Само в себе

И интересно, что в начале века, когда после войны со шведами Петр Первый стал ужесточать сбор налогов с населения империи, донские крестьяне обратились за помощью к казачеству, и произошло Булавинское восстание, активными участниками которого были казаки с хутора Мартыновского. Это были казачьи отряды, которые на протяжении двух лет гоняли царские армии по степи, защищая людей от невероятных поборов со стороны властей.

За это Петр дотла уничтожил с десяток таких городков, в том числе и Мартыновский, но потом он восстановился. И даже сегодня это чувствуется: есть ощущение, что люди там существуют скорее по каким-то негласным правилам справедливости. 

Традиции без обрядов

В основном люди, живущие в Мартыновке, — это потомственное казачество, но без каких-либо внешних знаков отличия. Нет никаких папах, нагаек и прочих видимых атрибутов — ну или есть, но лежат где-то в гардеробах, люди этим и не кичатся.

При этом эта наследственность казачья дает некоторую репрезентацию даже внутрь пространств, в которых они живут. Например, во всех домах казаков на хуторе огромное количество разных дверей. Мы зашли к одной бабушке в дом и только видимых у нее насчитали 28 дверей в небольшом хозяйстве на 15 сотках. Это традиционная казачья модель.

Интересно было наблюдать за тем, как они относятся к официальному православию: в хуторе нет ни одной церкви, единственный молельный зал — это спортивный зал бывшей школы. Сюда раз в полгода-год приезжает священник: он приезжал как раз и в тот момент, когда я там был, — и вот на службе было человек 10—15. 

Кроме того, есть мужик, причем приезжий, который 12 лет пытается построить храм своими руками. Пока здание все еще не достроено и больше на обсерваторию похоже, но тем не менее. И он говорит, что выкупил землю под него и, когда начал строить, предполагал, что казачки ему помогут, но вместо этого люди ходили и крутили пальцем у виска: тебе надо, ты и строй. При этом многие ходят с крестиками, у многих они — старообрядческого типа, но не знаю, являются ли они старообрядцами. Ощущение интересное — как будто в среде раскольников-беспоповцев находишься.

Казачество вообще такое немного само в себе. К нашему приезду людей уже предупредили, что будут приезжать фотографы, но все равно местные не очень охотно пускают к себе. Скорее так: стоишь, у калитки разговариваешь, но домой не пустят попусту. 

Новый взгляд

С одной стороны, моя задача была такая разведческая: приехал, посмотрел, что это за пространство и как с этим можно взаимодействовать дальше.

С другой — активаторская: чтобы наша с Федей первая попытка что-либо сделать не отвернула от нас местное сообщество. Это очень важно: когда приезжают какие-то заморские варяги, москвичи, волгоградцы, в села и «причиняют добро», а местным это совсем не нужно.

Поэтому было аккуратное прощупывание: мы ходили по людям, знакомились, смотрели их архивы, узнавали, как они живут, существуют, что-то о местном контексте.

А еще я хотел показать людям, живущим в Мартыновском, их хутор, но немножко под иным углом, взглядом вне повседневного контекста и восприятия, чуть-чуть мифологизировать для самих жителей села те контексты и пространство, в которых они существуют. В этом ключе и делал фотографии.