Серое февральское небо, ветер, маленькая сцена с парой микрофонов, на фоне современные руины — вот декорации митинга против варварского разрушения СКК «Петербургский», фактически ставшего поминками спорткомплекса.
Павел Морозов, инженер-конструктор, выходит к микрофону, нервничает. Он не готовился к выступлению, но промолчать не смог.
«На наших глазах убили ребенка, — говорит Павел. — Что такое сорок лет для уникального строения со столетним запасом прочности? Это юность. Но его убили — на камеру, цинично, чтобы все видели, кто тут хозяин и кто диктует свою волю».
Еще он расскажет, как в Санкт-Петербургском государственном архитектурно-строительном университете учился у Тамары Сергеевны Максим, в 1970-х годах работавшей ведущим конструктором Ленинградского зонального научно-исследовательского института экспериментального проектирования, больше известного как ЛенЗНИИЭП, и как невероятно трепетно люди, спроектировавшие здание СКК, относились к своему детищу.
«А его кровлю демонтировали, как снимали крышу в сельском туалете, — под конец не выдержит Павел. — Залезли, начали попеременно отрывать ванты, рассчитывали, что крыша будет постепенно падать. Абсолютное незнание строительной механики! Точно никакого проекта демонтажа не было. Пригнали кран, дали людям в руки газовый резак и погнали вперед, фактически на смерть. В итоге погиб молодой парень».
На митинге 2 февраля собралось около тысячи человек — жители района, активисты, защитники памятников. И в каждой речи громко и отчетливо звучало одно слово — «убийство».
«Отпрыск эпохи, на мать непохожий»
Разрушение СКК «Петербургский» большинство экспертов оценивает однозначно — это акт вандализма и преступление против города. Созданный в 1970-х годах специально к Олимпиаде-80, уже во время строительства он считался «самым грандиозным в Советском Союзе». По словам экспертов, даже спорткомплекс «Олимпийский» в Москве, ближайший аналог СКК, с архитектурной точки зрения менее выразителен. Причина в более «тяжелой» кровле, без ажурных вырезов, как в Петербурге.
«СКК был совершенно уникальным зданием для брежневской эпохи, — поясняет старший научный сотрудник НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства Ольга Казакова. — Тогда архитектура в целом тяготела к монументальности на грани с тяжеловесностью, если не сказать грузностью. Зачастую она становилась символом государства, с трудом производящего новые смыслы и образы. А СКК оказался очень остроумно придуманным зданием, содержащим в себе исторические реминисценции, но по-модернистски легким, устремленным вверх, создающим необходимое для соревнований напряжение».
Для позднего СССР было характерно скорее полагаться на инженерную мысль, чем на внешнюю красоту зданий — сложные конструкции зачастую вытягивали строения, не примечательные с точки зрения архитектуры. СКК был исключением. Его залы можно было трансформировать для занятий четырнадцатью видами спорта и для самых разных зрелищных мероприятий.
«Это здание было очень ленинградским, — подчеркивает историк архитектуры, директор по исследованиям Института модернизма Анна Броновицкая. — Модернистский по материалам, конструкциям, самой функциональной организации, СКК обладал отчетливыми классическими чертами в оформлении. Но главной особенностью комплекса было безопорное перекрытие 160-метрового пролета — висячая стальная мембрана, растянутая между 56 стальными опорами».
Конструкция была принципиально новой для своего времени. Если стальная мембрана петербургского дворца спорта “Юбилейный” крепилась на системе кабелей, то в СКК она была туго натянута между опорами без дополнительной поддержки. Тонкая шестимиллиметровая мембрана площадью около двух гектаров без проблем выдерживала петербургские дожди и снегопады. Кольца, к которым она крепилась, “прорезали” кровлю и создавали неповторимый облик комплекса.
«Созданная инженерами ЛенЗНИИЭП Юрием Елисеевым, Алексеем Морозовым, Олегом Курбатовым и Григорием Райнусом, эта конструкция была огромным достижением, новейшей технологией своего времени, — продолжает Ольга Казакова. — Здание было высоко оценено профессионалами, а его создатели были награждены Госпремией».
