К роли матери женщину в нашей стране готовят, кажется, с детского сада. На семейных праздниках девушки выслушивают тонкие и не очень намеки на то, что «пора бы»; в интернете читают рассказы о счастье материнства, в коридорах гинекологических приемных лицезреют плакаты с радостными матерями и младенцами. Но о самих родах никто никогда не говорит. Это событие как бы выпадает из общей благостной картины материнства. Роды — ну а что роды? Никто не обещал, что будет легко! Тогда почему никто и не предупреждает, что будет настолько сложно?!
Год назад я проводила опрос о правонарушениях во время родов. Прямого вопроса не задавала — дала список ситуаций, которые являются нарушением законодательства, прав пациентки, рекомендаций ВОЗ, и попросила респонденток отметить, что из этого с ними происходило. Прошлогодний опрос показал, что 49% рожавших женщин сталкивались с той или иной формой правонарушений во время родов — и, конечно, большинство не знали об этом.
Совсем недавно я попросила женщин поделиться своими историями — и за два часа получила больше сотни рассказов. Женщины писали о собственном опыте, отправляли сообщения подруг, мужчины рассказывали о своих партнершах. Я как будто вскрыла нарыв, который пульсировал годами.
Хамство и агрессия
«Врач начала осмотр, велела положить руки на грудь. Я нервничала, было больно, руками впилась в боковушки кресла. На что от врача поступило злобное замечание: “Вы вообще зачем беременели, если не можете себя нормально вести? Может, вам психиатра вызвать?”»
Запреты и принуждения
«Я готовилась к родам и читала, что не обязательно ставить клизму, а меня все равно затолкали в процедурный кабинет и сказали: “Я роды твои принимать не буду, мне не надо, чтобы ты на меня обосралась”».
«Очень тяжелым моментом был запрет на еду и питье. Меня привезли примерно в шесть утра, родила я в 14 и за это время вообще не пила, хотя ужасно хотелось: зима, отопление жарит вовсю, сухо, душно».
«Пока ко мне никто не заходил, я стояла на четвереньках и дышала, как учили. Прям чувствовала, что так надо. Ворвались, посадили на рахманова (акушерское кресло Рахманова. — Прим. ТД), вцепились в руки, так и держали».
Отказ в анестезии, грубые прикосновения
«Врач мне с разбега — просто по-другому описать не могу, — два-три пальца внутрь как запихнула, я чуть с кресла не слетела. Я айкнула, конечно, она только фыркнула и сказала: “Расслабилась быстро!”».
«Я умоляла сделать анестезию, сказали — надо было до схваток оформлять запрос, риска для жизни нет, потерпишь: “Тут всем больно”».
«Отказывали в обезболивании после кесарева. Демонстративно. С формулировкой: “Ты даже роды не знаешь что такое, думаешь: полежала, родила — и все? Пусть у тебя хоть сейчас поболит”».
Медицинские вмешательства без согласия роженицы
«Хотели вколоть мне что-то и не объясняли что. Когда я пыталась добиться ответа о названии, мне отвечали: “Витаминчики для ребенка”».
«Пришла на осмотр, схваток сильных не было, врач деловито так повозился около моей вагины, засунул туда пальцы, проткнул пальцами пузырь и сказал санитарке: “Можете уводить”. Меня не то что не спрашивали, меня там вообще как будто не было!»
«Мало того что мне отказали даже в самой легкой анестезии, так еще и вкололи окситоцин вообще без показаний. Из-за него я не понимала, когда надо тужиться, и процесс шел не вполне корректно. Как итог — внутренние трещины, которые до сих пор болят».
Прием Кристеллера
*Прием Кристеллера — буквально выдавливание ребенка из живота матери. В России прием официально запрещен на основе приказа Министерства здравоохранения РФ № 318 и постановления Госкомстата РФ № 190 от 4 декабря 1992 года «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения».
«Хирург встал рядом на табуретку и локтем стал давить на живот. В итоге выдавил пупса, но, Б…ТЬ, ИЗ-ЗА ЭТОГО У НЕГО БЫЛА КРИВАЯ ГОЛОВА. Я в шоке спросила, к чему это в дальнейшем приведет. Ответ: “Ну мы не знаем, может, спать будет плохо, может, ЕЩЕ ЧТО-ТО”».
«В момент родов на меня в прямом смысле плюхнулась женщина килограмм так 120 и начала давить на живот, чтобы ребенок вышел».
«Вцепились на рахманова в руки, в ключицу, и акушерка всем весом тела проталкивала ребенка к выходу. Не проталкивался: сделали надрез ножницами, которые буквально рядом валялись, и продолжили. Без анестезии».
