и убивать.
Врачи констатировали смерть
Евгений и Светлана познакомились в сельскохозяйственном институте. Даня, первенец, родился в 1998 году. Сохранились съемки домашнего видео, их потом использовали в телепередачах об академовских маньяках. С экрана смотрит смуглый, темноглазый мальчик с открытым и честным лицом. Семья сначала снимала комнату в полублагоустроенном доме, затем жила в общежитии, а после Академия наук выделила однокомнатную квартиру. Через три года после Дани родился Андрей, в 2010 году — дочь Арина. «Я себя тогда ощущала самой счастливой женщиной на свете. Растут два сына и друг за дружку держатся. Хотели дочь, родилась Аришка. Сильно радовалась, видимо», — грустно улыбается Светлана.
Синий снегокат еще четырехлетнему Дане подарил на Новый год Дед Мороз. Родителей потом спрашивали: «Почему ребенок один пошел на горку?» Но Академгородок, район ученых, долго был одним из самых безопасных мест в Иркутске. Старожилы утверждают, что в первые годы после строительства микрорайона можно было не запирать двери квартир, все друг друга знали в лицо. На горку в тот день Даня, как обычно, должен был идти с друзьями.
«Даня был шустрый, он оделся первым. Я ему сказала: “Даня, подожди Андрея”. Но он не послушался, вышел, побежал на горку, подумав, что ребята уже там. Как вышел, так до сих пор и не вернулся. А друзья его тогда еще не дошли до горки, захотели купить семечек, зашли в киоск. Потом на допросе ребята вспомнили: когда стояли в очереди, кто-то на улице закричал громко. Киоск стоял через дорогу, наискосок от горки. После этого случая ученики обеих академовских школ долго не могли на ней кататься».
Следователь Карчевский: «Ануфриев и Лыткин нанесли мальчику множество ударов. Даня упал на левый бок, они стали его добивать. Затем Лыткин нанес мальчику удар ножом в висок».
Мальчишки рассказывали на следствии: «Мы подошли к горке и увидели, что кто-то лежит. Сразу подумали, что это Даня. “Не притворяйся!” — закричали мы ему. Посветили в лицо фонариком, оно все было в крови, рядом стоял снегокат. Мы позвонили отцу Дани». Евгений Семенов сразу побежал на горку. Сын был без сознания, правая сторона лица была заплывшая и синяя, правый глаз закрыт.
«Муж позвонил мне: “Вызывай скорую”. Я поняла: случилось что-то страшное. Отец их воспитывал по-мужски, если какая ранка, царапина, никто не суетился. Я Аришку отдала соседке и побежала туда. Женя по снегу выволок Даню к остановке. Скорая ехала к нам без мигалок, стояла в пробках. Но и скорая бы не помогла Дане, врачи только констатировали смерть».
Следователь Карчевский: «Это было первое убийство молоточников, до этого они совершили два покушения на убийство. После гибели Семенова, в течение декабря 2010 года, они убили пожилую женщину и напали на трех человек, в том числе на беременную женщину и шестилетнего ребенка».
Даню похоронили 4 декабря. Всей семье предстояло научиться жить без Дани.
Неуязвимые
Светлана так и не поверила в версию следствия, что Даня разбился о березу. Молила Бога, чтобы убийцы попались — на жертве, на свидетелях, на случайности.
Жить было трудно, жить не хотелось: «Я плакала и не могла остановиться. Рыдала взахлеб, путала день с ночью, не ела. Мы все в этом горе варились: у нас шатались зубы, мы все покрылись чирьями, иммунная система полетела, болели все время. Только Аришка меня вытащила. Однажды она с таким возмущением, отчаянием заплакала, я поняла, что дочка сосет пустую грудь и плачет от голода. Я начала есть, чтобы появилось молоко. Но перестать думать о Дане я не могла. Я хотела, чтобы он вернулся. И я забеременела, и у нас родился сын. Он прожил всего несколько минут, была отслойка плаценты, сильная кровопотеря. Мальчика похоронили в могилу к Дане. Мне тогда было 38 лет. Я окончательно смирилась с тем, что Даня не вернется.
Мы переехали, потому что из окон той квартиры видели ту горку, где убили Даню, то место на земле, где он умер, жить там было невозможно. Взяли два дачных участка, чтобы загрузить себя физической работой. Нужно было что-то делать, куда-то двигаться, жить дальше. Молилась тогда очень много, ставила свечи за упокой его души. Я почувствовала, что тем самым ему и себе делаю легче. Вера, молитвы помогают в таком горе, ничего лучше еще не придумано».
Иркутские молоточники же продолжали нападать и убивать.
Следователь Карчевский: «С января по апрель Ануфриев и Лыткин совершили еще три покушения на убийство и четыре убийства, два из них — с особой жестокостью. Над трупом последней жертвы, бездомной, преступники совершили глумление. Отрезанную у женщины мочку уха подбросили к крыльцу своей школы. Арестовали их в начале апреля 2011 года. В Институте органической химии, где тогда работала бабушка Лыткина, раздали ориентировочные фотороботы. Бабушка Лыткина и ее сын, увидев ориентировки, заподозрили страшное. Дядя Никиты Лыткина пошел к нему домой. Парня не было дома, тогда дядя проверил видеокамеру, которую сам же одолжил племяннику. На флешке было записано убийство бездомной. Мужчина отнес камеру в полицию, через полтора часа Ануфриева и Лыткина задержали».