Именно благодаря мембранному перекрытию в 1988 году, в год столетия Эйфелевой башни, СКК вместе с гигантской норвежской платформой для добычи нефти со дна Северного моря, эстакадой, соединившей все Японские острова, и англо-французским проектом туннеля под Ла-Маншем вошел в список величайших достижений ХХ века, составленный научно-техническим обществом Франции.
Обреченный на новодел
К осени 2019 года «Петербургский» можно было назвать потрепанным, но не сломленным. В 90-х и 2000-х он не избежал участи большинства спортивных комплексов постсоветского пространства — основным профилем для здания стали концерты, а не соревнования, а в фойе разместилась постоянная ярмарка. В 2010-х комплекс стал «непрофильным и проблемным» объектом для Минспорта России и был бы приватизирован, если бы за него не схватились городские власти Санкт-Петербурга. Правда, юридически он стал собственностью города только в апреле 2017 года. Тогда же начались разговоры о необходимости реконструкции здания либо о его сносе и строительстве нового комплекса.
«Любое сооружение со временем изнашивается, особенно если его используют не вполне надлежащим образом, — отмечает Анна Броновицкая. — Но это не значит, что СКК нельзя было отремонтировать. Если даже его мембрана опасно истончилась, ее нужно было чинить, возможно даже заменить, предварительно аккуратно демонтировав».
Но на Петербургском международном экономическом форуме — 2018 соглашение о реконструкции СКК с администрацией города подписал президент хоккейного клуба СКА Геннадий Тимченко. Несмотря на усилия ряда членов градостроительного совета Санкт-Петербурга, ХК СКА всячески продавливал свою идею сноса с последующим строительством на месте «Петербургского» новой, современной арены, совершенно непохожей на СКК.
«С архитектурной точки зрения новые проекты здания, предполагающие вместимость до 20 тысяч зрителей, не представляют никакого интереса, — продолжает Броновицкая. — К тому же даже самый лучший современный проект не оправдал бы снос выдающегося старого сооружения».
Предложения о сносе СКК обескуражило специалистов и градозащитников. Уничтожение здания казалось невозможным, немыслимым.
«Сама идея заменить уникальный памятник архитектуры и инженерного искусства, истории и культуры своего времени новоделом фальшива, — поясняет Ольга Казакова. — Мы таких примеров в Москве видели уже много. Один из наиболее вопиющих — Военторг, совершенно пошлое, фальшивое сооружение, которое только отдаленно напоминает историческое здание. То же самое можно сказать про интерьер “Детского мира” архитектора Алексея Душкина на Лубянке. Ждем, что будет со сгоревшим зданием ИНИОНа. Точно так же новый СКК в Санкт-Петербурге — это новое строительство. Даже если ему пытаются придать “черты сходства” с подлинным, выходит только хуже».
Год назад в комитет по охране памятников была подана первая заявка на признание комплекса памятником архитектуры. В ответ заявители получили отказ со ссылкой на действующее законодательство. Комитет был готов рассмотреть заявление только после сорокалетнего юбилея СКК, который намечался в середине 2020 года. В начале осени 2019-го активисты написали открытое письмо властям города с требованием сохранить СКК. Первый митинг прошел у стен комплекса 13 октября, но собралось только сто человек.
Одновременно с этим Союз архитекторов и Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры при поддержке депутатов Законодательного собрания Санкт-Петербурга раздобыли акт сдачи комплекса от 31 декабря 1979 года и попытались оспорить решение комитета. В итоге суд велел с повторными обращениями приходить только после 31 января. В этот день «Петербургский» был разрушен, так и не дождавшись заслуженного признания.
«К сожалению, вандализм в отношении памятников архитектуры мы наблюдаем ежечасно и повсеместно, — говорит Ольга Казакова. — Причем это относится ко всем эпохам, начиная от разрушающихся храмов и заканчивая сносом объектов советского модернизма, в том числе спортивных, социально очень значимых».
Преступление без наказания
Параллельно с попытками активистов и градозащитников признать СКК памятником эпохи модернизма власти Санкт-Петербурга занимались подготовкой концессионного соглашения о реконструкции здания. Оно было заключено 15 января с ООО «СКА Арена», микроскопической фирмой, гендиректором и основателем которой значится Игорь Забиран. Но перед этим, еще в начале декабря, в Законодательном собрании состоялись депутатские слушания, на которых рассматривался проект предстоящей реконструкции.
