Катя, 17 лет, Свердловская область
Я родила в 14 лет. С Сашей мы встречались до этого два года, точнее, не встречались, а общались. Отношения закрутились стремительно, он тогда тоже был еще несовершеннолетним, но на момент рождения дочки ему уже исполнилось 18 лет. Когда узнала о беременности, я училась в седьмом классе. Я сразу сказала отцу ребенка — у него радости было даже больше, чем у меня.
Про контрацепцию со мной никто не говорил. Но мы в целом все это знали. Это было и осознанно, и неосознанно одновременно.
Сначала о том, что я жду ребенка, мы сказали его маме, потом моему папе, а потом уже моей маме. Реакция у каждого была своя. Мои родители единогласно настаивали на аборте. Они говорили, что у меня есть будущее, перспективы, так как я в школе очень хорошо училась, что еще рано, надо подождать, закончить школу. Я могу понять свою маму: она переживала о моем будущем, а я была очень настроена на работу, карьеру и вообще думала, что рожу лет в 30. Меня в решении не делать аборт поддержала только Сашина мама. Из-за конфликтов дома я уехала жить к своему дяде, но меня продолжали уговаривать сделать аборт, и в какой-то момент я согласилась.
Я сдала все необходимые анализы, и мы поехали в Екатеринбург делать аборт. На приеме врач начал спрашивать согласие на аборт и рассказал о возможных последствиях. Он сказал моим родителям: «Вы рискуете здоровьем своей дочери». Тут я сказала, что не буду делать аборт, и выбежала из кабинета.
Я попала в больницу на сохранение, беременность у меня была сложной. Я очень много лежала в больницах, была угроза выкидыша. Тогда же завели дело на Сашу и на мою маму, на суды над Сашей я ездила беременной, очень боялась, что его приговорят к реальному сроку. Сотрудники соцопеки тоже уговаривали меня сделать аборт. Их психолог почему-то стала мне говорить, мол, Катя, не рожай, ты станешь страшной, посмотри, как испортилась моя фигура после рождения двух детей. Сочувствую ее клиентам.
Из-за конфликта с родителями я поддержала лишение своей мамы родительских прав. Сейчас думаю, что это, возможно, была ошибка. Опеку надо мной оформили на Сашину маму. С отцом ребенка продолжаем жить вместе в доме его мамы, потому что я еще под опекой. Он сейчас работает, правда, часть зарплаты платит государству — так постановил суд. Это даже смешно: потерпевшей признана я, а деньги платят государству.
После рождения дочки отношения с моей мамой наладились сразу: она очень любит внучку. А с папой я вообще не общаюсь.
Учебу в школе я не прерывала. Во время беременности я перешла в вечернюю школу, но мало туда ходила — постоянно лежала в больницах, и было много проблем со здоровьем из-за стресса. А после рождения дочки я вернулась в свою обычную школу рядом с домом. Каждые два урока бегала домой, кормила дочку. Сейчас ей уже три года, она в прошлом году пошла в садик, поет песни, стихи рассказывает. Я в этом году пойду в 11-й класс. Чем дальше буду заниматься, я пока не решила. Сложно выбрать будущую профессию.
В восьмом-девятом классе было тяжело, потому что я много пропустила в седьмом классе. Особенно первые три-четыре месяца было тяжело учиться. Но все учителя мне помогали и поддерживали. Одноклассники по-разному отнеслись. Кто-то поддерживал, это в основном девочки были. Кто-то, наоборот, говорил: «Зачем ты родила, ты что, дура что ли?» Для них я ниже плинтуса опустилась. Кому-то вообще все равно было, хотя, может, они были в шоке, эта тема вообще всю школу в шок повергла.
После рождения ребенка самым тяжелым периодом были первые полгода. Я постоянно чувствовала давление, нервничала, были частые срывы. Я была даже готова бросить ребенка, уходила из дома. Мне казалось, что у меня ничего не получается, что у меня нет никаких чувств к ребенку. Я знала, что бывает послеродовая депрессия, но я с детства очень эмоциональный и мнительный человек. Но прошло полгода, и все наладилось: и материнский инстинкт проснулся, и любовь к ребенку — просто бесконечная.
