Среди других жителей огромной армейской палатки «Мальтийской службы помощи» Николай Лукьянович выделяется молодцеватой опрятностью: будто только что посетил модный барбершоп. После крепкого рукопожатия он сразу называет себя «внуком хуторского атамана», но кажется похожим скорее на Джо Кокера — то же лицо бывалого мужчины немного за шестьдесят, та же аккуратно подстриженная борода и даже кожаная куртка похожа на ту, что носил английский рок-певец. Тем печальнее наблюдать, как он еле-еле передвигает ноги, когда мы выходим из темноты палатки, чтобы поговорить на свежем воздухе. В начале лета Николай Лукьянович перенес инсульт, после которого каждый шаг дается ему с трудом, но в «Мальтийской службе» его фактически поставили на ноги. «В последние месяцы я расходился», — соглашается он и начинает свой рассказ.
«Всегда был упрямый»
Николай Лукьянович вырос на хуторе Ярской-1 в Волгоградской области. По его словам, хутор состоял из примерно двухсот дворов, но в школу все равно приходилось добираться за восемь километров — по дороге, которую прокладывал в бескрайней степи грейдер. Именно для поездок в школу отец подарил Николаю Лукьяновичу мопед «Рига-4» — объект желания всех старшеклассников шестидесятых годов и первое в жизни транспортное средство, которое фактически определит его любимое занятие — возиться с техникой.
После окончания школы в середине семидесятых отец советовал Николаю Лукьяновичу поступать в Институт городского хозяйства в Волгограде: говорил, что это и к дому поближе, и связи найдутся в случае необходимости. Но слушать его сын не хотел — перед ним стояли куда более амбициозные цели. «Я всегда был упрямый, — говорит Николай Лукьянович, посмеиваясь, — меня так просто не уговоришь. Я хотел строить автомобили, конструировать, а для этого надо было поступить в Москву, в МАМИ. И в итоге мы туда поехали».
«Паренек с хутора»
По словам Николая Лукьяновича, отец не верил, что «пареньку с хутора» удастся поступить в один из самых престижных технических вузов СССР, но знал, что спорить с сыном бесполезно. Дополнительную мотивацию придала первая любовь, из-за которой перед отъездом в Москву его избили «хуторские». Он хотел доказать возлюбленной, что отличается от своих односельчан и может добиться куда больших высот. И доказал: сначала сдал все экзамены на «отлично» и поступил в недоступный московский институт, там увлекся популярной тогда борьбой самбо и, вернувшись следующим летом на хутор, наказал обидчиков.
Эти два увлечения — автомобили и спорт — остались с Николаем Лукьяновичем надолго. Сейчас трудно поверить, что этот уставший человек с огромным шрамом на голове когда-то выигрывал студенческие чемпионаты, но что-то в его осанке, в широте плеч осталось от того времени, от того Николая Лукьяновича, который доказывал всем и себе — он достоин лучшего.
На последнем курсе лучшим представлялся переезд в Латвию — на Рижскую автобусную фабрику, выпускавшую знаменитые на весь Союз микроавтобусы РАФ. Впервые в Елгаву Николай Лукьянович попал во время преддипломной практики и всем там пришелся по душе. Вспоминает: руководители завода предложили ему работу, вот только система распределения после диплома направила его в подмосковный Чехов на автотракторный полигон. Добиться перераспределения было почти невозможно, но и на этот раз упрямый внук атамана взял свое: после похода в Министерство образования его все же отправили в Латвию, и так началась самая счастливая глава в его жизни.
«Что я, хуже, что ли?»
В первое время на РАФе Николай Лукьянович работал конструктором — участвовал в разработке специальных микроавтобусов для обслуживания Олимпиады-80 и был в своем отделе на хорошем счету. Успел поработать и на производстве и тогда же понял, что быть мастером ему нравится гораздо больше.
«Все эти приданные [отправленные на конвейер в помощь мастерам сотрудники других отделов — прим.ТД] конструктора, технологи работали на производстве лишь бы как-нибудь, а меня какой-то задор взял — что я, хуже, что ли, мастеров? Меня заметил начальник цеха и пригласил перейти на производство — там и работа была интереснее, и зарплата чуть выше».
На производстве он сделал головокружительную карьеру и уже в 29 лет стал исполняющим обязанности начальника сборочного цеха главного конвейера, а к 31 году дослужился до заместителя главного инженера и начальника механосборочного производства. В качестве одного из руководителей РАФа ездил на стажировки за границу, обзавелся семьей: в восьмидесятые друг за другом родились дочь и сын.
«Человек – это звучит гордо»
Возвышение Николая Лукьяновича совпало с началом распада Советского Союза. Тогда он даже не подозревал, какие перемены за этим последуют, но уже к началу девяностых вместе со страной в упадок пришел и завод. Николай Лукьянович начал выпивать, развелся с женой, хотя общения с ней и с детьми не прерывал еще долго.
Николай Лукьянович работал на РАФе до последнего, но уже в 1997 году завод остановил конвейер, а год спустя объявил о своем банкротстве. Нужно было искать новую работу, но сделать это оказалось не так просто. «В Латвии тогда было много хороших заводов, но я решил вернуться на родину — в Волгоград. А когда приехал, увидел, что все развалили, все предприятия разрушены».