«Выступая на этих слушаниях, я, как и мои коллеги, говорил, что в концессионном соглашении записано чудовищное слово “демонтаж”, — расскажет на митинге депутат ЗакСа Санкт-Петербурга от партии “Яблоко” Борис Вишневский. — Эти инвесторы с самого начала не скрывали, что хотят снести здание комплекса и построить на его месте очередную уродливую конструкцию. Мы требовали остановить реконструкцию и признать проект непригодным, но все это было отвергнуто. Власти подписали концессионное соглашение и развязали инвестору руки».
Во время слушаний вместе с другими депутатами Вишневский настаивал: если подписать соглашение в том виде, в котором его вынесли на обсуждение, остановить снос СКК будет невозможно.
«Мы с депутатом Александром Рассудовым подавали заявку на внесение СКК в список объектов культурного наследия 30 декабря. Нам ее вернули через две недели и велели приходить после 31 января. Я уверен: комплекс снесли, чтобы не было возможности подать еще одну заявку. Если бы “Петербургский” был признан памятником, этот статус защитил бы его от сноса. Господа инвесторы очень торопились, а потому нарушали все возможные нормы. Им надо было всех поставить перед фактом: СКК больше нет, так что и защищать нечего. Видимо, думали, что мы опустим руки и перестанем бороться».
Борис Вишневский прямо говорит о незаконном сносе комплекса и возлагает ответственность за это на городские власти и лично на губернатора Александра Беглова.
«Беглов мог остановить это соглашение, мог спасти СКК. Он просто не стал этого делать. Так что у этого преступления есть организаторы, те, кто создал условия для сноса комплекса, — правительство города во главе с губернатором, комитет по охране памятников во главе с председателем Макаровым. Все, кто смотрел с широко закрытыми глазами на то, как разрушается здание СКК, должны понести наказание, вплоть до уголовного, за то, что они сделали».
Власти города свою причастность к произошедшему фактически отрицают, говоря, что никаких уведомлений о начале демонтажа и тем более сноса здания не получали. При этом заявлено, что концессионное соглашение, содержание которого является коммерческой тайной и не разглашается, позволяет инвесторам проводить любые работы без согласования с контролирующими органами. Вот только СМИ, начиная с «Новой газеты», напоминают, что ни один договор не может быть выше закона, а ГрК РФ предполагает обязанность уведомить о сносе здания органы местного самоуправления.
«Случившееся 31 января — спланированная операция. Без ведома губернатора, комитетов и контролирующих органов ничего бы не произошло, — заявил Красимир Врански, лидер движения “Красивый Петербург”, выдвигавший свою кандидатуру на пост губернатора города на последних выборах. — Нам, к сожалению, не повезло. Руководство нашего города — варвары и вандалы».
Город Глухов
Дискуссии о статусе СКК с экспертами в области истории искусства и архитектуры велись постоянно. Абсолютную глухоту руководства Санкт-Петербурга и инвесторов к профессиональным оценкам культурной ценности здания, к сожалению, можно объяснить только их полным неуважением к специалистам.
«Можно представить, насколько авторитетно мнение экспертов, если, грубо говоря, сто человек взывают к властям и застройщикам, чтобы не сносили объект, а его все равно сносят. Оно просто не учитывается, — поясняет историк искусства Дмитрий Козлов. — Нормальная ситуация выглядит так: разрабатывают проект реконструкции или сноса, далее он отправляется к экспертам, они дают свою оценку — и решение принимается в соответствии с ней. Но эта система просто не работает».
Дмитрий Козлов отмечает, что сегодня архитектурное наследие 1970-х нуждается в обсуждении и историко-культурном осмыслении. Но Россия в этом вопросе фактически зона тишины. Даже научные публикации об архитектуре модернизма большей частью выходят не у нас, а в странах бывшего СССР и в Восточной Европе. А в нашей стране до сих пор мало специалистов, способных уверенно сказать: мы по-настоящему знаем и понимаем архитектуру модернизма.