Надеюсь, дочка не забеременеет так же рано, но даже если это произойдет, я считаю, нельзя так давить, как это было у меня, с такими конфликтами. Когда моя дочка подрастет, надо будет очень внимательно наблюдать за ее кругом общения, строить доверительные отношения. И разговаривать с ней на все темы без стеснения. Моя мама, к сожалению, такой разговор завести не могла.
Юлия, 31 год, Москва
Я родила в 17 лет. С отцом ребенка мы были уже год в отношениях: он был старше меня чуть больше чем на год.
Помню, как врач на УЗИ сказал мне о беременности и сразу предложил ее прервать. Но я отказалась. Сразу сказала об этом отцу ребенка. Несколько месяцев на эту тему у нас были конфликты, потому что у него были страхи: он сам рос без отца, мы были нищими студентами. Наверное, месяцев через пять все улеглось, и мы решили пожениться. Ему тогда только-только исполнилось 19 лет. После свадьбы он переехал жить ко мне.
К тому времени я уже закончила школу. В 10-11-м классах я параллельно училась по субботам в колледже, поэтому сразу после школы пошла учиться на второй курс очно-заочного отделения Московского налогового института и параллельно работала.
Я росла в очень строгой семье. Лет до 14 я общалась с бабушкой и дедушкой на «вы». Когда мне было 10 лет, мама развелась с папой, и мы с сестрой остались жить с мамой. Но когда мне было около 14 лет, у меня появился отчим, и с ним отношения не сложились сразу. Так в 15 лет я решила переехать жить к папе. Мама потом рассталась с отчимом, и мы с ней помирились. Но я так и осталась жить с папой. У него тогда были проблемы с алкоголем, и я оказалась по сути предоставлена сама себе. Поэтому на момент принятия решения о том, рожать или нет, я была достаточно самостоятельным человеком.
Сначала я долго не решалась сказать папе о беременности. Но в первом триместре мне надо было лечь в больницу на сохранение, и пришлось признаться. Он сначала позлился, побушевал, но потом приехал в больницу и сказал, что все будет в порядке: «Мы справимся». С того момента он прекратил пить, потому что у него появилась очень важная роль — быть дедушкой. Прошло уже больше 13 лет, и никаких проблем с алкоголем у него больше не было.
Беременность протекала в целом легко, не было ни токсикоза, никаких особых проблем. Я много гуляла, читала про беременность, роды и воспитание детей. Я понимала, что у меня нет ни жизненного опыта, ни знаний. Летом, когда родилась дочка, я ушла на работе в декрет, а когда началась учеба в институте, я продолжила ездить на занятия по субботам. С дочкой сидел дедушка, мой папа.
Поначалу было очень тяжело финансово. Это был 2006 год, у мужа была зарплата в районе 10 тысяч рублей. На меня очень действовало это тотальное безденежье. Это сказывалось и на взаимоотношениях с мужем. Потом он начал неплохо зарабатывать, но это продолжалось только до кризиса 2008-2009 годов. Тогда же у нас родился второй ребенок — сын.
Дочка была очень сговорчивая, хорошо спала с младенчества, могла играть самостоятельно, поэтому у меня была куча свободного времени. Я научилась шить, открыла свое ателье, потом занялась еще и декором, начала ездить на съемки и через несколько лет, после рождения второго ребенка, открыла собственную фотостудию.
После рождения дочки я потеряла контакт со всеми старыми знакомыми. Но, признаться, я не жалею, что мы разошлись. Да, я потеряла тот круг общения, но приобрела новый. Я выходила во двор с коляской и знакомилась с другими мамами, хотя они были на 10 лет меня старше. Иногда видела, что люди косо смотрят, мол, почему я такая молодая, но мне, честно говоря, было все равно.
В моем детстве было очень мало просветительской работы на тему контрацепции. Да даже сейчас информации очень мало. Каждый доктор советует свое, начинаешь пробовать то одно, то другое, ничего не подходит, на подбор контрацептива уходят годы. Об этом надо больше говорить, рассказывать в той же школе, потому что некоторые родители этим просто не занимаются.
Своей дочке я объясняю, что у всех очень разные судьбы. Рано родить — ни хорошо, ни плохо, а просто такой вариант. Если она тоже станет мамой в таком молодом возрасте, то я это, безусловно, приму. Но человек должен понимать, что он берет эту ответственность на себя.