Семеновым позвонили и сообщили, что они признаны потерпевшими по делу гибели сына. Двое парней, соседи по району, признались в убийстве 12-летнего Дани Семенова. А также еще четырех человек.
«Когда следователь начал рассказывать подробности убийства сына, муж вышел — не смог слушать. Я чуть не сползла со стула от ужаса. Больше года шло следствие. Если бы мне убийц дали в те первые месяцы после ареста, задушила бы собственными руками. Скажу вам честно — это желание прошло нескоро. Но с желанием мстить я справилась. Они ведь тоже чьи-то дети. И я сама уподобилась бы убийцам, если бы пошла убивать».
Следователь Карчевский: «Лозунгом молоточников были слова “Мы боги, мы решаем, кому жить, а кому умирать”. Они были уверены, что не попадутся, считали себя неуязвимыми. Такая самоуверенность была вызвана тем, что они полгода безнаказанно нападали и убивали. На допросах оба вели себя спокойно, нейтрально. Некоторая эмоциональность была присуща только Лыткину, ему нравилось вспоминать этот период жизни, когда он был на пике своих возможностей. Ануфриев был очень скрытным, демонстрировал полное безразличие. На одном из первых допросов сел вольготно и заявил: “Дайте мне сигару, стопку коньяка, и я вам такое расскажу, что уши в трубочку свернутся”. О своих преступлениях парни рассказывали со смаком, подробно. Это характерная черта для серийных маньяков — они помнят все свои преступления так, как молодые люди помнят свой первый секс. Детально. Покадрово».
Суд начался в августе 2012 года. Психика родственников пострадавших порой не выдерживала показаний и документальных свидетельств. «Я себя невольно представляла на месте Дани. Думала, какую он ощущал боль, как ему было страшно. Я видеть не могла молотки, никакие, невыносимо было слушать, как забивают гвозди, как работают строители», — на этом месте Светлана не выдерживает и начинает плакать. Приговор не принес ей полного удовлетворения. Артему Ануфриеву дали пожизненное заключение. Никите Лыткину — 24 года строгого режима, на момент совершения убийств он был несовершеннолетним. Затем 24 года снизили до 20 лет. Светлана Семенова и другие родственники писали письма в приемную президента с просьбой пересмотреть приговор. «У меня ребенка из сердца вырвали, а Лыткин выйдет на свободу, будет жить, рожать своих детей?»
Следователь Карчевский: «После оглашения приговора Ануфриев начал выкрикивать мне: “Ну что, доволен?” Он думал, ему дадут срок, исчисляемый цифрами. Хотя понятно было, что у них будет самое суровое наказание из всех возможных, учитывая количество жертв и огласку».
Пустота внутри
Еще на воле Ануфриев и Лыткин отслеживали форумы и блоги, где обсуждались совершенные ими преступления. Вели переписку со своими жертвами, оставшимися в живых. Спрашивали о последствиях для здоровья, самочувствии и особенно интересовались теми ощущениями, что испытывали пострадавшие во время нападений.
Почему два парня из вполне обычных семей стали убивать?
Мнение следователя Карчевского: «Из-за отсутствия должного воспитания со стороны школьных педагогов. Сегодня они погружены в справки, докладные, отчеты, планы, у них нет времени общаться с детьми. Думаю, если бы педагоги школы, в которой учились молоточники, были внимательнее к ним, у них был бы какой-то шанс вырасти другими людьми. Если педагог видит, что детей шпыняют, подшучивают над ними, что разгорается конфликт, он обязан помочь. Конечно, нельзя сказать, что виноваты одни педагоги, виноваты все, кто опустил руки и снял с себя ответственность. С мамой Лыткина у меня были беседы. Она рассказывала, что были проблемы в школе, пыталась с ними бороться. Но от этих проблем педагогический состав школы закрывался, отмахивался. У обоих парней внутри была пустота, они искали, куда приткнуться. Родители эту пустоту не заполнили, школа не заполнила. У них не было девочек, не было хорошей компании, не было успехов в спорте, в учебе, в коллективе, в творчестве. И не было взрослых, которые бы их к успехам и достижениям замотивировали. Для каждого человека потребность самоутверждаться — естественная».
7 марта 2019 года Дане исполнился бы 21 год. Семья научилась жить без Дани. Но мама до сих пор хранит последний школьный костюм старшего сына. Ей кажется, что одежда сохранила его запах. Аришка, вытянувшая мать с того света, ходит во второй класс. У нее такие же темные ласковые глаза, как у Дани. Убийц своего ребенка Светлана Семенова не простила: «Прощу в том случае, если смерть Данина и смерть других понесет урок людям. Чтобы больше так не делали, не убивали детей. Законы должны быть такими, чтобы жизнь человеческая была высшей ценностью на земле».