«Полезно было бы выпускать раз в год по большой монографии об этом периоде, переводить их на иностранные языки, устраивать регулярные выставки. Это могло бы продвинуть науку и наше понимание, а также привлечь внимание общества к архитектуре этого периода. Но если нас не слышат власти, то даже такая работа вряд ли поможет сохранить существующие памятники».
По словам эксперта, уже много лет идут разговоры о необходимости «воспитывать застройщика»: объяснять бизнесменам ценность культурных объектов, прививать уважение к искусству и доказывать необходимость его сохранения.
«Но практически ничего не меняется, а застройщики становятся только хитрее. Разрушение СКК — яркий пример формального соблюдения законодательства. Они просто всех обыграли. Ловкие бизнесмены сейчас стараются всегда на шаг опережать градозащитников и других хранителей архитектурного наследия».
Кровь на арене
Матвею Кучерову, монтажнику, погибшему во время обрушения СКК, было всего 29 лет. Гибель молодого человека Игорь Забиран объяснил нарушением техники безопасности. Проще говоря, сам парень виноват: был бы пристегнут, не убился бы. Вот только в такую версию событий жители города не верят и объяснений инвестора не принимают.
«Самое ужасное — это видео обрушения памятника и гибели человека, которое опубликовала “Фонтанка”, — Дмитрий Козлов говорит очень тихо. — На всех, кто его видел, оно произвело сложное, неизгладимое впечатление. Вряд ли это возможно забыть. Оно напоминает не то ритуальное действие, не то явление непреодолимой силы — цунами или ураган, за которым мы вынуждены просто наблюдать. И никто еще не взял за все это ответственность, хотя за происходящим стоят конкретные люди».
Журналисты окрестили события 31 января в Санкт-Петербурге «сносом на крови», а градозащитники заявили о готовности бороться в том числе и за то, чтобы виновные в смерти Матвея понесли заслуженное наказание.
«Погиб СКК, и погиб человек. Это трагедия, — говорит Борис Вишневский. — Сегодня губернатор заявляет, что здание было ветхое, сетует на технику безопасности. Гендиректор “СКА Арены” господин Забиран вторит ему в унисон, обвиняя погибшего в нарушениях и утверждая, что здание рухнуло бы само. Это все наглая и открытая ложь. Совершено преступление перед городом и горожанами. Оно не должно быть прощено».
После разрушения «Петербургского» писатель и журналист Татьяна Москвина напишет для портала «Город 812» обращение к «господам сносителям», где сравнит их с секретарями обкомов, на фоне происходящего кажущимися неплохими парнями. А потом добавит: «Вы кровь невинную пролили. А это, мы из русской истории знаем, еще никому просто так с рук не сошло. Угробили человека! Теперь это место льдом зальете, пригласите порезвиться на каток?»
Битва за сквер. Петербургский раунд
До конца не решенным остается и вопрос о застройке сквера вокруг СКК жилыми домами, которые должны были помочь инвесторам отбить вложенные в реконструкцию комплекса 20 миллиардов рублей.
«У нас остался сквер, за который мы должны бороться, — 18 гектаров зелени! Нам обещают парк, вот только на чертежах мы видим парковку, — обращался к собравшимся на митинге после сноса СКК активист Андрей Нахабцев. — Они оставят нам кольцо шириной 5 метров вокруг стадиона. Вот такой у нас будет парк. Надо продолжать защищать свою жилую среду. Если мы пустим этих людей сюда один раз, их будет уже не остановить. Снос пятиэтажек, выселение нас куда-нибудь подальше и застройка всего района — сладкий сон этих инвесторов с пониженной социальной ответственностью».
Не находят плюсов в откровенно уплотнительной застройке и эксперты. Основные опасения — увеличившаяся нагрузка на инфраструктуру, сокращение зеленых зон и шумные толпы болельщиков — сделают жизнь в районе некомфортной, а то и опасной.
«Предположим, хорошая звукоизоляция решит проблему с шумом от проходящих внутри здания мероприятий, — рассуждает Анна Броновицкая. — Но заявленные 20 тысяч расходящихся зрителей — это не только шум, это мусор, это угроза конфликтов».
