Однажды на телефон горячей линии кризисного центра для пострадавших от насилия в Казани позвонила Альфия. Она рассказала, что ей 72 года, из которых 50 лет ее бьет муж. Она все надеялась, что с возрастом он перестанет хотя бы потому, что закончатся силы. Но — не перестал. И для нее в таком возрасте каждый удар ощущался как последний.
«Она от какого-то отчаяния позвонила, нашла этот номер в газете, просто так, поговорить», — объясняет Лина (настоящее имя не указываем в целях безопасности), последние 19 лет —консультант горячей линии женского кризисного центра «Фатима» в Казани.
«Просто поговорить» закончилось тем, что после восьми месяцев консультаций женщина развелась с мужем, разменяла квартиру и съехала. Помогли дети, которые о насилии знали, но мама не давала им вмешиваться. Когда стало понятно, что мама готова изменить свою жизнь, они забрали ее к себе на время развода и дележки квартиры, пока отец дебоширил и пытался распродавать вещи из дома.
Теперь, если звонящие женщины упоминают в разговоре: «Да мне уже 30-50 лет, поздно уже что-то менять», то Лина рассказывает им эту историю.
Как помочь
Лина — невысокая живая женщина с короткой стрижкой. Раньше она работала администратором в государственном центре психологической помощи. Когда узнала, что ее соседку избивает муж, захотела ей помочь, но не знала как. Обратилась к коллегам. Они как раз учились на консультантов только открывшегося центра «Фатима». Так Лина о нем и узнала. Начала изучать тему домашнего насилия, и они с подругой отвели соседку к психологу и юристу. В итоге женщина разменяла квартиру и ушла с детьми от насильника в маленькую комнатушку. Муж долго не оставлял ее в покое, и обращения в полицию не помогали, но женщина все равно к нему не вернулась. Лина общается с ней до сих пор. Это чувство от возможности оказать «реальную» помощь Лину тогда зацепило, и она решила остаться — около года проходила курсы, тренинги и села на телефон горячей линии «Фатимы».
Спустя 19 лет она единственный консультант «Фатимы» — все еще единственного в Казани кризисного центра для женщин, пострадавших от насилия, и одного из двух в Татарстане.
Центр так и не получил достаточной финансовой поддержки от государства, и первое время все сотрудники центра работали бесплатно. Самым полным было финансирование с 2008-го по 2010-й — и то от госдепартамента США.
Основной работой это быть не могло, так что Лина осталась на старой работе администратором, с графиком по сменам — шесть часов ночью, на телефоне горячей линии днем.
Лина дает понять — ничего геройского в работе не было, параллельно всегда была другая, оплачиваемая работа и нормально зарабатывающий муж. Эта работа для Лины не про деньги.
«Работа консультанта состоит в том, чтобы помочь звонящему найти внутренние и внешние ресурсы выйти из тяжелой и опасной ситуации», — говорит Лина.
В идеальной ситуации, если женщине нужна психологическая, юридическая помощь или кризисная квартира, консультант просто перенаправляет ее куда нужно, обычно к сотрудникам своего же центра. В случае ограниченного финансирования, когда закрываются или не возобновляются многие проекты, как у «Фатимы», Лина не может предложить женщине путь из пункта А в пункт Б. Уже много лет это ежедневный поиск — нужно быстро понять, в какую из партнерских организаций отправлять женщину за помощью. Иногда приходится импровизировать — если окажется, что у женщины нет своей квартиры, родственников и знакомых, способных помочь, у центра — знакомых с кризисной квартирой, а сама женщина не «подойдет по параметрам» существующих центров (например, они принимают только женщин с детьми), то Лина может посоветовать обратиться в церковь или мечеть, чтобы узнать, не нужен ли кому из престарелых прихожан уход с проживанием.
Волшебные слова
Первые месяцы на телефоне Лина продолжала консультировать и решать проблемы звонивших женщин и во сне. «Консультировала, вела разговор сама с собой», — со смехом и неловкостью вспоминает Лина.
