Пока не все дома

Сейчас у нее семьдесят подопечных собак, и каждую Татьяна знает по имени. У дворняги Феди порвано ухо, одноглазый Рыжик застенчиво скребет лапкой пол, Кевин не любит фотографироваться, а Лунтик выходит из убежища только по вечерам. В останкинском приюте живут собаки с разной родословной, повадками и привычками. Их объединяет одно: все без исключения очень хотят домой.

Здание приюта легко найти с закрытыми глазами, по звуку. Бесперебойный лай огибает трехметровый забор и ведет внезапных посетителей к главным воротам. Пару лет назад вдоль этой длинной железобетонной ограды впервые шла и Татьяна. Был ноябрь, но снег уже успел выпасть. В сумке у Татьяны лежали лекарства, оставшиеся после лечения Мани. Лекарства было жалко: срок годности вот-вот мог истечь, не пропадать же добру?

На подходе к главным воротам навстречу Татьяне выбежали собаки, вытаскивая на поводках своих людей. Проходя мимо, она почувствовала, как что-то нежное и прохладное уткнулось в ее ладони. Поводок натянулся, влажный нос выскользнул из рук, и люди с собаками двинулись дальше, в парк. А Татьяна расплакалась. В тот день она просто отдала лекарства на проходной и ушла. В мыслях было никогда сюда больше не возвращаться: «Я даже не захотела смотреть. Ушла в слезах».

Спустя неделю Татьяна наварила семь ведер гречки и вызвала такси до приюта. Волонтеры посмотрели на добровольца и поручили ей раскладывать кашу в миски. На следующий день Татьяна тоже приехала. Потом — еще через выходные. В третий раз случилось боевое крещение. Татьяна вспоминает: «Волонтер разложил в миски кашу, протянул их мне и сказал: “На, иди в вольер”. У меня началась паника. Я испугалась: вдруг покусают? Но когда я вошла, собака даже не взглянула на еду, она уткнулась головой мне в колени. Я плакала четыре дня, потому что не могла взять ее себе».

Далеко не все собаки в приюте контактные и спокойные. Многие из них годами не выходят из клеток. Самых забитых приходится выманивать хитростью. Тут на помощь приходит народная мудрость — путь к сердцу лежит через желудок. В ход идет все — куриные сердечки, филе, консервы. 

К вольеру двортерьера Алисы ведет аккуратная тропинка из кусочков куриной печени. Девушка-волонтер в дутой безрукавке заботливо раскладывает их так, чтобы собака увлеклась процессом поедания лакомства и не заметила, как окажется на поводке. Собаку хотят подготовить к дому: научить доверять человеку и приучить к прогулкам на поводке. Пока Алиса поедает приманку, собаки из соседних вольеров просовывают морды сквозь прутья и нетерпеливо облизываются, им тоже хочется угощений.

Таких затворников, как Алиса, в приюте много. Но даже они, по словам Татьяны, тянутся к человеку: «Собаки вообще ориентированы на человека, они тянутся. Даже те, которые, казалось бы, выглядят дикими. Та же Леона — дамочка с характером — когда бежит рядом, всегда легонько трется об ноги. То есть ей хочется дружить, но пока она не знает как».

Приют, которого нет

Кажется, что собаки живут внутри строительных лесов. Это двухэтажные сооружения с клетками, из которых то и дело выглядывают носы. На зиму все затягивают плотной парниковой пленкой: в приюте нет отопления, а защищать собак от холода как-то надо. Воды в приюте тоже нет. В теплое время года ее привозит в бочках местное ЖКХ. В морозы бочки коченеют, и воду добывают иначе: собирают по ведрам снег и ждут, пока он растает. 

В каждой клетке есть зимник. Это домик, где собака может отдохнуть, спрятаться и отогреться. «Мы сами утепляем все на зиму. Тут вот вообще шикарно, тут лакшери, я скажу, — Татьяна показывает зимник, обклеенный оранжевой пенкой. — Тут у нас персидские ковры… Стараемся как можем, потому что зимой очень холодно».