Конечно, мне бы не хотелось, чтобы она или сын рано стали родителями, потому что объективно это сложнее. Союзы зрелых людей продуктивнее, и у них больше шансов. Три года назад я развелась с первым мужем, а в этом году вышла замуж во второй раз. Во взрослом возрасте решения принимаются совсем по-другому.
Тамара, 17 лет, Московская область
Я забеременела, когда мне было 17 лет, а отцу ребенка было 20. Мы предохранялись, но все равно получилось как-то так.
Сейчас я на восьмом месяце беременности, жду сына. Когда узнала о беременности, я рассказала об этом отцу ребенка. Но он сразу начал отнекиваться, говорил, что это не его ребенок, что я нагуляла. Вертел нос, отворачивался, потом вроде начал что-то делать, приезжал, знакомился с родителями, но в итоге все равно пропал.
Потом сказала родителям. Мне пришлось это сделать, потому что я попала в больницу с болями в области живота. Нужно было сделать гастроскопию. Но из-за беременности гастроскопию отменили и сказали, что нужно сообщить родителям, чтобы меня выписали. Сначала я сказала папе, потом маме. Они очень негативно отнеслись: все были против беременности. Говорили, что мне рано, что у меня нет мужа, что остаться одной в таком возрасте с ребенком тяжело. Мама говорила, что вся ее жизнь рушится из-за этого, папа вообще грозился уйти из семьи. Но я уже приняла свое решение.
Приезжали родственники, говорили: «Сделай аборт, тебе будет лучше». В какой-то момент я согласилась, и мы с мамой поехали в больницу в гинекологическое отделение. Там начали отговаривать, и я вспомнила свое изначальное решение, что я не готова была убить своего ребенка. И выбежала оттуда. Мама тогда уехала домой без меня, а я осталась в отделении. В больнице нашли фонд помощи, который помог найти жилье. Я три недели жила дома у одной многодетной семьи, мы до сих пор общаемся. А потом уже переехала сюда, в Дом для мамы службы «Милосердие», где я и живу. Сейчас я просто живу, гуляю, помогаю другим девушкам посидеть с ребенком, если им надо куда-то сходить. Так выручаем друг друга.
Родители не выгоняли меня из дома, но я сбежала, потому что знаю их характер: жить там было бы невыносимо. Первые месяцы я постоянно жила в стрессе из-за давления. Сейчас конфликтов меньше: видимо, уже свыклись с мыслью, тем более уговаривать нет смысла — срок не тот.
Мама знала, что у меня есть молодой человек. От папы я всегда скрывала, он не любил парней. Говорил, что на первом месте должна быть учеба, что надо сначала построить карьеру, а уже потом думать об отношениях. Родители намекали, что нужно предохраняться. Напрямую это никогда не говорилось, но я понимала, о чем идет речь. Это сейчас они начали говорить все как есть, а тогда, видимо, им было как-то неудобно.
С отцом ребенка я больше не общаюсь, и вряд ли он когда-нибудь заинтересуется сыном. Я узнала, что у него, оказывается, уже есть ребенок, которому сейчас то ли четыре, то ли пять лет. И там он тоже никак не общается, алиментов не платит.
Доверия мужчинам нет. Хотя я вижу, что есть и хорошие. У нас, например, нормальная семья. Но сейчас даже думать про это не хочу. Наверное, надолго обо всем этом забуду.
В школе я училась средне и после девятого класса пошла на курсы парикмахера и мастера ногтевого сервиса. Потом пыталась устроиться на работу, но мало желающих принять на работу несовершеннолетнюю. Я раньше не особо думала о детях в целом, хотелось сначала закончить учебу, начать зарабатывать, а потом уже как жизнь повернет.
Беременность протекает хорошо, особых проблем нет. Разве что сейчас стали ноги отекать. Как рожу сына, я еще немного поживу здесь, а потом сниму комнату и буду жить отдельно. Поначалу вряд ли получится, но хочу устроиться на работу, две профессии у меня есть. Буду заниматься сыном, растить его. Наверное, буду с ним говорить на все эти темы, учитывая, какие пацаны бывают и как не хотят нести ответственность. Но пока не знаю, как буду это объяснять.