Сейчас рабочий день Лины — с 9:00 до 17:00 по будням, и даже с таким графиком поступает минимум два «профильных» звонка в день. Профильных — когда дело касается конкретно домашнего насилия, непрофильными Лина называет звонки, когда женщина рассказывает о проблемах, ссорах в семье, не имеющих отношения к насилию, или об алкоголизме мужа. Тогда Лина советует центры или группы поддержки созависимых и все равно консультирует по вопросам безопасности.
Примерно неделю после каждой новой рекламы номера телефона звонков становится по 5-12 в день. Если грубо прикинуть: два звонка в день за 247 рабочих дней в год, то
за 10 лет Лина одна приняла около пяти тысяч звонков
И они редко бывают короткими, обычно длятся по два часа, много времени требуется, чтобы дать женщине выговориться, нередко впервые в жизни.
«Часто бывает так, что женщина звонит и говорит, что насилие происходит в семье ее двоюродной сестры, дочери, подруги, сотрудницы, описывает ситуацию и спрашивает, чем может помочь. А спустя какое-то время признается, что говорит о себе».
Лина рассказывает, что женщины часто злятся, если понимают, что она не будет давать им конкретных советов.
«Бывает, и на крик срываются. Звонят, я спрашиваю: “Какую помощь вы хотели бы получить от нашего центра?” Отвечают: “Я хочу, чтобы вы приехали и поговорили с мужем”. Это нереально, я объясняю, что это невозможно, что с обидчиками мы не работаем, это и небезопасно для вас и для нас, но женщина не хочет этого понимать. Кричит: “Для чего вы тогда существуете?” Или говорят: “Дайте мне какие-то волшебные слова, чтобы я могла приходящего в гнев мужа успокоить”. Это тоже ведь нереально. Мы с ней можем только честно все обсудить и принять какое-то решение, а будет ли это решение дальше женщина претворять в жизнь — это уже ее право. Не могу я волшебные слова сказать».
Консультант не может и торопить женщину или подталкивать к уходу от абьюзера, так что разговоры могут длиться годами. Самое длинное «ведение» ситуации у Лины — четыре года. По ее словам, женщины, вернувшиеся к абьюзеру, сначала долго не звонят, потому что ждут, что их будут осуждать.
«В моей работе важно не навредить. Часто бывает так, что женщина не пользуется услугами юриста, психолога, никого, а хочет просто поговорить. Надо ее выслушать, эмоционально поддержать. Бывает, что она уходит от мужчины, возвращается обратно, звонит»:
«Вы будете меня осуждать?» Нет, я не буду
И я попытаюсь понять ее, ведь это правда сложно, возьмите сейчас — все бросьте, уйдите из дома и живите где-нибудь с родственниками в другом городе. Это много проблем цепляет. Допустим, идти женщине совершенно некуда, если у них одна общая квартира. Тогда она сначала копит деньги, чтобы снять комнату. Нужно менять школы, садики детям, менять работу — ведь насильник знает, где она работает. Если пришлось уйти экстренно — то еще и проблемы с оставленными вещами. Это не получается сделать быстро, на это нужно время, это решительные шаги — поменять свою жизнь коренным образом очень сложно, поэтому я очень понимаю женщину, которая приходит, уходит, приходит. Все равно она делает какие-то шаги, она пытается что-то изменить и в итоге она изменит. Я считаю, что в моей работе самое главное — это выслушать и дать женщине понять, что она может в любой день позвонить, и мы опять с ней все хорошо обсудим и поговорим.
Лина говорит только о ситуациях, когда пострадавшей была женщина, потому что за все 19 лет на ее памяти мужчины звонили раз пять и все не по вопросам насилия над ними.
Несчастные женщины
Обычно консультанты не знают, как сложилась жизнь у женщин потом, но если общение длилось несколько месяцев, то женщины, бывает, звонят сами:
«Очень приятно, конечно, когда женщины перезванивают и говорят: “А я устроилась на работу” или: “Я поменяла работу, и мне хорошо стало, я обсуждаю какие-то новости в коллективе”, рассказывают, что ходят на какие-то мероприятия, на кружок, даже если потом добавляет: “А прихожу домой, и все по-старому”, какие-то шаги женщина все равно делает», — рассказывает Лина.