«Лакшери» не спасает, и с наступлением холодов собаки начинают болеть. Лечить их негде, вместо ветеринарного кабинета в приюте бытовка — один из тех вагончиков, которые можно увидеть на стройплощадке. Внутри есть несколько стеллажей с лекарствами, медицинский стол для осмотра и холодильник. Ни УЗИ, ни рентгена, никакого другого оборудования, необходимого для полноценного обследования, в самодельной больнице нет. Если что, везут в клинику. Минимальный набор анализов — пять тысяч рублей. Татьяна говорит, что волонтерам многое приходится брать на себя: «Проще так, чем потом лечить. Собака может умереть от пироплазмоза, если ее энцефалитный клещ укусит. Это страшно».

Все собаки в приюте стерилизованные, чипированные и привитые, хоть сейчас забирай домой. Но их не забирают.

В каждом вольере есть табличка с именами всех постояльцев. «Тут у нас Фокси и Бьянка. Я опекаю их уже год. Здесь был еще один песик — Гоша. Вчера я отвезла его на лечение», — говорит Татьяна и показывает фотографии Гоши. Это ласковый мохнатый пес с пушистыми ушами и белым треугольником на носу. Гоша — старичок, ему десять лет. Шесть из них он просидел в крошечном приютском вольере. Где его нашли, неизвестно, но на рентгене видно, что прошлое у Гоши было тяжелым. «У него под кожей пули из пневматики. И я не знаю, почему он так улыбается», — говорит Татьяна. 

Недавно Гоше сделали операцию, но он до сих пор болеет. Перевозить собаку из приюта в клинику и обратно все это время помогал РэйМобиль, бесплатное такси для животных из приютов. Если бы не он, перевозить приютских собак было бы практически невозможно. Обычные таксисты не соглашаются, а свой автомобиль есть далеко не у всех волонтеров. В РэйМобиле все оборудовано: есть гамаки, переноски для транспортировки животных, салфетки. Машину может заказать любой волонтер. 

Татьяна решила, что Гоша больше не вернется в приют: «Здесь ему плохо, он никак не может поправиться. Я больше не могу на это смотреть». После лечения пес отправится на передержку, а оттуда (если повезет) — домой. За передержку Татьяне нужно будет платить, но ее это пока не волнует: «Лишь бы помогло. Лишь бы все это кончилось, и он наконец-то вылечился».

Им неважно, какой у тебя нос

У активистов приюта есть общий чат. Недавно кто-то из его участников предложил идею — пусть каждый волонтер расскажет свою историю в инстаграме. Татьяна не знает, что рассказать инстаграму: «Если я напишу, чего у нас тут и как, никто к нам больше ходить не будет». 

Бонусов и денег за свою работу никто из волонтеров не получает. У них нет отпуска, тринадцатой зарплаты и выходных. Но есть кое-что другое. «Собаки же любят людей просто так, за то, что мы есть, — говорит Татьяна. — Им неважно, какой у тебя нос, как ты выглядишь. Ты всегда красивый, всегда самый лучший. И вот это, наверное, главное». 

Татьяна надеется, что однажды приют отремонтируют. Ей хочется, чтобы было, если не как в кино, то хотя бы просто тепло и сухо. С освещением, водой и комнатой, где можно выпить чай и оставить вещи. Но даже будь все это, приют бы все равно не стал идеальным. Идеального приюта не может быть. Идеально — когда все дома.

Фонд «Рэй» помогает бездомным животным, которые еще не успели найти свой дом. Поддерживая его, вы кормите и лечите собак, не выходя из своей квартиры. Оформите пожертвование, и у собак появится шанс дождаться хозяев.

Мы рассказываем о различных фондах, которые работают и помогают в Москве, но московский опыт может быть полезен и использован в других регионах страны.