Зашивание разрывов и надрезов без обезболивания
«Зашивали разрывы без анестезии, когда я заливалась слезами, смотрели презрительно, говорят: “У НОРМАЛЬНЫХ женщин после родов болевой шок, анестезии не положено”».
«Соседка по палате порвалась в процессе, а зашивать ее пришли практиканты — каждый по стежку делал. Даже не интерны, что-то мне подсказывает, — рядом с роддомом медколледж, где детишек после девятого класса обучают на медсестер и фармацевтов».
Отказы в помощи
«Мне прокололи пузырь и отправили в палату. Палата на другом конце коридора. У меня схватки, ноги мокрые, я иду по стеночке, спотыкаюсь — и хоть бы кто из персонала помог дойти. Легла отдохнуть на незастеленную кушетку, не могла дальше идти — так на меня наорали, что я тут валяюсь».
Отказ в присутствии партнера, запрет на личные вещи
«Мама подготовила все справки, чтобы быть со мной на родах, а ее просто не пустили — даже не объясняли почему, просто нет, у нас так не делается».
«После родов запрещали пользоваться специальными сетчатыми трусами и послеродовыми прокладками, поэтому я ходила, зажав между ног тряпку, которая должна была впитывать кровь, но справлялась с этим плохо. И из-за этого санитарка орала на меня, что я закапала весь пол».
***
Каждый из вышеприведенных пунктов — нарушение 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», несоблюдение указаний методического письма «Об организации работы службы родовспоможения в условиях внедрения современных перинатальных технологий», рекомендаций ВОЗ. В каждой истории поведение медицинского персонала — вопрос как минимум выговора, как максимум — увольнения и уголовного преследования. Но система продолжает существовать в том же виде, и рассказы женщин, родивших двадцать или тридцать лет назад, мало отличаются от историй тех, кто вышел из роддома буквально вчера.
Почему это происходит? Почему так массово?
Роды — закрытая, табуированная тема. Ее не принято обсуждать, не принято выносить на слух широкой общественности рассказы о том, как зашивали твои вагинальные разрывы. В стране, где дурным тоном считается слово «месячные», а медиа упражняются в изобретении новых эвфемизмов для слова «влагалище», открытая публичная дискуссия о травмирующем опыте родов практически невозможна. Пока роды — это «таинство», за закрытыми дверями родильных домов может совершаться все что угодно.
Женщина во время родов максимально беззащитна — ей попросту не до того, чтобы отстаивать свои права, личные границы, цитировать законодательство. Она одна, в окружении враждебной и безразличной среды. Какие бы нарушения ни происходили во время родов и какими бы последствиями они ни обернулись, отстаивание справедливости и защита прав — не то, чем готовы заниматься большинство матерей во время родов и с новорожденными на руках.
Это понимает и медицинский персонал, поддерживает и культивирует это чувство беспомощности и вины. Вины за то, что роженица вздумала беспокоиться о своем благополучии, а не о ребенке, много требует, тормозит процесс, мешает работать.
Тем не менее насилие в родах — не история о медиках-живодерах и женщинах-жертвах. Это история о системе, где за последние 10 лет число больничных коек для рожениц уменьшилось на 16 тысяч, акушерок — на 7,5 тысячи, а количество рожениц только до 2016 года увеличилось почти на 100 тысяч.
Сотрудники родильных домов зачастую работают в нечеловеческих условиях: при дефиците времени, оборудования, тоннах отчетов. Пожалуй, даже при большом желании медработники не могут уделять достаточно времени моральной поддержке каждой рожающей женщины, заботиться о ее состоянии или просто соблюдать регламент. Их удел — хронический стресс и полное эмоциональное выгорание. Невозможно сочувствовать боли каждой пациентки, нет времени и сил на человеческое отношение. Наверное, их можно понять.
Впрочем, во время родов не до понимания, и осознание тяжелой жизни медперсонала не делает опыт женщины менее травматичным.
Как защитить себя? «Рожать платно» — совет хороший, но бессмысленный. Далеко не каждая роженица может позволить себе потратить на роды среднюю месячную зарплату, а то и больше.
Первое право, за которое стоит бороться, — партнерские роды. Участником может быть как родственник, так и доула. Присутствие партнера на родах — это и моральная поддержка, и трезво мыслящий человек рядом, который задаст необходимые вопросы персоналу, приструнит особо ретивых, отстоит права роженицы.
И, конечно, необходимо формировать юридическую практику. Подавать жалобы на нарушения, работать в законном поле, создавать больше прецедентов и давать им широкую огласку, если есть такая возможность. Как минимум — не стыдиться своего опыта и своих историй.
Роды — естественный процесс, в котором когда-то участвовал каждый из нас. Для начала стоит признать, что он происходит, и заговорить о нем. И тогда появится шанс на перемены.