Иллюстрация: Полина Плавинская для ТД
Много лет назад Лине позвонила женщина — рассказать о побоях мужа. В разговоре выяснилось, что мужчина пытается домогаться их четырехлетней дочери и насиловал женщину на глазах у ребенка. Лина предложила женщине прийти на встречу с психологом из казанского антикризисного медицинского психологического центра «Сердэш 129». Она пришла с дочерью. «Мы работали и с девочкой, и с мамой. Мы даже приглашали насильника, потому что там была очень тяжелая ситуация. Мужчина был совершенно неадекватный и очень агрессивный, прошедший Афганистан». В итоге оказалось, что у матери психическое заболевание, не позволяющее ей заботиться о ребенке. О девочке заботилась первая жена домашнего насильника, с которой они поддерживали контакт из-за общего первого ребенка. Позже она оформила над ней опекунство и три года созванивалась со специалистами центра и Линой, рассказывала, как у них дела.
В другой истории с относительно счастливым концом тоже пришлось проделать немало шагов. Помимо насилия со стороны мужа, в семье не хватало денег и были долги. Постепенно женщина нашла работу, устроила ребенка в детский сад, поменяла работу на более интересную для себя, сняла комнату и ушла от мужа.
Он много раз ее находил, избивал, несколько раз она возвращалась обратно, но снова уходила
Недавно она позвонила Лине — рассказать, что сделала то, о чем раньше не могла и мечтать, — она накопила достаточно денег и свозила сына на море.
Я интересуюсь, пытается ли Лина представлять, как выглядит звонящий человек. Она отвечает, что представляет, но только тех, кто звонит годами.
Из-за почти двадцатилетнего опыта работы Лина подмечает тенденции. Последнюю пару лет появились регулярные звонки, которых раньше были единицы. Звонят 19-26-летние девушки, чтобы спросить, как определить, абьюзер ли твой партнер. «Допустим, парень запрещает носить мне короткие юбки, — может ли это в дальнейшем спровоцировать с его стороны побои?» Лина рада таким звонкам и называет это профилактикой насилия.
Также начали звонить женщины, которые раньше отказывались что-то предпринимать, «потому что — а что люди скажут?»
«Особенно советские женщины очень часто говорят, что боятся рассказать родственникам и на работе о том, что происходит в семье. А когда приходят с синяками, говорят, что споткнулись. Наши женщины, конечно, несчастные женщины. Женщины очень боятся, что их будут обвинять, что они сами виноваты в том, что такая семья случилась. Последние годы стали звонить чаще», — говорит Лина.
Лина год как на пенсии и работает из дома. Они с мужем живут в частном доме в пригороде Казани, так что ее утро начинается с петушиного крика, драки соседских котов и огорода. Лина обожает свой дом, огород и поездки с мужем на море.
С мужем Лина работу не обсуждает, говорит, он знает, что это горячая линия, что началась она с истории с соседкой, и на этом все. Если Лине нужно выговориться, она обращается к психологам:
«Если я зависаю на каком-то определенном случае — обязательно обращаюсь к нашему психологу или к психологу из партнерской организации, чтобы эту ситуацию обсудить, обговорить. Слежу, чтобы эмоционального выгорания не было».
По вечерам, или пока нет звонков, Лина любит читать книжки Анри Труайя о закулисной жизни правителей или стихи. Только не великих поэтов, уточняет она, а «обычных людей из интернета».
«Вы думали о том, когда и при каких обстоятельствах хотите увольняться?» — Лина надолго задумалась.
«Я и не думала об этом. Не думаю о том, чтобы бросать работу. Может, если пойму, что не смогла помочь… нет, не знаю, не думала. У меня от своей работы есть огромное удовлетворение. Это, наверное, важно».
72-летняя Альфия потом позвонила Лине. Рассказать, что счастлива:
«Говорит, я так живу сейчас хорошо — в отдельной квартире, никто меня не унижает и не бьет, и я могу на лавочке около подъезда сидеть и сколько угодно болтать со своими подружками».