«Не могу найти ни одного плюса, — говорит Ольга Казакова. — Здание строилось как часть единого ансамбля с окружающим его парком и Аллеей Славы. Его замена коммерческой недвижимостью повлияет на район негативно. Помимо прочего, даже если вместо “левого новодела” на месте СКК построят шедевр современной спортивной архитектуры, окружающая застройка будет мешать его восприятию. Такие сооружения не должны стоять среди жилых домов. Так в принципе не делается».
Власти снова остаются глухи к экспертным оценкам ситуации. По крайней мере по заявлениям Смольного, расторгать кассационное соглашение со «СКА Ареной» никто не собирается.
В то же время активисты пытаются защитить не только сквер у СКК, но и множество других памятников и парков Санкт-Петербурга.
«Южно-Приморский, Полежаевский, Удельный, Муринский парки, Чесменский дворец, Пулковская обсерватория и многие другие — всего на карте города более 70 горячих точек, — объяснил Андрей Нахабцев. — То, что сегодня делают власти вместе с инвесторами, — градофашизм, систематическое уничтожение городской среды. Если мы сейчас ее не отстоим, нашим детям придется жить вместо красивого и местами еще зеленого города в убогих каменных резервациях».
Единственный способ борьбы с происходящим активисты видят в митингах и акциях протеста.
«Только благодаря таким выступлениям можно как-то воздействовать на людей, принимающих решения, — пояснил Красимир Врански. — Смольный ничего не хочет слышать. Чиновники закрылись там и не общаются с людьми. Они выходят на связь только через ботов в соцсетях и убеждают нас в каких-то глупостях».
Перестроить, нельзя восстановить
Большинство градозащитников требуют восстановления СКК по старым чертежам и установления нулевой высоты строительства во всем квартале. Сейчас они надеются на признание за комплексом статуса объекта культурного наследия, несмотря на разрушение 80 процентов здания.
«Последний раз мы наблюдали такое пренебрежительное отношение к нашему городу, его истории и культуре, когда здесь были фашисты, — говорит активист и координатор группы защитников сквера и СКК во “ВКонтакте” Петр Глебовский. — Они уничтожали здания без оглядки на их культурную ценность. Пушкин, Петергоф — все было разрушено. Но потом эти места восстановили. Можно восстановить и СКК, этот уникальный комплекс!»
«Но и этого недостаточно, — полагает Борис Вишневский. — Здание, вернее то, что от него осталось, надо сначала изъять у инвестора, расторгнуть концессионное соглашение, а тех, кто виновен в разрушении СКК, внести в черный список, чтобы они больше никогда ничего не могли построить в этом городе. Пусть убираются вон отсюда!»
Но эксперты настроены менее оптимистично. Понимая эмоции жителей города, они больше склоняются к тому, что бороться за разрушенный комплекс бессмысленно и лучше сосредоточить внимание на сквере.
«Здания больше нет, статус ему не дали — и, очевидно, сделали это намеренно, — говорит Ольга Казакова. — Что теперь защищать? К сожалению, эта битва уже проиграна».
Дмитрий Козлов прямо объясняет, что восстановление СКК не имеет смысла. Придется принять эту потерю и честно ее пережить.
«Он был хорош своей аутентичностью, — говорит эксперт. — Если сейчас построить то же самое, но с современной начинкой, получится “китайский” подход. СКК был удивителен сам по себе, таким, каким был сделан, со своей историей. К сожалению, мы его потеряли. Даже если сейчас будут восстанавливать эту уникальную крышу, нет никакой гарантии, что ее сделают так же качественно, как в 70-х. Говоря честно, такое восстановление будет бутафорией и даже издевательством над зданием. Он станет не памятником архитектуры, а памятником архитектуре модернизма».
В итоге в этом матче за сохранение любимого петербуржцами облика СКК, как и окружающего его сквера, счет пока ведет «команда в галстуках», для которой все едино — одним больше, одним меньше, что зданием, что человеком. По словам Дмитрия Козлова, у активистов еще есть шансы отстоять зеленую зону вокруг рухнувшего комплекса, но придется держаться изо всех сил.
Вероятность того, что сквер застроят, очень высока.